Мое самое спорное творение)))))))
Мини - как пролог. Он является началом. Хотя является отдельным рассказом. Так уж вышло, что сначала был написан мини. А из него потом получился довольно длинный фанфик)))))
Темка как раз подходящяя... в ожидании ПКМ 4. В некоторой мере мой вариант истории с фонтаном вечной юности))))


Автор: Nata Li
Название: 300 лет спустя
Произведение: ПКМ, а так же отголоски Горца - Конора Макклауда, которого я когда-то любила не меньше, чем сейчас - Джека, - с его сюжетом о бессмертных.
Размер: мини
Жанр: G
Рейтинг: мини, драббл
Персонажи: Джек и некоторые другие из ПКМ
Содержание: После ПКМ3 Джек вернул Жемчужину, нашел источник и выпил из него. Прошло много лет.
Отказ от прав: Все права принадлежат Диснею
Статус: закончен. Но продолжение будет
Предупреждения: В связи с невозможностью точно определить точную дату ПКМ, мною условно принят 1700 год. Источник вечной юности заменен на источник вечной молодости, что в принципе сути дела не меняет.

300 лет спустя

Мужчина стоял у открытого окна. Длинные темные волосы схвачены в хвост, белая рубашка небрежно распахнута. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не лицо, скованное маской безразличия, разочарования и усталости.
Легкий и теплый ветерок шевелил нежную листву. На город опускалась южная ночь, принося долгожданную прохладу в маленький приморский городок. Тут и там появлялись влюбленные парочки, своими нереальными очертаниями напоминая сказочных персонажей.
Воздух был свеж и чист, напоенный легким ароматом моря.
Мужчина был один. Сжимая в руке бокал, он, казалось, полностью погрузился в свои мысли.
Пристальным взглядом он смотрел на море, и там, за горизонтом, он видел то, что другим неведомо. Мужчина был молод. Но глаза - глаза, их выражение, и глубокая складка между бровями указывали на то, что на самом деле их обладатель гораздо старше своих лет.
- Я навсегда запомнил тот день, когда стал вечно молодым Джек Воробей! - прошептал он. Бессмертие. Вечная молодость. Он невесело усмехнулся. Вечная молодость.
Мысли его блуждали, вырывая из памяти обрывки его такой долгой жизни. В последнее время его часто посещала давняя подруга - черная депрессия, от которой были бессильны даже современные лекарства. Возможно, Тиа Далма, ах, простите, Калипсо - могла помочь. Наверное. Но больше они не встречались.
Дар древних превратился в проклятие - Джек был бессмертен. Вечность лежала у его ног. Он был ее властелином. И ее вечным рабом.
Ту, самую первую бессмертную свою жизнь, он помнит очень хорошо. Эти воспоминания навеки - как банально это звучит - врезалось в его память. Каким жадным и ненасытным он был! Жадным до всего - денег, женщин, рома. Рома. Со временем вкусы Джека изменились, стали более утонченными. Он полюбил дорогие напитки и изысканные вещи. А тогда, захватив вместе с обретенной вечной молодостью несметные сокровища, он вел беспутную и разгульную жизнь. Женщины. Женщины - это зло. Сколько их было.
Впереди были новые земли, новое золото, новые женщины. Жажда наживы захлестнула его. Золото текло рекой в руки удачливого капитана, менялась команда, гибнущая в многочисленных схватках, но он - Капитан Джек Воробей - всегда был недосягаем для противников. Распутные девки во всех портах Карибского моря ожидали его, готовые отдаться ему даром, но он всегда был щедр. Одинаково щедр и портовыми шлюхами, и с благородными синьорами, и со знатными леди. Женщины всегда были благосклонны к Джеку Воробью, пирату-легенде.
Все же они стали бессмертными. Джек и Уилл. Но какой ценой.
Как странно. Память услужливо подсовывала ему то, что он так старался забыть.
Мальчик мой, смысл не в том, чтобы жить вечно. А в том, чтобы остаться самим собой.
Он потерял себя. Там, давно, на бескрайних просторах Карибского моря. Когда, сменив имя, он уплыл далеко-далеко, оставив слагать легенды о себе на Карибских островах. Чтобы начать вторую - всего лишь вторую - жизнь. Отказавшись от Элизабет. И став вечно молодым.
Смерть, имитированная им тогда, на Карибах, была верхом актерского мастерства. Чтож, в этой профессии он преуспел. Каким огромным казался ему мир!
Он был его повелителем. Что ему Карибское море!
Джек уплыл туда, где его ждали новые авантюры и никто не слышал о капитане Воробье. Он снова был авантюристом, лишь изменилась страна и люди - люди, которые не знали его. Потом снова пришлось сыграть смерть. Он вновь и вновь исчезал, чтоб появиться в другом месте. Сначала это доставляло ему удовольствие.
...А когда пошла ко дну его любимая Жемчужина, он рыдал, как ребенок. Хоть и сделал это собственными руками. Но корабль мог вызвать слишком много ненужных вопросов, появляясь то тут, то там, и становясь слишком известным.
У его корабля была душа, а теперь - что за ирония. Кто бы сказал ему, что морские и небесные просторы будут бороздить пустые консервные банки, нашпигованные электроникой и не имеющие души. Какая душа была у его Жемчужины... Гордая, непокорная, вспыльчивая, почти как у Элизабет Свонн...
Элизабет. Он видел ее несколько раз после гибели Джонса. Видел, как вырос ее сын. ЕЕ и Уилла. И как до неприличия он был похож на Тернера.
Что греха таить - Джек должен был быть благодарен Тернеру. Ведь это капитан Голландца помог ему разыграть грандиозный спектакль под названием «Славная смерть Джека Воробья и его легендарной Жемчужины». А потом поднял корабль со дна океана и помог уплыть далеко- далеко за новым золотом. Больше Уилла он не видел..
И снова - Элизабет.
Мужчина стиснул зубы.
Он любил ее. Но насколько сильно - понял только это только сейчас, через страшно подумать - почти - 300 лет... Элизабет.
Как часто задавал он себе вопрос - а что бы было, если бы он тогда отказался от источника, мог бы он завоевать эту девушку? Больше они не встречались. Она умерла, он знал это.
Но сейчас, сейчас, когда его так неудержимо влекло к морю, и он часами сидел, глядя на бесконечную синюю гладь, мысль о том, что где-то живут потомки Элизабет и Уилла, рвала его сердце на части. Перестав чувствовать многое, его сердце все острее чувствовало боль.
У него не было детей. То ли это портовые шлюхи наградили его, то ли древние заклятия..
Он был Бессмертен. И был один. Вечный странник, путешествующий из века в век, из эпохи в эпоху. Уилл. Кто знает, воды какого океана бороздит он сейчас.
Как изменился мир. Он был свидетелем этим переменам. Что с ним стало с этим миром... Да, и Земля действительно оказалась круглой.
Сколько ролей он сыграл? Он был лордом и нищим, королем африканского племени и борцом за освобождение какой-та маленькой страны, благородным рыцарем и негодяем. Кем он только ни был.
Вспомнил, как его обвинили в колдовстве и чуть не сожгли на костре. Снова. Но не дикие племена каннибалов, а вполне цивилизованные... люди. Священная инквизиция... Чудом ему удалось удрать. Хотя интересно, как бы повело себя на костре его вечно молодое тело.
Со временем Джек стал осмотрительнее, нигде не задерживаясь надолго, менял страны и имена, и в конце концов все это устал от всего этого. Он устал искусственно наполнять свою жизнь смыслом.
300 лет. И все время он был одинок.
Джек хорошо запомнил лицо одного психоаналитика, когда вдруг натянутые до предела нервы лопнули, и он начал рассказывать настоящую историю своей жизни.
Доктор слушал очень внимательно, не перебивая. Скорее всего, он просто потерял дар речи. Опомнившись, Джек умолк и усмехнулся. Доктор прописал ему много лекарств, странно, что не уложил его в психиатрическую клинику. Наверное, просто не хотел потерять клиента, который так щедро платил. Щедро... Чтож, в деньгах он не нуждался. Сейчас, по меркам ныне живущих, он был успешным, востребованным, и наверняка его многие считали баловнем судьбы.
Тогда, 300 лет назад, было просто начинать новую жизнь. Потом стало все труднее и труднее. Бюрократы, подделка бумаг, новые, фальшивые документы... А в последний раз пришлось прибегнуть к услугам любопытных хакеров. Услуги которых, кстати, стоили недешево.
Вечная молодость стоит больших денег.
Мужчина мрачно усмехнулся.
Ночь пришла, принеся долгожданную прохладу.
Но мужчина у окна не чувствовал холода.
Полностью погрузившись в свои мысли, он не вел счет времени. Времени было слишком много.
Все когда-то было - и голод, и холод, и нищета. И бессмертному телу нужно было где то жить и, как это ни странно, тоже требовалось есть. И поэтому еще острее ощущался голод. И дождь был таким же мокрым, и холод - дикий холод, которого никогда не бывает на Карибах, таким пронзительным. Далеко, далеко от жаркого моря, на далекой северной земле. Когда, прокутив все сокровища, Джек остался без всего - без гроша в кармане, без имени, без корабля... И как он, стоя в ледяной воде, звал - «где же ты, Уилл, проклятый евнух, где, ты, чертов Голландец, забери меня, Калипсо, ведьма, где же ты» - никто не появился. Вечный странник по столетиям и странам.
Обрывки мыслей кружили, словно надоедливые насекомые.
Но он выжил - смешно так говорить о вечно молодом. И разум его уцелел.
Больше никогда он не балансировал на грани нищеты.
Сколько он еще мог вынести?
Отчаяние сменилось безразличием.
Разум, измученный разум отказывался повиноваться.
Капитан Джек Воробей заплатил за вечную молодость сполна.
- Где же ты, Калипсо, где ты, чертов евнух, - прошептал он, не надеясь услышать ответ. Лишь эти двое, как ему казалось, могли прекратить его бессмысленное существование, но звать их было бесполезно.
Он сжал руку, тонкий бокал лопнул, и капли крови, смешавшись с дорогим коньяком, брызнули на ковер.

