— А ты как думаешь, опасно ли дать каждому доступ к такому инструменту, как компьютер со всеми его мощностями и возможностями? Ты себе можешь ответить на этот вопрос?

— Я думаю, пусть каждый, кто посмотрит фильм, ответит на него самостоятельно. Ясно, что технологии будут развиваться и дальше. Ясно, что детей уже не оторвать от компьютеров или других электронных игрушек. Все это будет развиваться и углубляться дальше. Но надо развиваться и нам самим, учиться управлять собой в обращении с нашим собственным воображением. В общем, надо учиться.
«

Я работал практически один, делая тысячи дублей в течение дня»

— Ты когда-нибудь пытался погуглить себя?


— Я как-то решил погуглить свое имя и тут же об этом пожалел! О, как я об этом пожалел! (Смеется.) Боже, я всегда старался держаться подальше от того, что в мире говорится обо мне. И правильно делал. И дальше буду держаться в стороне.

— У тебя есть любимые приложения в твоем сотовом телефоне или компьютере?

— Из приложений мне нравятся те, которые позволяют из простой фотографии сделать некое абстрактное художественное произведение. Мне кажется, что это здорово, что у нас есть возможность играть с такими вещами, даже двинуться на них немножко. (Смеется.) Это нормально, воображению надо давать выход. Но что касается технологий, я в этом полный профан. Мои дети знают больше, чем я. Во всяком случае, у них хватает ума не просить меня помочь им с домашним заданием, особенно в точных науках. Если по литературе и истории, то тут я могу еще пригодиться. Но наука... Увы, это не мое.


— Если бы ты мог, как и Уилл, получить в распоряжение всю мощь компьютерных технологий, что бы ты сделал для человечества?

— Если бы, как Уилл, получил такую силу, возможность оказаться в мире, из которого ты в состоянии сделать все что угодно, чтобы спасти людей, то я… Хм, если бы я мог добраться до всех денег Великобритании и перевести их тем странам, которые в них особенно нуждаются, я бы сделал это не колеблясь, хотя знаю, что это беззаконие. (Усмехается.) Если говорить серьезно, насколько вообще можно серьезно говорить об этом, то я бы сделал все то, что сделал Уилл. Умнее не придумать.

— Расскажи немного о том, какую домашнюю работу тебе нужно было проделать для этой роли.

— Уолли познакомил меня с Илоном Маском (американский инженер, предприниматель, изобретатель — Прим. КиноПоиска). Он приехал к нам на площадку и прокатил нас на своей машине. Мы отлично поболтали обо всем, что нас интересовало, но в итоге нас остановила полиция. Его «Тесла» была изрядно перегружена. Я сидел впереди, у меня на коленях сидел Пол Беттани, а Ребекка, Уолли и Илон рулили на водительском месте. Нас остановили за превышение скорости. (Смеется немного смущенно.) Илон пытался отшутиться, но полицейский не разделял его чувства юмора. По-моему, ему вообще следовало бы установить чип с чувством юмора. Ну что тут поделаешь? Мы еще не доросли до таких штук. Но мы чудесно провели время с Илоном, этого не отнять. Он классный мужик, умный, интересный, с отличным чувством юмора. Никакого специального домашнего задания у меня не было. Я не встречался с учеными, чтобы понять, как себя вести. Ученые тоже люди, и они ведут себя как люди. (Подмигивает.) Мне нужны были эмоции, а их мне не занимать.

— Как ты думаешь, что определяет человека, что делает тебя тобой?

— Я думаю, что ингредиенты разнообразны, их огромное количество. Ты растешь в каких-то условиях, набираешься какого-то опыта. Все это уникально для становления твоей личности. Ты продолжаешь расти и накапливать свой уникальный опыт. Все это делает тебя таким, какой ты есть, попутно что-то подправляется, меняется чуть-чуть. Да, наверное, человека создает и определяет его опыт. Меняется ли что-то при переносе его сознания в компьютер? Ты ведь об этом говоришь? Тут мы можем только гадать и фантазировать.


— Если бы у тебя сложилась ситуация так, что не было бы другого выбора, как быть загруженным в компьютер, как бы ты поступил?

