Короткие фанфики о всех подряд, тематические Опции

[Сольвейг]

Кейт

Плачет дитя беспокойных просторов России
Перед компьютером ночи свои коротая
Тьма ей холодная внемлет мерцая...
Тонкими иглами звезд убивая надежду.
Но не услышит он страстных призывов - О, Джонни!
Тихая прелесть стенаний разбитого сердца...
Бродит он модными стритами Йорка и мудрым Монмартром.
Вспышки реклам и манящие отблески рампы...
Старый шарманщик поет для него свои песни.
В темных очах отражаясь спокойствием Будды.



Анна

Дочь губернатора радостно мочит пиратов
Выйдет сухим из воды
Лишь капитан Воробей

Напрасно Элизабет ром на кострище сожгла -
Джек Воробей
Этого ей не простит!

На Тортуге опять Воробью надавали по морде...
Девки! Не трогайте Джоньку! Мы его сами побьем!

Kate °и Энни , (и Крошка)
не плачьте, экран орошая слезами!
Будет еще и на вашей
Улице праздник!


Ванесса с утра бежит в туалет; в конце коридора слышен стук, визг, звук упавшего тела. «Ударилась о дверь»,- догадался Джонни. «Опять описалась», - подумала Ванесса.

Ванесса любила играть на гитаре «Смерть таракана». Дернет за струнку, и поет:
- И-дет по крыше воробей! (пи-и-у!) Не-сёт! коробочку соплей! °(пи-и-у!) А Джонни ей заметил: - Знаешь, дорогая, если дергать за другие струны, то получится веселей! Обиделась Ванесса, и замолчала. Так Джонни и не узнал, какая великая певица его жена.( Анна)

Джонни тоже любил играть на гитаре. Как уйдет Ванесса в д/сад за детьми, он гитару достаёт - и давай Кейта Ричардса изображать. А потом всё спрячет, и сидит, ногти разглядывает. Так Ванесса и не знает, что её муж - гениальный гитарист, а не актёр.(Анна)



Энни

С утра и до ночи
Фаны у компа.
А Джонни ни капли не ближе.

Точит на кухне устало
Муж свой топор беспощадный -
Надоело ему имя «Джонни

Диалог 1. Дурной пример заразителен.
Действующие лица: Джонни, Ванесса.
- Дорогой, поговори с Лили - она опять везде рисует татуировки синей шариковой ручкой.
- Ну, не нужно так строго, со временем у нее это пройдет ... Возможно... Со временем...
- Скажи ей, по крайней мере, чтобы она Джека оставила в покое, а то создается такое впечатление, что мы жестоко обращаемся с ребенком…

Диалог 2. Знакомство с родителями.
Действующие лица: Джонни, Мама Ванессы.
- Ага, так вы тот самый наркоман, дебошир, бабник и алкоголик?
- Да, мэм..
- Хм Ну садитесь вот сюда. Нет. Блииииииииже…

Диалог 3. Муж пришел домой грустный.
Действующие лица: Джонни, Ванесса.
- Что с тобой, милый?
- Да настроение плохое, меня сегодня убили на съемках...
- Ааа, понятно... ужинать будешь?

Диалог 4. После церемонии Оскар.
Действующие лица: Джонни, Мартин Ландау.
- Что-то тебе, Джонни, даже номинация обломилась.
- Ну.. да и черт с ним.
- Ничего, ничего... Какие твои годы...





Кейт

Эдвард

Призрачный ангел
Лезвием тонким...
Тихонько царапает душу


Ольга

В который раз на все мои восторженные вздохи мой муж устало отвечает:
На кой мне черт твои Карибы? Когда мне и в Москве не дует..

Астера

Надежда по-прежнему души питает
Но губительны ложные надежды!
Темные ночи у монитора..
или мотаешь пленку кассеты
Кадры ловишь..
Вздыхаешь, плачешь...
Время смеяться
Тоже приходит.

Яркое пламя
Опять мотыльков влечет...
Хрупкие крылья они опалить не боятся
Старый мотив
Неизменен из года в год....
Больно любить.
но еще больней - не влюбляться...

Вольная пташка
Капитан Воробей
Вновь у штурвала
В темных очах
Дьвольские огоньки
Что ему ром!
Ветер в лицо
Пьянит куда сильнее
Это - свобода

Алетта

Интернет весь мир сетью опутал,
Только Деппа к сожаленью нету тута...
Можем удочки мы ставить сколь угодно,
Но меж ними вновь он проплывет свободно.

[Тихе]

Вот. Велели сюда перенести из пиратско-карибской темы:Вам интересно, что там за горизонтом? *)))
Получайте! *)))))

ВСЕМ ЦЕНИТЕЛЯМ КОММАНДОРА НОРРИНГТОНА И "ПИРАТОВ КАРИБСКОГО МОРЯ"

Маразм крепчал - 2

Авторессам свежепрочитанных мэри-сью,
с признательностью,
мэрисьювед А.