Автор: Nata Li
Название: 300 лет спустя - продолжение
Произведение: ПКМ, а так же отголоски Горца - Конора Макклауда, которого я когда-то любила не меньше, чем сейчас - Джека , - с его сюжетом о бессмертных.
Размер: макси
Жанр: G
Персонажи: Джек и некоторые другие из ПКМ
Содержание: После ПКМ3 Джек вернул Жемчужину, нашел источник и выпил из него. Прошло много лет.
Отказ от прав: Все права принадлежат Диснею
Статус: закончен
Предупреждения: В связи с невозможностью точно определить время, когда происходили ПКМ, мною условно принят 1700 год. Фантазия чистой воды. Местами юмор. Местами есть над чем задуматься и пофилософствовать. Местами мыльная опера, все плачут Но все будет хорошо. Я надеюсь Реальная жизнь - лишь сцена, на которой разворачивается действие. Альтернативная реальность, не наша. Все совпадения с реальной жизнью случайны. Если кто-нибудь увидит в моем герое сходство с глубокоуважаемым мистером Деппом, это исключительно плод моего воображения. Я не претендую на личность Джонни Деппа, и мой герой - Воробей, Воробей и еще раз Воробей. Правда, в одном месте у нашего капитана очень явно заметны черты другого героя Деппа. Но только один раз и без этого никак))) Да, и еще ООС - не всегда, но присуствует. Ну, а теперь, если желание читать не пропало, милости прошу!


Наши дни

Йо-хо-хо, приятель... Как давно это было...
Утро.
Ледяные брызги. От холода немеют пальцы. Мокрые волосы липнут к лицу, капли воды противно стекают на шею.
Джек снова плеснул себе в лицо холодной водой. Иногда это помогало прогнать призраки прошлого. Правда, ненадолго.
Начинался новый день.
Из зеркала на него смотрел усталый человек с таким знакомым, порядком поднадоевшим лицом. Лицом, которое слишком часто стало появляться в газетах и журналах, большей частью в скандальных хрониках из жизни знаменитостей на страницах желтой прессы. Последнее время его так и тянуло дебоширить, чтобы почувствовать, что он еще жив. Но пьяный дебош ненадолго возвращал ему вкус к жизни. После становилось еще тяжелее. Да и алкоголь он в последнее время употреблял не так уж и часто. Крепкие напитки лишь усугубляли его депрессию.
Да, он актер. Знаменитый актер, признанный талант - только никто не знал, что он не играл свои роли, он проживал свои жизни.
Тишину прорезал телефонный звонок.
- Мистер Роу, вы давали согласие на разговор со мной, по поводу сценария фильма о пиратах, вы прочли его?
Роу.... Сейчас он перестал оригинальничать, выбирая себе имя. Громкие и пафосные, сейчас они сменились на короткое Джек Роу. Сперроу...

