300 лет спустя - от Nata Li, ПКМ. Рассказ с продолжением. Опции

[Nata Li]

Мое самое спорное творение)))))))
Мини - как пролог. Он является началом. Хотя является отдельным рассказом. Так уж вышло, что сначала был написан мини. А из него потом получился довольно длинный фанфик)))))
Темка как раз подходящяя... в ожидании ПКМ 4. В некоторой мере мой вариант истории с фонтаном вечной юности))))


Автор: Nata Li
Название: 300 лет спустя
Произведение: ПКМ, а так же отголоски Горца - Конора Макклауда, которого я когда-то любила не меньше, чем сейчас - Джека, - с его сюжетом о бессмертных.
Размер: мини
Жанр: G
Рейтинг: мини, драббл
Персонажи: Джек и некоторые другие из ПКМ
Содержание: После ПКМ3 Джек вернул Жемчужину, нашел источник и выпил из него. Прошло много лет.
Отказ от прав: Все права принадлежат Диснею
Статус: закончен. Но продолжение будет
Предупреждения: В связи с невозможностью точно определить точную дату ПКМ, мною условно принят 1700 год. Источник вечной юности заменен на источник вечной молодости, что в принципе сути дела не меняет.

300 лет спустя

Мужчина стоял у открытого окна. Длинные темные волосы схвачены в хвост, белая рубашка небрежно распахнута. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не лицо, скованное маской безразличия, разочарования и усталости.
Легкий и теплый ветерок шевелил нежную листву. На город опускалась южная ночь, принося долгожданную прохладу в маленький приморский городок. Тут и там появлялись влюбленные парочки, своими нереальными очертаниями напоминая сказочных персонажей.
Воздух был свеж и чист, напоенный легким ароматом моря.
Мужчина был один. Сжимая в руке бокал, он, казалось, полностью погрузился в свои мысли.
Пристальным взглядом он смотрел на море, и там, за горизонтом, он видел то, что другим неведомо. Мужчина был молод. Но глаза - глаза, их выражение, и глубокая складка между бровями указывали на то, что на самом деле их обладатель гораздо старше своих лет.
- Я навсегда запомнил тот день, когда стал вечно молодым Джек Воробей! - прошептал он. Бессмертие. Вечная молодость. Он невесело усмехнулся. Вечная молодость.
Мысли его блуждали, вырывая из памяти обрывки его такой долгой жизни. В последнее время его часто посещала давняя подруга - черная депрессия, от которой были бессильны даже современные лекарства. Возможно, Тиа Далма, ах, простите, Калипсо - могла помочь. Наверное. Но больше они не встречались.
Дар древних превратился в проклятие - Джек был бессмертен. Вечность лежала у его ног. Он был ее властелином. И ее вечным рабом.
Ту, самую первую бессмертную свою жизнь, он помнит очень хорошо. Эти воспоминания навеки - как банально это звучит - врезалось в его память. Каким жадным и ненасытным он был! Жадным до всего - денег, женщин, рома. Рома. Со временем вкусы Джека изменились, стали более утонченными. Он полюбил дорогие напитки и изысканные вещи. А тогда, захватив вместе с обретенной вечной молодостью несметные сокровища, он вел беспутную и разгульную жизнь. Женщины. Женщины - это зло. Сколько их было.
Впереди были новые земли, новое золото, новые женщины. Жажда наживы захлестнула его. Золото текло рекой в руки удачливого капитана, менялась команда, гибнущая в многочисленных схватках, но он - Капитан Джек Воробей - всегда был недосягаем для противников. Распутные девки во всех портах Карибского моря ожидали его, готовые отдаться ему даром, но он всегда был щедр. Одинаково щедр и портовыми шлюхами, и с благородными синьорами, и со знатными леди. Женщины всегда были благосклонны к Джеку Воробью, пирату-легенде.
Все же они стали бессмертными. Джек и Уилл. Но какой ценой.
Как странно. Память услужливо подсовывала ему то, что он так старался забыть.
Мальчик мой, смысл не в том, чтобы жить вечно. А в том, чтобы остаться самим собой.
Он потерял себя. Там, давно, на бескрайних просторах Карибского моря. Когда, сменив имя, он уплыл далеко-далеко, оставив слагать легенды о себе на Карибских островах. Чтобы начать вторую - всего лишь вторую - жизнь. Отказавшись от Элизабет. И став вечно молодым.
Смерть, имитированная им тогда, на Карибах, была верхом актерского мастерства. Чтож, в этой профессии он преуспел. Каким огромным казался ему мир!
Он был его повелителем. Что ему Карибское море!
Джек уплыл туда, где его ждали новые авантюры и никто не слышал о капитане Воробье. Он снова был авантюристом, лишь изменилась страна и люди - люди, которые не знали его. Потом снова пришлось сыграть смерть. Он вновь и вновь исчезал, чтоб появиться в другом месте. Сначала это доставляло ему удовольствие.
...А когда пошла ко дну его любимая Жемчужина, он рыдал, как ребенок. Хоть и сделал это собственными руками. Но корабль мог вызвать слишком много ненужных вопросов, появляясь то тут, то там, и становясь слишком известным.