- Так нечестно. – бубнил коммодор Норрингтон. – Тернер получил Лизавету. Воробей получил „Жемчужину”. Барбосса, и тот получил по заслугам. А я? Что получил Я?!
- Не ной, - отмахивался жизнерадостный сценарист, знавший массу забавных рифм на „я”, но по понятным причинам решивший их не озвучивать. – Вернем мы тебе твою Лизавету. Во второй серии.
- Ну, вот еще. – фыркал коммодор. – Она мне всю жизнь поломала, в душу, можно сказать, плюнула, а я теперь женись? И куда вы денете кузнеца?
- Да, - мрачнел сценарист, - кузнеца мы, пожалуй, никуда не денем. У него рейтинг выше.
- Вот так всегда-а… - канючил коммодор. – Этих американцев хлебом не корми, дай опорочить британского офицера. Ну где, спрашивается, в вашем фильме военно-патриотическое воспитание?
- Не ной, говорю. – сценарист зашуршал конвертом. – Вот граждане слэшеры интересный вариант предлагают, гм: „Сумеет ли пламенная страсть Воробья залечить раны коммодора?”
- Не-ет! – в паническом ужасе завопил коммодор. – Только не слэшеры! Только не Воробей! Я ведь и застрелиться могу, - пригрозил он, - поплачете тогда без харизматического негодяя.
- Что ты носом крутишь?! – взорвался сценарист. – То ему не так, это ему не эдак. Ты ж военный человек, у тебя активной лексики три слова - „виноват”, „никак нет” и „так точно”. Вот и выражайся кратко и по существу: чего надо?
- Жизни нормальной хочу. – тяжело вздохнул командор. – Чтоб дом, жена, дети, и это… пирог яблочный… Что я, не человек, что ли? Много я в вашем фильме видел? Пираты, скелеты, Воробей этот…п-п-пламенный. – коммодора передернуло. – С бала на корабль, с корабля на казнь… Это разве жизнь?
- Ладно, не хнычь. – сжалился сценарист и с удвоенной энергией застучал по клавишам. – Мы тебе самую лучшую мэри-сью выпишем. Из Лондона.

Первые письма пришли через неделю.
„Кассандра поправила свои черные как смоль с синими проблесками волосы, - со смаком зачитывал сценарист. – Она смотрелась как настоящая леди в своих коротких кожаных шортах, и только катана за отворотом высокого сапога и попугай-хамелеон на хрупком плече девушки выдавали ее пиратское происхождение…”
- Следующая! – испугался Норрингтон.
„На фоне восходящего на западе солнца густые золотистые волосы Эммануэли казались выпиленными из золота. – послушно начал сценарист. – Длинное платье доходило ей до пола, а прекрасные руки дочери капитана Воробья…”
- Кого-кого?! – вздрогнул размякший было коммодор. – Следующая!
„Бархатная мантия настолько выразительно подчеркивала белизну кожи новенькой ученицы, что у профессора незамедлительно… Нет, это не тебе. – сценарист с сожалением отложил конверт в сторону. – Смотрим дальше. „В изумрудно-фиолетовых глазах Мариниэли заплясали веселые чертики, а пряди волнистых волос, до середины черных, до середины белых, откинулись, обнажая милые эльфийские ушки… И это вроде не тебе. – он проверил адрес на конверте. – Да нет, вроде, все правильно. Ох и фантазия у некоторых…”
- Это что за национальность такая – эльфы? – заинтересовался Норрингтон. – И чего там у нее с волосами-то – седина, что ли, ранняя?
- Кто такие эльфы, я тебе потом расскажу. – с непонятной завистью вздохнул сценарист. – А уши у них, как у летучих мышей: длинные такие и острые. Тебе Тернер, что ли, не рассказывал?
- Я с ним не разговариваю. – буркнул коммодор. – Другую давай.
„Анетта стояла на баке полуюта и смотрела, как матросы тянут по клотику квартердека длинную веревку. Другие такие же веревки свисали с мачт и поперечных планок. „Свистать всех наверх!” – скомандовала Анетта, как ее учил коммодор…”
- Чего-о? – поперхнулся Норрингтон. – Чему я ее учил?!
- Свистать всех наверх. – съехидничал сценарист. – Прямо с клотика бушприта на бак полуюта.
- Вымя кашалотово! – выругался коммодор и выскочил покурить.
В коридоре он столкнулся с Лизаветой Суонн. Лизавета рыдала, комкая в руках распечатку слэшевого фанфика. В фанфике были последовательно и параллельно задействованы Уилл Тернер, царевич Парис, принц Леголас, какой-то невразумительный крестоносец и актер Орландо Блум.
- Перед самой свадьбой! – всхлипывала Лизавета, потрясая фанфиком. – На весь Порт-Ройял позору не оберешься!
- Ой, да сколько там того Порт-Ройяла. – машинально отвечал Норрингтон. – Вы лучше скажите, мисс Суонн, вы пирог яблочный печь умеете?
- До чего вы бездушны, коммодор! – возмутилась Лизавета Губернаторовна. – Еще и надымили тут, как пароходо-фрегат – просто дышать нечем! – и рефлекторно брякнулась в обморок.
Коммодор был истинный джентльмен. Он сделал последнюю глубокую затяжку, склонился над бездыханным телом и, вспомнив удачный опыт Джека Воробья, рванул на даме корсет.
Спасательное мероприятие оказалось на диво результативным, но никто не предупредил коммодора, что после произведенных манипуляций спасателю, как честному человеку, надлежит сочетаться с объектом спасения законным браком. Норрингтон, откровенно говоря, был не против. Елизавета, конечно, не ангел, думал он, ковыряя вилкой железобетонные изделия номер три, которые супруга безуспешно пыталась выдать за яблочный пирог; но, по крайней мере, у нее не было эльфийских ушей и попугаев-хамелеонов за отворотами корсажа.
Уилл Тернер подался пиратствовать на "Черной Жемчужине", подарив слэшерам массу незабываемых минут.
А письма продолжают приходить до сих пор.
Это-то и тревожит.


Покрадено отсюда:
http://www.livejournal.com/users/the_mockt...593.html#cutid1