Мужчина горько усмехнулся. Круг замкнулся. Большей иронии себе невозможно было представить. Джек Воробей, капитан Черной Жемчужины, будет играть в кино самого себя.
В сценарии мало что осталось от событий, происходивших в те времена на Карибском море. Воробей уже сейчас думал о том, как приблизить кино к реальности. Роль Джек Воробья по одноименному комиксу. Это должно было понравиться и детям, и взрослым. Кусочки легенды, уцелев, переплелись с нелепым вымыслом. Трехсотлетний паззл сложился в комикс, красочную сказку. Знали бы дети, насколько жестокой и кровавой была эта история.
Итак, бессмертная жизнь снова наполнялась смыслом. Депрессия отступила, и Джек с головой окунулся в новую авантюру. Сегодня вечером ему предстояла встреча, которая на некоторое время определит смысл его существования.

***
Джек любил этот ресторан. Любил итальянскую кухню и чудесную атмосферу Средиземноморья, царившую зале. Ему нравились обаятельные и разговорчивые официанты. Мастерство, с которым они разносили блюда и бокалы, было сродни умению жонглеров в цирке. Да, а вот цирк он так и не полюбил. Наверное, потому, что ему самому частенько приходилось выступать в роли клоуна.
Непринужденный разговор, шутки, смех. Джек мало участвовал в общем обсуждении. Этим людям так много нужно было обговорить... Как дети, они радовались предстоящим съемкам. Он украдкой смотрел на них. Неужели эта миловидная женщина будет Тиа Далмой? А впрочем, в ее глазах плясали такие озорные огоньки... Этот «Норрингтон» патологический честен, «Тернер» был очень мил, явно мальчик из хорошей семьи. Интересно, как он справится с ролью сына пирата. Кто же будет играть Барбоссу? Жаль, что с этим актером ему придется познакомится не сейчас. Тот, видите ли, очень занят. Но не это волновало Джека. Какое-то смутное беспокойство терзало его. Что-то большое и колючее ерзало в груди, причиняя огромное неудобство.
Актриса, приглашенная на роль Элизабет Свонн, опаздывала.
Ужин был давно заказан, аперитив почти выпит.
- А, вот и она. - произнес кто-то.
Джек поднял глаза и поперхнутся глотком кампари.
К их столику действительно шла Элизабет Свонн.
Поприветствовав всех, она, видя замешательство Джека, по-мужски протянула ему руку.
Джек пожал протянутую руку, и в тот же момент что-то больно врезалось ему в ладонь.
Перстень. Массивный перстень на тонких пальчиках девушки. Такой неподходящий для ее хрупкого облика. И такой знакомый.
- Элизабет?
- Можете звать меня Элли. - звонко ответила девушка. - Я не люблю свое полное имя.
Длинные светлые локоны обрамляли нежное лицо, немного скрывая упрямый подбородок. Светлое платье оставляло открытыми хрупкие плечи. Совсем юная и беззащитная. Такая, какой в первый раз увидел ее Джек.
Что происходило за ужином дальше, Джек плохо помнил. Есть ему уже не хотелось. Изысканный ужин остывал у него на тарелке. Все его самообладание уходило на то, что бы не пялиться, как последний дурак, на эту девушку. Джек должен был держать себя в руках. Когда же он наконец взглянул на нее, Элли c огромным удовольствием расправлялась с блюдом, которое итальянцы называют «frutti di mare».
Джек вздрогнул. Лично он так и не привык к «дарам моря». Вид кальмаров и креветок на тарелке всегда вызывали у него стойкую ассоциацию с Кракеном. И Дейви Джонсом, конечно.
И воспоминания - воспоминания никак не давали возможности сосредоточиться. В последнее время память вообще играла с ним в злые игры, закрывая прошедшими событиями реальность. Так было и сейчас. Как с ним жестоко поступает судьба.

Давным-давно, на Карибском море

... Джек знал, что должен увидеть Элизабет. Убедиться, что с ней все в порядке. А потом спокойно плыть к источнику. Так он, по-крайней мене, убеждал сам себя. Красавец- бриг, столь удачно реквизированный Джеком, на всех парусах летел к желанному острову. И сердце капитана стучало гораздо быстрее, чем обычно.

Nata Li, класс! Эти идеи действительно надо в Голливуд продавать (за большие деньги )!

Иришка, спасибо большое))))) я с большим волнением ожидала, что скажут на форуме))))
... Денег понятное дело у меня за эти идеи ни копейки но вот удовольствия от написания - просто море))))))))
и похвала от того, кто прочел дорогого стоит)))))))))))
Надеюсь, что понравится и дальше))))))
Спасибо



Продолжение...



На удивление, Элизабет выглядела достаточно довольной жизнью.
А он, безумный, ожидал увидеть ее раздавленной, разбитой, готовой броситься ему на шею, и ... Впрочем, дерзким и не совсем порядочным мечтам капитана не суждено было сбыться.
Она сидела у дверей маленькой хижины и тихонько напевала. Остановившись поодаль, Джек молча наблюдал за ней. Никогда он не слышал раньше, как она поет... Нежная мелодия эхом отзывалась в душе Воробья, задевая в ней прежде неведомые струны.
Старая песня, древняя легенда. Возможно, так же пела ему его мать?

В далекие страны уходит пират,
оставив подругу свою.
И сотни монет, и сказочный клад
ему обещали в бою.
Маячит вдали силуэт корабля,
расстались они на песке.
И сердце в груди разрывалось, любя.
И сердце он вырвал в тоске.
И сердце свое разорвал пополам,
и девушке часть протянул.
Вторую частицу с собою забрал,
в тряпицу едва завернув.
Но девушка взяла тряпицу из рук,
сложив воедино куски.
Три сердца остались на том берегу,
рыдая от горькой тоски.
В груди одно сердце сжимает в тисках,
второе лежит в тайнике.
А третье, мечтая о дальних морях,
играет, резвится в песке.
Он к ней не вернулся из сказочных стран,
он сгинул в далекой земле.
А мальчик- он, как и отец, капитан -
уплыл на большом корабле.