У его корабля была душа, а теперь - что за ирония. Кто бы сказал ему, что морские и небесные просторы будут бороздить пустые консервные банки, нашпигованные электроникой и не имеющие души. Какая душа была у его Жемчужины... Гордая, непокорная, вспыльчивая, почти как у Элизабет Свонн...
Элизабет. Он видел ее несколько раз после гибели Джонса. Видел, как вырос ее сын. ЕЕ и Уилла. И как до неприличия он был похож на Тернера.
Что греха таить - Джек должен был быть благодарен Тернеру. Ведь это капитан Голландца помог ему разыграть грандиозный спектакль под названием «Славная смерть Джека Воробья и его легендарной Жемчужины». А потом поднял корабль со дна океана и помог уплыть далеко- далеко за новым золотом. Больше Уилла он не видел..
И снова - Элизабет.
Мужчина стиснул зубы.
Он любил ее. Но насколько сильно - понял только это только сейчас, через страшно подумать - почти - 300 лет... Элизабет.
Как часто задавал он себе вопрос - а что бы было, если бы он тогда отказался от источника, мог бы он завоевать эту девушку? Больше они не встречались. Она умерла, он знал это.
Но сейчас, сейчас, когда его так неудержимо влекло к морю, и он часами сидел, глядя на бесконечную синюю гладь, мысль о том, что где-то живут потомки Элизабет и Уилла, рвала его сердце на части. Перестав чувствовать многое, его сердце все острее чувствовало боль.
У него не было детей. То ли это портовые шлюхи наградили его, то ли древние заклятия..
Он был Бессмертен. И был один. Вечный странник, путешествующий из века в век, из эпохи в эпоху. Уилл. Кто знает, воды какого океана бороздит он сейчас.
Как изменился мир. Он был свидетелем этим переменам. Что с ним стало с этим миром... Да, и Земля действительно оказалась круглой.
Сколько ролей он сыграл? Он был лордом и нищим, королем африканского племени и борцом за освобождение какой-та маленькой страны, благородным рыцарем и негодяем. Кем он только ни был.
Вспомнил, как его обвинили в колдовстве и чуть не сожгли на костре. Снова. Но не дикие племена каннибалов, а вполне цивилизованные... люди. Священная инквизиция... Чудом ему удалось удрать. Хотя интересно, как бы повело себя на костре его вечно молодое тело.
Со временем Джек стал осмотрительнее, нигде не задерживаясь надолго, менял страны и имена, и в конце концов все это устал от всего этого. Он устал искусственно наполнять свою жизнь смыслом.
300 лет. И все время он был одинок.
Джек хорошо запомнил лицо одного психоаналитика, когда вдруг натянутые до предела нервы лопнули, и он начал рассказывать настоящую историю своей жизни.
Доктор слушал очень внимательно, не перебивая. Скорее всего, он просто потерял дар речи. Опомнившись, Джек умолк и усмехнулся. Доктор прописал ему много лекарств, странно, что не уложил его в психиатрическую клинику. Наверное, просто не хотел потерять клиента, который так щедро платил. Щедро... Чтож, в деньгах он не нуждался. Сейчас, по меркам ныне живущих, он был успешным, востребованным, и наверняка его многие считали баловнем судьбы.
Тогда, 300 лет назад, было просто начинать новую жизнь. Потом стало все труднее и труднее. Бюрократы, подделка бумаг, новые, фальшивые документы... А в последний раз пришлось прибегнуть к услугам любопытных хакеров. Услуги которых, кстати, стоили недешево.
Вечная молодость стоит больших денег.
Мужчина мрачно усмехнулся.
Ночь пришла, принеся долгожданную прохладу.
Но мужчина у окна не чувствовал холода.
Полностью погрузившись в свои мысли, он не вел счет времени. Времени было слишком много.
Все когда-то было - и голод, и холод, и нищета. И бессмертному телу нужно было где то жить и, как это ни странно, тоже требовалось есть. И поэтому еще острее ощущался голод. И дождь был таким же мокрым, и холод - дикий холод, которого никогда не бывает на Карибах, таким пронзительным. Далеко, далеко от жаркого моря, на далекой северной земле. Когда, прокутив все сокровища, Джек остался без всего - без гроша в кармане, без имени, без корабля... И как он, стоя в ледяной воде, звал - «где же ты, Уилл, проклятый евнух, где, ты, чертов Голландец, забери меня, Калипсо, ведьма, где же ты» - никто не появился. Вечный странник по столетиям и странам.
Обрывки мыслей кружили, словно надоедливые насекомые.
Но он выжил - смешно так говорить о вечно молодом. И разум его уцелел.
Больше никогда он не балансировал на грани нищеты.
Сколько он еще мог вынести?
Отчаяние сменилось безразличием.
Разум, измученный разум отказывался повиноваться.
Капитан Джек Воробей заплатил за вечную молодость сполна.
- Где же ты, Калипсо, где ты, чертов евнух, - прошептал он, не надеясь услышать ответ. Лишь эти двое, как ему казалось, могли прекратить его бессмысленное существование, но звать их было бесполезно.
Он сжал руку, тонкий бокал лопнул, и капли крови, смешавшись с дорогим коньяком, брызнули на ковер.