— Это трудный вопрос. (Тяжко и глубоко вздыхает.) Я знаю, что не сомневался бы ни секунды, если бы пришлось решать, загрузить ли в компьютер любимого и дорогого мне человека, хотя, я, конечно, учел бы его пожелания в первую очередь, если таковые были бы. Но мое эгоистичное желание было бы сохранить его присутствие в моей жизни любой ценой. Если же говорить только обо мне, то я не знаю точного ответа. Слушай, если бы меня загрузили в компьютер, то я, скорее всего, через пару лет (если не месяцев) очутился бы в каком-нибудь ломбарде, учитывая то, насколько быстро все меняется, а техника устаревает. Представь, парень заходит в ломбард лет так через тысячу, видит комп со мной и спрашивает: а это что за штука такая? Это как подросток в наши дни видит виниловую пластинку на 78 оборотов: это что за штука такая, как она работает? Все устаревает в свое время, так что всему свое время. (Слегка хихикает.)

— Фильм поднимает много интересных вопросов. И один из них — наша смертность и наше наследие. Ты задумываешься об этом?

— Да, я думаю, что мы все в разные моменты жизни задумываемся об этом. Я думаю об этом иногда, причем независимо от того, что происходит в моей жизни. Если бы нужно было уходить сегодня, чувствовал бы я, что моя жизнь исчерпана полностью, есть в ней что-то, что я должен доделать непременно, любой ценой? Не знаю. У меня двое потрясающих детишек. Я живу весьма привилегированной жизнью. Знаешь, если этот момент придет, значит, это мой момент, и я только махну ручкой на прощанье. Полагаю, что жить в страхе перед смертью по меньшей мере нелепо. Это не жизнь. Если говорить в терминологии «Превосходства», то нам следует преодолевать страх перед смертью, преодолевать беспокойство в ее ожидании, преодолевать стресс. Все перечисленное — это и есть те самые убийцы, подстерегающие нас в любой момент.

— Какой была твоя первая реакция на сценарий, когда ты его прочитал?

— Может быть, это невнятная отсылка, но мне сразу пришла в голову строчка из рубая Омара Хайама об ищущем истину, поиск которой напрасен и тщеславен, ведь он приведет тебя в итоге к тому месту, с которого ты начал. Мне показалось, что эта история каким-то странным образом почти привязана к религии. Идея Бога и ближайшее доказательство его существования — это наука, и компьютеры — это то, что нас к нему приближает, так что, мальчики и девочки, мы все обречены. (Смеется.)

— А сам ты веришь в Бога и жизнь после смерти?

— Нет, не верю.

— Как?! Совсем не веришь?

— Нет.
«

Жить в страхе перед смертью по меньшей мере нелепо»

— Ты атеист?


— Для тебя я пешеход. (Общий хохот.) Я верю в то, что здесь и сейчас. Может быть, все это сейчас происходит только в нашем сознании. Что такое «на самом деле»? Это можно рассматривать под любым углом. Есть ли Бог? Я не знаю, я его не видел. А ты видел Бога?

— Может быть, это объединенность душ?

— Я не знаю, что это такое.

— Ты можешь верить во что-то, что ты не можешь видеть, разве нет?

— Ха! Окей! Над моей головой висит трубкозуб. Ты его не видишь, а я его чувствую.(Общий смех.) Я это сказал не ради шутки или острого слова, а для того, чтобы дать представление о том, что у каждого из нас есть право верить во что-то свое, и это не означает отсутствие во мне, например, того, что принято называть духовностью. Я много во что верю, но я не вешаю свою шляпу на какой-то один крючок, понимаешь? По-моему, в Ветхом и Новом Заветах Библии сокрыто огромное количество интереснейшей информации и в то же время не меньшее количество дезинформации. Я считаю, что есть чему поучиться у буддизма и других религий. Я не воспринимаю организованные религии негативно. Людям надо во что-то верить. Может быть, это замечательно. Я не знаю, не мне судить об этом. Я был бы счастлив получить приятный сюрприз после смерти, оказавшись в каком-нибудь обалденном месте с громкой музыкой. Я, несомненно, буду очень рад такому повороту событий.

— А твои дети уже задавали вопросы о Боге?