На губах девушки блуждала легкая улыбка, весь ее облик дышал спокойствием и умиротворением. На секунду Джеку захотелось уйти и никогда не возвращаться, чтоб не тревожить эту усталую душу и не бередить старые раны. Элизабет допела песню, тонкой рукой поправила выбившуюся прядь волос. И вдруг краем глаза заметила мужчину, странного мужчину в странной одежде, который стоял недалеко. Сердце ее предательски дрогнуло. «Нет, этого не может быть. Он не может быть здесь. Но ведь это он...»
Да, Джек решил уйти. Отвернувшись и все же медля, ожидая сам не зная чего, он вдруг услышал тихий голос.
- Джек.
Он медленно обернулся.
На лице девушка отразилась целая гамма чувств, от удивления до безмерной радости.
«Ну что, ты же капитан Джек Воробей, ты забыл, зачем пришел сюда?» Джек, натянуто улыбнувшись, шагнул к девушке.
- Мисс Свонн. Ах, простите, миссис Тернер, - Джек отвесил изысканный поклон. Той секунды, когда он, раскланиваясь, опустил голову, хватило, что бы вновь вернуть свое насмешливо-шутовское расположение духа.
- Джек! - девушка медленно подошла к капитану.
- Ну здравствуй, цыпа! Еще помнишь меня? Я капитан Джек Воробей. - придав голосу всю усмешку, на которую он был способен, Джек ослепительно улыбнулся.
- Джек. - снова повторила она. И тоже улыбнулась. Немного растерянно, отводя глаза и пряча руки, словно боясь, что глаза выдадут ее слишком большую радость, а руки - вдруг они откажутся повиноваться голосу разума? Слишком многое всколыхнулось в ее груди при виде этого пирата. А это не пристало замужней даме.
Итак, по крайней мере, она была рада его видеть. Эта мысль, несомненно, доставила Джеку некоторое удовольствие.
- Что ты здесь делаешь?
- Я пришел за тобой. - сказал Джек и сам удивился. Слова вылетели сами собой, не оставляя пути к отступлению. И сразу стало как-то легче на душе.
- За мной?!?
- Пойдем со мной.
Элизабет посмотрела на Джека с удивлением. Неужели он сейчас искренен? Или ей только показалось, что в его голосе не было привычных насмешливых ноток? Но разве это возможно, явиться так вдруг сюда, и звать... Куда... Нет, он, как обычно, смеется...
- У меня есть корабль, - хвастливо продолжал Джек. - Прекрасный корабль. И карта. Единственная в мире. Все сокровища мира будут моими! И я верну Жемчужину. А ведь тебя ничто здесь не держит. Разве это то, что ты хотела?
Рука Джека описала широкий круг, указав на скромную хижину.
- Мы можем вместе найти источник. Ты- королева пиратов, и Жемчужина - корабль, достойный королевы! Жемчужина- лучший корабль!
Элизабет внимательно смотрела на Джека. Смотрела и не верила своим глазам. Губы его смеялись, но глаза оставались серьезными. Никогда не поймешь, что у него на уме. Он что, забыл, что она жена Уилла?
- Я не могу, Джек.
Элизабет как-то странно обхватила себя руками за талию, как бы пытаясь защитить живот от невидимой угрозы. Впрочем, Джек этот жест не заметил.
- Но это глупо, глупо! Что держит тебя здесь?А там- то, что ты так любила! Море, свобода, соленый ветер в лицо! - Джек отчаянно жестикулировал в надежде убедить девушку.
- Ты никогда не любил меня. -сказала Элизабет и тут же прикусила язычок.
- Ты в этом так уверена, цыпа? - взгляд Джека, казалось, проникал в саму душу, манил, притягивал, завораживал, лишая способности трезво рассуждать. Тряхнув головой, пытаясь прогнать наваждение, девушка твердо ответила:
- При первой возможности ты променяешь меня на Жемчужину... и на свободу..
Джек молчал. Он уже и так сказал достаточно. Видно, взбалмошная девчонка собирается остаться здесь. Во всей этой «роскоши».
- Там, Джек, с тобой, меня ждет только виселица. Я не могу так рисковать.
Воробей не мог поверить, что Элизабет, эта храбрая пиратка, так изменилась. Откуда в ней эта осторожность, откуда? Она боится? Нет, этого не может быть. Здесь что-то другое.
Джек отчаянно силился понять, что же происходит. Внезапно в голове у него возникла безумная идея. Лицо его осветила широкая улыбка. Как мальчишка радуется предстоящей шалости, так и Джек улыбался своим мыслям. Это было невероятно, но Элизабет почувствовала, что он сейчас уйдет. Исчезнет так же внезапно, как и появился.
А Джек сделал то, чего она ожидала меньше всего. Воробей с усилием стянул одно из своих колец и одел на тонкий пальчик Элизабет.
- Джек, но я...
- Тсс, - Джек приложил палец к губам.- Я помню, ты жена нашего дорогого евнуха. Еще увидимся, Лиззи.
- Куда ты теперь, Джек?
- О, цыпа, у меня срочные дела. Но ты еще услышишь о капитане Джеке Воробье!
Кольцо оказалось почти впору. Чуть-чуть велико.
- Не потеряй, Лиззи.
Девушка молчала. Ей хотелось сказать так много, но слова словно застряли в горле, и она только кивнула.
И Джек, широко шагая, пошел прочь.
Элизабет стояла и глядела ему вслед. И когда фигура Воробья исчезла вдали, лишь массивное кольцо на пальце девушки напоминало о том, что все это не было сном, и что капитан Джек Воробей действительно совсем недавно был здесь.

прелесть какая...ХОЧУ ПРОДОЛЖЕНИЯ!!!

Айрина, спасибо)))))) я так рада что нравится)))))))))))) вот и продолжение))))))))))))



Наши дни

... В отличие от Джека, Элли откровенно разглядывала этого мужчину. Вот значит, кто будет играть Джека Воробья. Странно, но он явно думает о чем-то о своем. Как будто совсем не заинтересован в их совместном проекте. Сидит и молчит. И почему он так отреагировал на мое появление? Ну, опоздала, конечно, но ведь в остальном все нормально.
- Мистер Роу, о чем вы думаете? Надеюсь, о пиратах? - насмешливо обратилась она к нему. Ее голос вернул Джека к действительности.
- Да... Именно о них... И вы даже не представляете, насколько вы правы... - Джек впервые позволил себе в открытую посмотреть на девушку. Видимо, взгляд был слишком пристальным. «Какие у него странные глаза. Такие черные, бархатные... Как будто проваливаешься... в омут...глубоко-глубоко...» Щеки ее вспыхнули, и она опустила глаза.
Кто-то засмеялся. Как ни стараясь, она не смогла скрыть своего смущения.
«Нет, ну надо же, что он себе позволяет!» - думала девушка. Элли не считала себя знатоком человеческих душ, но что-то в этом мужчине было такое... Что-то такое, с чем она прежде никогда не сталкивалась. Это немного пугало ее. Но в то же время неумолимо притягивало. Любопытство всегда было ее отличительной чертой.
Воздух стал густым, напряжение ощущалось почти физически. Пауза затянулась.
-О, мистер Роу, вы смущаете нашу героиню! - произнес кто-то за столом. Еще кто-то рассмеялся. Обстановка разрядилась. - Из вас получится отличный пират.
«Черт, надо быть осторожнее», - подумал Джек и улыбнулся вместе со всеми.