[Nata Li]

***

Съемочная группа в прямом смысле слова рвала на себе волосы. Никто не представлял, что будет так тяжело. Но результат должен был себя оправдать. Фильм обещал стать сенсацией. Но актеры, актеры! Мало - Джек, теперь и Барбосса подключился к переделке сценария. От первоначального мало что осталось. Спорить с ними обоими было просто не возможно. Они словно сговорились ни в чем не соглашаться друг с другом. Часто в разгар съемок Барбосса вдруг начинал с диким ревом гоняться за Воробьем, потрясая шпагой. Джек, ловко уворачиваясь, бросался в него реквизитом и выкрикивал какие-то непонятные словечки. В такие моменты им лучше было не попадаться на дороге. Они носились словно ураган, сметая все на своем пути. Режиссер зло плевал на пол, и уходил со словами - «съемки окончены». Но никто не расходился - зрелище было уморительное.

Да еще и Элли проявляла крутой нрав, заявляя: «я чувствую свой персонаж и знаю, как играть». В такие моменты Барбосса дико хохотал, а Джек отводил глаза в сторону.
Иногда Барбоссе удавалось перехватить взгляды, которые украдкой бросал Джек на Элли, и которые Воробей так старательно прятал - и Гектор возводил глаза к небу. С годами Барбосса стал на редкость проницателен.
Да, Джек на самом деле разглядывал девушку при каждом удобном моменте. Он любовался ею.
Как она была хороша. И так строптива. Но Тернер, нет, Тони... Да, история повторяется. Тони смотрел на нее преданными глазами, и Джек не мог этого не замечать. Глаза Тони-Тернера были влажными, преданными, как у маленького щенка. И он всюду ходил за ней следом.
Джек не искал встреч с Элли. Наоборот, всячески избегал. После съемок он старался как можно быстрее исчезнуть.
Гектор же был в восторге - он был душой кампании, рассказывал пиратские байки, отдавал указания, чувствуя себя полновластным капитаном Жемчужины, отстроенной Джеком.

***

Джек Роу стоял с петлей на шее. Пока все возились с Тони, который должен был спасать Джека от виселицы, Воробей с грустью думал, что самое время поразмышлять над сложившимися обстоятельствами.

Из головы никак не шел эпизод на острове. Джек мог поклясться, что Элли не играла, она именно чувствовала Элизабет, чувствовала так, как это не смогла бы сделать ни одна другая актриса. Неудивительно, ведь Элли- почти Элизабет. Джек сам не мог понять, что именно он чувствовал тогда, танцуя с ней вокруг костра. «Йо-хо, пиратская жизнь по мне...» Нет, она не казалась ему Элизабет. Она была Элли. И она была прекрасна. Горланя песни в темноте и кружась вокруг костра, Джек отлично понимал, что девушка вовсе не спешит прерывать те короткие прикосновения, что были положены им по сценарию. Пусть на долю секунды, но она задержалась в его объятиях. И слишком крепко прижалась к его плечу, и он обнял ее нежнее, чем было предусмотрено...

Наваждение Элли.
Зазноба Лиззи.
Наваждение Элли...

А после съемок этого эпизода они расстались, и, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.

Джек ждал. Он ждал момента объяснения Элизабет и Уилла, ждал с нетерпением. Он ждал и боялся увидеть объяснение Элли и Тони.
- Элизабет, я люблю вас, - прозвучали слова Уилла. Слова Тони.
«Похоже, он искренен. Проклятый Тернер! Сколько преданности в его глазах» - с досадой думал Джек.
Странное чувство - все так, как тогда, давным-давно... Элизабет стоит рука об руку с Тернером, а позади них стоит Джек, не с в силах скрыть неловкость. «И зачем мне это нужно?» - в сердцах думал Джек.
- Так вот кому принадлежит ваше сердце?
- Да, - легкой кивок, нежная улыбка. Элли...
- Он кузнец.
- Нет. Он пират.