— Да, когда были помладше. Обычно я отвечал очень просто: «Посмотрите на деревья, на траву, на облака в небе, на свое отражение в зеркале, прислушайтесь к своему дыханию. Все это Бог». По-моему, я не так уж далек от истины. (Усмехается.) Я думаю, что использовать природу для объяснения феномена Бога — самый простой и эффективный метод ответить на вопрос, а в остальном дети разберутся, когда приобретут достаточный опыт. К сожалению, мы давно уже вышли из леса, говоря о темпах развития технологий. Вот об этом и наш фильм. Жизнь может продолжаться вечно, вопрос только в том как.

— Как ты сам относишься ко всем этим переменам, ведь на твоем веку произошло много перемен? Например, винил заменили диски. Теперь и вовсе все проще стало...

— Я старомоден, сказать по правде. У меня с компьютерами не складываются отношения. Где бы я ни был, у меня всегда с собой проигрыватель винила, несколько пластинок (в основном старый классический блюз), акустическая гитара, печатная машинка «Ремингтон» или «Смит-корона». Так вот я живу. Компьютер — это последнее, в чем я нуждаюсь в ежедневной жизни.

— Ребекка Холл рассказывала нам, что среди актеров и членов группы было много музыкантов, а ты принимал участие в этих импровизированных концертах?

— Да, шокирующее количество музицирующих актеров. Наш режиссер вместо обеда устраивал музыкальные сессии. В его трейлере был установлен зверский усилитель, причитающий и завывающий на всю округу. Настоящий балдеж! И все в итоге сводилось к тому, что если начальник устраивает рок-фестиваль, то у тебя есть прекрасная возможность на какое-то время сбежать от реальности и забыться в звуках гитары и рока. (Смеется.) Ребекка оказалась прекрасной пианисткой и певицей! Пол Беттани отлично играет на гитаре, поет и сочиняет песни. Уолли — прекрасный гитарист. Я играю немножко…


— Не скромничай. Ты играл и с Вилли Нельсоном, и с Элисом Купером…

— Ну, они со мной играли исключительно из жалости. (Легонько смеется.) В общем, Уолли устраивал нам эти замечательные перерывы, чтобы мы не перенапрягались из-за материала. Фильм в целом-то довольно тяжелый, эмоционально сложный. Уолли, в отличие от других режиссеров, пробегал с нами сцены перед съемкой. Съемочная группа отправляется на перерыв в 15—20 минут, чтобы кофе попить, а он с нами быстренько прогоняет предстоящую сцену. Мы вместе пытаемся понять, что носится в воздухе, а чем там и не пахнет, понимаешь? Мы маневрируем и отбрасываем лишнее, а когда появляется команда для съемки, мы им показываем, как все будет происходить, какой у нас будет танец. В этом смысле мы чувствовали полную свободу на площадке. Это действительно были совместные усилия в творческом поиске. Уолли был доступен для нашей инициативы и в то же время держал руку на руле вполне твердо, точно зная направление путешествия. Он интуитивно знает, что сработает лучше всего для общей задачи. Вот, к примеру, он позволил мне уснуть в кадре. Я должен был спать и в сцене, но, пока они готовились к съемке, я уснул на самом деле. Уолли тихонько сказал «мотор!» и так все снял, как я храпел там и слюни пускал. (Смеется.) Получилось очень естественно и честно, одна из лучших моих работ, самая честная. Во всяком случае, без притворства. Вообще же атмосфера на площадке была легкая и сердечная. Когда ты работаешь с таким тяжелым материалом, как в нашем фильме, то разрядка абсолютно необходима, и Уолли нам в этом помогал.

— Это его первая режиссерская работа…

— Он вообще феноменальный режиссер, и не надо говорить, что начинающий. Для меня он настоящий мастер, художник. У него феноменальный опыт работы с камерой, он чувствует свет и знает, что у него в кадре. Он прекрасно работает с материалом, выполняя все домашние задания, как это делают все режиссеры, готовясь к съемке, но при этом он не зацикливается на них. Если он видит, что свет ложится в кадре так, как ему в этот момент нужно, он снимет этот момент, хотя это, может быть, и не было запланировано заранее. Он настоящий художник. Это редкость.