Немного позже, вернувшись домой (если, конечно, можно назвать таким словом его очередное временное пристанище), Джек сидел, погрузившись в раздумья. Полный бокал стоял рядом. Пить не хотелось. Спать - тем более. Больше всего на свете он хотел приступить к съемкам этого фильма. Завтра. Нет, сегодня, сейчас, немедленно. Увы, это было невозможно. Слишком много еще было не готово. Но Джек твердо знал, чем он займется завтра. Как только взойдет солнце. Теперь у него будет очень много работы.
Для это фильма будет построена настоящая Черная Жемчужина.
Это было одним из непременных условий Джека Роу.
За долгие годы он изучил мельчайшие детали своего корабля. Где-то были его чертежи... Надо все проверить. Но нет, завтра. Сегодня он был уже не в состоянии сосредоточиться.
Закрыв глаза, он снова предался воспоминаниям. Яркие, живые, они словно стояли перед глазами.

Давным давно, на Карибском море

Корабль уже давно стоял в маленькой бухте, достаточно далеко от Порт-Рояля.
- Джек, нас как пить дать, поймают! И повесят! - говорил Гиббс при каждом удобном случае. Джек, сидя в каюте, составлял свой дерзкий план. Ему нужно было пробраться в Порт- Рояль и заставить губернатора написать помилование для Элизабет. Невыполнимая задача. Но только не для Джека. Окрыленный безумной идеей, он был уверен в успехе.
Итак, однажды ночью...
Джек вышел из каюты. Почти вся команда собралась на палубе. Что было более чем странно. Каждый был занят каким-то делом, не выпуская при этом Джека из поля зрения.
- Мистер Гиббс.
- Да, капитан.
- Я ухожу. Если я не вернусь к утру, действуйте по кодексу.
- Джек, ты собираешься идти один? А кто же прикроет твой зад?
- Прикрывать надо и перед тоже. - усмехнулся Джек.
- Мы идем с вами, капитан, - десяток человек шагнули к Джеку.
Джек пристально посмотрел в глаза каждому. «Удалые пираты, моя команда. Я - капитан Джек Воробей», - отметил он с удовлетворением.
- Отлично. Пойдешь ты, ты, ты и ты. Остальным оставаться на корабле и быть готовыми к отплытию. Да, отставших не ждать.

Не люди, а почти что тени тихо выскользнули из шлюпки, часовой негромко охнул и осел на землю. Тени скользили по Порт-Роялю, и лишь тихие вздохи и бездыханные тела оставались на их пути. Неумолимо приближались они к дому губернатора.
Губернатору снился очень страшный сон. Как будто в окно бесшумно впрыгнул странный человек, и к виску прикоснулось что-то холодное.
Увы. Это был не сон.
Жуткого вида мужчина низко склонился над губернатором, так, что волосы разбойника касались лица пожилого человека. К голове перепуганного губернатора был приставлен пистолет.
- Шшш, -проговорил бандит, -Тихо.
И как-то странно улыбнулся.
«Ненормальный», - пронеслось в голове у губернатора, и он как-то вяло пискнул.- Чччто ввам ннужно, помогите...
- Помилование мисс Свон, -ответил пират, сопровождая свои слова златозубой улыбкой. И взвел курок пистолета.
Трясущимися руками, в колпаке и ночной рубашке, губернатор писал помилование. Пальцы его дрожали и плохо слушались, но приставленный к виску пистолет придавал ему бодрости.
- А вам тоже, голубчик? - спросил губернатор, пытаясь вернуть себе самообладание и выглядеть достойно. Настолько, насколько позволял его перепуганный вид.
Нет, - усмехнулся пират. - Мою шкуру одной бумажкой не спасешь.
И Джек растворился в ночи.