-Элизабет! - голос Джека звучал хрипло. Он с плохо скрываемой тоской смотрел на девушку. - У нас все равно бы ничего не вышло. Прости.
Воробей... Нет, Джек Роу не смог выдержать ее взгляд и опустил глаза вниз.
«И я снова теряю ее», - подумал он.
- Уилл! Хорошая шляпа!
«Хороший выбор», - хотел сказать Джек.
- Друзья! Вы запомните тот день, когда .... - громко и торжественно начал Джек и свалился со стены.

Карибское море нежно приняло его в свои объятия.
Из-за скалы показалась Черная Жемчужина.
У Джека потеплело на душе, и он поплыл к кораблю.

Джек погладил штурвал. Теплое дерево, казалось, отзывается на его прикосновения.
- Мы разворачиваемся! Теперь мне нужно только море... - прочувственно произнес капитан Джек Воробей.
Он знал, что там, почти на том же месте, откуда он только что свалился, Тони целует Элли. Но Джек не хотел этого видеть. Достаточно было того, что он это чувствовал.

Неожиданно из-за плеча Джека показалась несуразная фигура, одетая в майку и шорты, в руке была бутылка. Барбосса, возвышаясь над Воробьем, резко выделялся на фоне одетых в пиратские лохмотья актеров. Гектор с видимым удовольствием отхлебнул из горлышка, и, проникновенно глядя Джеку в глаза, произнес:
- Джек, дашь порулить?
Все засмеялись. Джек кисло улыбнулся.

***

Джек, против обыкновения, сегодня задержался.
Он не хотел быть один и ему очень хотелось выпить. Немного - лишь для того, чтоб смягчить резкость окружавшей его действительности.

Небольшая группа людей сидела за столиками открытого кафе, обсуждая прошедший день. Теплая ночь и неяркий свет, лившийся из стилизованных под старину фонарей, как ничто иное располагали к дружеской, задушевной беседе.
Барбосса, как всегда, блистал.
Элли пила мартини и вид у нее был задумчивый. Казалось, что она находится не здесь, и мысли ее далеко. Тони сидел рядом с ней, как страж, рьяно защищающий свое имущество.
Джек откровенно завидовал Барбоссе. Сам он давно так не смеялся. Так беззаботно.
Видимо, на самом деле Джек что-то искал эти 300 лет, и это что-то постоянно от него ускользало. Вместо того, что бы радоваться тому, что находится здесь и сейчас. Похоже, капитан Джек Воробей совершил большую ошибку, выпив эликсир вечной молодости. Да и к съемкам Барбосса относился по-другому - он искренне радовался каждой минуте.
Джек тоже упивался съемками, хоть это и было жалкой пародией. Здесь он снова чувствовал себя живым и, как ни странно, свободным. Но он не мог наслаждаться жизнью так, как делал это его давний соперник. И Джек ему откровенно завидовал.

Воробей смотрел на людей, которые стали ему близкими за все это время, и грустью думал о том, что рано или поздно это все закончится.
Он смотрел на Тони и Элли и понимал, что терпение его на исходе. Джек поставил бокал, попрощался и ушел.
Элли, заметив его уход, как-то сразу погрустнела. Залпом допила мартини, хотя его было еще довольно много. Немного позже она попросила Тони принести еще один.
- Может, на сегодня довольно, дорогая?
Элли устремила на него красноречивый взгляд. Она знала, что Тони не сможет ей отказать ни в чем. Было немного неловко его так бессовестно использовать. Но она хотела уйти отсюда. И главное - уйти одной. Что бы не было этих долгих и нудных объяснений с Тони, который уже давно напрашивался «зайти ненадолго».

Как только Тони скрылся за дверями кафе, Элли встала и ушла, наспех попрощавшись со всеми сразу.
- А где же Элли? Я принес ей мартини, бьянко, с лимоном, как она и просила. - Тони был растерян и, казалось, говорил сам с собой.
Все сконфуженно молчали, лишь Барбосса, откровенно веселясь, произнес:
- Думаю, ей наскучило наше скромное общество. И она решила подышать другим воздухом... ближе к морю. Там водятся такие птички... Тони, с каких пор Элли заделалась птицеловом?
Тони помрачнел, как туча.

- Девки - двигатель прогресса, - не к месту ляпнул Барбосса и захохотал.

«Зачем я столько пила», - думала Элли. Ноги сами несли ее к морю.