Давным давно, на Карибском море

Прошло не так много времени с тех пор, как Уилл и Элизабет расстались на берегу.
- Не своди глаз с горизонта, - были его последние слова.
Голландец исчез, а с ним и его капитан. А она осталась одна. Совсем одна. И рядом, в сундуке, билось сердце ее мужа.
Элизабет долго сидела на берегу. А потом, тяжело вздохнув, двинулась вглубь острова, волоча за собой тяжеленный сундук. Она должна была жить. Ведь она была Хранительницей Сердца. 10 лет. Через 10 лет вернется Уилл.
10 лет.
Эйфория прошла слишком быстро. Реальность оказалась жестокой. Она была не просто одна, одна была одна на всем белом свете. Люди, окружающие ее, были ей абсолютно чужими. Элизабет не жила, а выживала, работая, не покладая рук, с утра до ночи.
Никто не был против, когда пустующую хижину на окраине небольшого поселения заняла странная девушка с сундуком, появившаяся из ниоткуда. Говорили, что когда-то там жила не то ведьма, не то знахарка, и люди обходили этот дом стороной.
Но Элизабет Тернер не боялась. У нее был слишком большой опыт общения с потусторонними силами.
Элизабет повалилась на грязную кровать и проспала до следующего дня. Проснувшись, она отправилась в церковь и попросила работу. Она бралась за любую, самую тяжелую работу, заслужив некоторое уважение местных, но все равно к ней относились с опаской. Да и она ни с кем не сближалась. В короткие моменты отдыха она просто сидела возле дверей маленькой хижины, и думала, думала, думала...
Да, она любила Уилла. Но временами ненавидела его. Перебирая в памяти прошедшие события, Элизабет пыталась отыскать виновного в своих бедах. Иногда это был Уилл. Если бы не он, она, возможно, вышла бы замуж за Норрингтона. Джеймс был бы жив, а она была бы знатной дамой, жила в роскоши и носила красивые платья.
И никогда бы не стала королевой пиратов.
В такие моменты малодушия Элизабет, рыдая, колотила ободранными кулачками по крышке сундука, проклиная своего мужа. И приходила в ужас - Уилл не виноват, он виноват только в том, что любил ее. И за это поплатился. А проклинать проклятого - это уже слишком. Его страдания и так безмерны.
Она винила себя, за свою слишком сильную тягу к приключениям, и ненавидела себя, понимая, что и она сама виновата во всем, что произошло.
Она винила Джонса, Калипсо, Беккета, всю ост-индскую кампанию и даже своего отца - за то, что он не попытался выбить из нее пиратские глупости еще в детстве. И снова приходила в ужас от своих мыслей. Ведь ее отец был ни в чем не виноват. Возможно, лишь в том, что слишком сильно любил свою дочь. Элизабет винила даже отца Уилла - Билла Прихлопа, за то, что тот стал пиратом, а не был нормальным человеком. Но тогда бы она не встретилась с Уиллом.
И с Джеком.
Да, конечно же, Джек виноват во всем. Даже в том, что рукой Уилла пронзил сердце Джонса, тем самым обрек Тернера на такую жизнь. Элизабет не ожидала от Джека такого поступка. Это было благородно, но в то же время так жестоко по отношению к ним.
Если бы он не заключил сделку с Джонсом, не пошел бы за проклятым золотом ацтеков, и Барбосса не поднял бунт, они никогда бы и не встретились. О, как она ненавидела Джека в такие моменты.
А еще она ненавидела его за то, что Джек заставил ее сомневаться в любви к Уиллу. Да, Уилл был бы прекрасным мужем. Если бы мог остаться на берегу. Но Джек Воробей... Рядом с Джеком мир становился ярче. Он был грязным и беспринципным пиратом, и от него вечно воняло ромом, и вел он себя странно. И вообще, Элизабет иногда сомневалась, нормален ли он. Но благодаря Джеку Элизабет поняла, что это значит - любить море, любить свободу и оставаться самой собой. С Джеком нельзя было быть уверенной ни в чем, а тем более - в завтрашнем дне, и тем сильнее ценилось каждое мгновение такой короткой пиратской жизни. Где бы он ни появился, Джек всегда рушил установленные порядки, ломал планы, и оставлял после себя полную неразбериху.
А еще он был пиратским бароном, умным, хитрым, ловким, изворотливым, и - чертовски красивым. Многозначительные взгляды Джека порой были красноречивее многих слов, но как он к ней относился на самом деле, Элизабет так и не поняла. К сожалению... Если бы обстоятельства сложились по-другому... О, как ненавидела Элизабет Джека за то, что они так и не прояснили ничего в отношении друг друга. И все же Джек не был виновником ее бед.
Элизабет прекрасно понимала, что в том, что произошло, не виноват никто. Только случай. Или судьба. Перст судьбы...
И Элизабет проклинала свою судьбу, рыдая, забывая о том, что она - храбрая пиратка и королева пиратов, а пираты не плачут.
А потом она поняла, что ждет ребенка.
Огромное счастье нахлынуло на нее. Теперь она точно знала, для чего жить. И как ей жить все эти 10 лет. Вот именно - как...
Что ожидало в будущем ее и ее сына? Нищета и виселица? Но в то же время она понимала, что должна, должна взять себя в руки, найти в себе силы жить, выжить, выносить и вырастить этого ребенка. Если бы она не была так одинока... Если бы рядом был хоть кто-нибудь.
Хотя бы ... Джек.
Вечно смеющийся, неунывающий капитан Джек Воробей.
Который мог выпутаться из самых сложных ситуаций.
Элизабет плакала. Она очень боялась навредить ребенку, но слез оставалось еще слишком много.
А когда слезы были выплаканы, Элизабет твердо знала, что сделает все для своего ребенка. Смирившись со всеми невзгодами и приняв их, она спокойно смотрела в будущее.
Пока не появился Джек. Он появился внезапно, как всегда. Ничего не объяснив, появился и исчез. Заставив ее снова пережить все то, что она так хотела забыть.
Элизабет ждала Уилла. Она носила его ребенка.
Но она ждала и Джека. Частичка ее сердца принадлежала этому капитану, и она ничего не могла с собой поделать. Зачем он оставил ей кольцо. Мог бы сделать это раньше. Элизабет то снимала кольцо и прятала, то снова одевала на палец, боясь потерять. Почему-то ей казалось, что Джек жив. Интересно, какие у него дела? «Дела» Джека обычно оборачивались огромными неприятностями. Идеи Воробья большей частью были безумны, и Элизабет волновалась за него.

Чтож, Джек снова появился в своей неповторимой воробьевой манере, широким жестом развернув перед ней какую-то бумагу.

- О, Джек... Это невозможно! Мое помилование! Я свободна! - радости Элизабет не было предела. Как он смог, вот, значит, что. Он рисковал ради нее своей жизнью....И она сможет вернуться домой. Ей больше ничего не грозит...Но почему он опять молчит? И так смотрит...
- Как я могу отблагодарить тебя?
Ответом был слишком откровенный взгляд пирата.
Элизабет вспыхнула.
- Джек, я...
Джек, словно в первый раз, посмотрел на нее, и вдруг заметил ее округлившийся живот. Мир вокруг Джека несколько раз перевернулся вокруг своей оси. Казалось, что под ногами - не твердая земля, а палуба корабля. Причем явно сильно штормит.
- А евнух - оказывается не евнух, - негромко протянул Джек. -Или это не он?
- Не оскорбляй меня, Джек. Ты ведь прекрасно знаешь, что отец этого ребенка - Уилл.
Джек стоял, переминаясь с ноги на ногу. Говорить было не о чем. Внезапно Воробей почувствовал, что у него уже нет той ненависти к Уиллу, которую появилась в первую секунду. Капитан Джек Воробей просто опоздал. Причем очень сильно. И ничего не изменишь. А ребенок...
- Я передам привет Уиллу. Если встречусь с ним. Уверен, он будет хорошим отцом. - Джек прятал глаза, словно устыдившись своих неожиданно проявившихся человеческих чувств.
- Прощай, Лиз. - Джек неожиданно заторопился. - Мне пора.
- Прощай, Джек.
Элизабет чувствовала себя отвратительно.

Наутро огромный, страшный и почти голый негр ввалился в маленький домик. Он весь был обвешан чем-то сильно смахивающим на зубы или клыки, в лоснящейся коже то тут, то там были вколоты какие-то варварские побрякушки. Сложившись почти вдвое, он еле протиснулся в маленькую дверь. С грохотом великан уронил на пол огромный сундук. Крышка откинулась, открыв невероятное содержимое - монеты, украшения, и всяческие дорогие вещицы.
- Наша. Капитана. Мисси. Лиззи. - с трудом произнес негр. Видно было, что говорить он не мастак.
- Что это? - недоверчиво пробормотала Элизабет.
- Наша. Капитана. Мисси. Лиззи. - повторил громила, протискиваясь из дома наружу.
Элизабет бросилась за ним. Подбирая юбки, она еле успевала за великаном. «Он еще не уплыл, не уплыл. Мы не могли проститься так, нужно сказать ему что-то такое, чтоб он понял, что дорог мне...что тоже дорог мне...»
Девушка металась по берегу, в отчаянии ломая руки. Она кричала и звала, но знала, что Джек не слышит ее. «Посмотри сюда, посмотри, я здесь, мне так нужно много тебе сказать, не уплывай, Джек, вернись...»
По палубе прекрасного брига мерно расхаживал капитан. Корабль был готов к отплытию. Ждали только Верзилу Тома. Пол-ночи Джек бродил по кораблю, собирая все, что мог найти ценного. «Надеюсь, она взяла все это. Больше я ничего не могу для нее сделать.» - думал Джек. Внезапно обернувшись, словно что-то почувствовав, он заметив маленькую фигурку на берегу, отчаянно махавшую руками, Джек, не раздумывая, сбросил камзол на палубу, отшвырнул оружие, бросился в воду и поплыл к берегу. Мокрый настолько, что вода ручьями текла с него, он почти бегом, насколько позволяла потяжелевшая от воды одежда, кинулся к девушке и чуть не задушил в объятиях.
- Ты передумала, Элизабет, любимая... - шептал он, покрывая ее лицо неистовыми поцелуями. Сердце его стучало настолько громко, что, казалось, способно было заглушить все остальные звуки. То ли от того, что он так быстро плыл, то ли от неожиданного исполнения его самого заветного желания... Желания, которое он никогда не озвучил даже наедине с самим собой.
Ни в его лице, ни в голосе не было привычной насмешки. Девушка, на несколько секунд оторопев и поддавшись неожиданному напору капитана, теперь с трудом оторвалась от него.
Элизабет тяжело сглотнула, с трудом заставив себя заглянуть Джеку в глаза.
- Нет... Я просто хотела сказать тебе спасибо... и...прости...меня...
Джек Воробей дернулся, словно его ударили. Резко повернулся и пошел прочь.
- Джек! - срывающимся голосом окликнула его девушка. «Не то, это все не то, я говорю не то, а он уходит! Но я жена Уилла, у нас будет ребенок, что же мне делать... »
Джек быстро и не оборачиваясь шел к воде.
- У нас бы все равно ничего не вышло! - с отчаянием закричала она.
Джек обернулся.
- Повторяй это себе почаще, дорогая. - голос его был пропитан горечью и разочарованием. - Повторяй почаще...

Давным давно, на Карибском море

Два дня корабль шел неизвестно куда. Капитан был мрачнее тучи. И никто из команды не смел приставать к нему с расспросами.
Джек сидел в каюте, невидящим взглядом глядя прямо перед собой. Перед ним, как всегда, стояла початая бутылка рома.
- Куда держим курс, капитан? - тихо спросил мистер Гиббс.
- Поворачиваем на Тортугу. Нам нужно нанять как можно больше людей, -равнодушно отозвался Воробей.
- Зачем, Джек?
- Я должен вернуть Жемчужину. Потом мы поплывем к источнику.
- Как - вернуть?
- Вступим в бой. - неопределенно пожал плечами Джек.
- Ты собираешься вступить в честный бой? Джек, это самоубийство. - Гиббс опешил. Это так не похоже на Джека.
- Вовсе нет, мистер Гиббс. Напротив, я собираюсь жить очень долго. Но пока я не могу придумать другого способа вернуть мой корабль.
- Джек, - Гиббс покачал головой.- У нас прекрасный корабль, небольшой и быстрый, и Жемчужина не заменит вам мисс Лиззи...
- Мне нужны они обе, Гиббс обе. Одну я потерял, постараюсь вернуть вторую....

Наши дни

Дел было очень много. Джек Роу был этому безмерно рад. С утра до поздней ночи он работал, не покладая рук. Жемчужина строилась быстро, но все же медленнее, чем ему хотелось. Стоит ли говорить о том, что Воробей принимал в этом самое активное участие. Кроме того, он перекроил сценарий, чем привел в ужас режиссера и сценариста. Он писал диалоги, монологи, делал наброски для декораций, рисовал корабли, города, пещеры, костюмы для актеров... и искренне жалел, что в сутках всего лишь 24 часа. Часто ему требовалось находиться в нескольких местах одновременно, и самолет стал его вторым домом. Но когда день заканчивался, и ночь вступала в свои права, Джек частенько лежал без сна, вспоминая Элизабет, Карибское море, и - Элли. Нет, это не могло быть совпадением. Элли была почти что точной копией мисс Свон - лучше ли, хуже ли, это ему еще предстояло узнать.

То, что съемки проходили на Карибах, вызывало у него смешанное чувство радости и грусти. И хотя технический прогресс изуродовал прекрасные острова, все же находились уголки, оставшиеся такими же прекрасными и нетронутыми, девственными. И море было таким же зеленовато-голубым и прозрачным, несмотря на то, сколько дряни вылили в него за последние 300 лет.

Наконец-то наступил долгожданный день, и грандиозные приготовления были закончены. И хотя Жемчужина все еще не была готова, уже был назначен день начала съемок. Джек сгорал от нетерпения. Наконец-то, наконец-то Джек Роу снова станет Джеком Воробьем. Наконец-то он станет самим собой, ничего не опасаясь, не скрываясь. Хоть и не надолго.
Да. И он увидит Элли.

Давным давно, на Карибском море

Капитан Джек Воробей был чертовски зол. Безразличие, нахлынувшее на него после прощания с Элизабет, прошло, уступив место отчаянной злобе. Количество выпитого рома ужасало видавших многое пиратов. Джек кутил на Тортуге, пытаясь залить ромом свою обиду. Но ни выпитый ром, ни объятия тортугских шлюх не могли успокоить его. День ото дня Воробей становился все злее.

Джек уже жалел, что поступил так опрометчиво. Оставив Элизабет добытое кровью и потом богатство, он лишил себя возможности нанять команду. Хорошо хоть то, что в благородном порыве ему хватило ума не оставлять ей ром и провиант. Первый ей был без надобности, разве что она могла бы зажечь еще один огромный костер. Да и со вторым цыпа обходилась не лучше. Иначе бы он не попал на Тортугу, а давно уже болтался бы на рее. Только это никак не входило в планы Воробья.
Джек был очень зол на самого себя за проявленное человеколюбие. А еще больше он был зол на Элизабет. При воспоминании о ней даже полная бутылка с ромом летела в ближайшую стену, разбиваясь вдребезги. Даже самому себе Джек не хотел признаваться в том, что в нем играют оскорбленные чувства. Но очевидное отрицать было сложно. Надо же, так обнажить душу. И какое ему до нее дело? Пускай о ней заботится милый Уильям. Ему, капитану Джеку Воробью, до нее нет никакого дела. В любой момент он найдет десяток женщин, готовых обласкать удачливого пирата.
Однако в глубине души Джек понимал, что ему не нужен десяток женщин. Ему нужна Элизабет. И сочувственные взгляды Гиббса, которые изредка ловил на себе Джек, приводили его в бешенство.
А она отвергла его, так бессовестно обманув. Там, на берегу, он практически признался ей в любви. И за эту слабость он презирал самого себя. И чем дальше, тем больше. Капитан Джек Воробей никогда не признавался никому в любви. Любили всегда только его. А он благосклонно принимал или презрительно отвергал любовь.

К счастью, его удача снова пьяно улыбнулась ему, подбросив выгодное дельце. Джек обменял бриг на жалкую посудину, но в придачу ему отсыпали много монет. Это было несколько унизительно, но Джеку больше не нужен был хороший корабль. Дырявая посудина должна была совершить путешествие только в один конец. Обратно Воробей собирался вернуться на Жемчужине. Или не вернуться вообще.
Джек поклялся больше никогда не встречаться с Элизабет. Все, что ему было нужно - это Жемчужина.


Давным давно, на Карибском море

Плавание затянулось. Слишком много команды было на борту. Еды почти не осталось, и эти жалкие крохи не могли утолить жестокий голод. Остатки воды давно протухли, и ром был на исходе. Но возвращаться было поздно. Джек ждал. Вожделенный корабль должен был появиться на горизонте. Воробей практически не расставался с подзорной трубой, и в конце концов его ожидания оправдались.
Жемчужина. Да, это была она. Компас не врал.

Под покровом ночи пираты подошли к Черной Жемчужине, к счастью, оставшись незамеченными. По приказу Джека Воробья они пробили днище своего утлого суденышка, и оно пошло на дно практически под их ногами. Теперь пути назад не было. Им оставалось или погибнуть, или победить.*
Джек не был любителем бессмысленной резни. Он знал сотни способов одурачить, провести, обмануть противника, что часто спасало многие жизни. Но сейчас было бесполезно взывать к милосердию. Измученные долгим плаванием, озверевшие от голода и вида крови пираты не щадили никого. Схватки были короткие, но кровопролитные. Малейшее сопротивление стоило жизни несчастным. Да и те, которые не сопротивлялись, тоже гибли от рук беспощадных пиратов.
Не сделав ни единого выстрела, не смотря на то, что численный перевес был далеко не на их стороне, пираты капитана Воробья захватили Жемчужину.

Барбосса сидел в каюте, сон все никак не шел к нему. В сотый раз он разглядывал карту, с которой так бесцеремонно обошелся этот наглец. О, подать бы его сюда...
Снаружи послышалась негромкая возня. Дверь капитанской каюты распахнулась, и перед ошеломленным Барбоссой появился Джек Воробей собственной персоной.
- Ты! - только и смог вымолвить теперь уже почти бывший капитан Жемчужины.
- А ты ждал кого-нибудь еще? - вопросом на вопрос ответил Воробей.
- Откуда ты взялся на моем корабле?!?
Джек вытер окровавленный клинок о край камзола и подошел к Барбоссе.
В открытом дверном проеме показались два абсолютно незнакомых пирата.
- Ты захватил мой корабль! - наконец-то сообразил Барбосса.
- Это мой корабль.
Барбосса лихорадочно искал выход из ситуации.
- Даже не думай, - спокойно сказал Джек, когда рука Барбоссы потянулась к оружию. Давай сюда.
Он молча повиновался, не сводя глаз с Воробья.
- Прощай, Гектор. - Джек поднял пистолет и направил его в лоб безоружного противника.
Барбосса закатил глаза к потолку.
- Ты не убьешь меня, Воробей. Кишка тонка.
Джек молча взвел курок.
- Ну ладно, ладно, убедил, ты - капитан. Но тебе не выгодно убивать меня. Сколько у тебя осталось людей? Думаю, не так уж много. Вы не справитесь с кораблем.
- Справимся. - мрачно подтвердил Джек.
- А если буря, Джек? Ты не все предусмотрел. Твой план по захвату Жемчужины был дерзок и смел, но тебе пригодится хороший рулевой. Подумай, Воробей. Команда предана тебе, ты ничем не рискуешь.
- Ты так хочешь жить, Барбосcа? - равнодушно спросил Джек Воробей.
- Не просто жить, Джек, нет. Я хочу жить вечно. Так же, как и ты. Мы ведь схожи с тобой, не так ли? По рукам?
Джек, минуту поколебавшись, опустил пистолет.
- Ну ладно, Барбосса. По рукам. Только помни, что я - капитан Черной Жемчужины, и если ты попытаешься поднять мятеж, поверь, я убью тебя.
Джек спокойно повернулся спиной к бывшему капитану и вышел из каюты.
- Слушаюсь, капитан, - учтиво произнес Барбосса. Улыбка сползала с его лица. Почему-то он был уверен, что в этот раз с Джеком нужно быть поосторожнее.

____________________________
* - исторический факт. Описываемое событие действительно происходило в середине 17в. на Карибах. Джек вполне мог воспользоваться опытом своих предшественников.

Наши дни

Джек работал без дублера. Мало того, он отказался и от гримера. Некое таинство было в том, чтобы, не торопясь, одевать парик с множеством косичек и выцветшей повязкой. И никто не должен был при этом присутствовать. Процесс перевоплощения был слишком личным, что бы посвящать в него посторонних.
Когда-то, очень давно, впервые избавившись от этой одежды, он чувствовал себя так, словно с него живьем содрали кожу, заставив обнажить то, что так усиленно скрывал до мелочей продуманный образ Джека Воробья.
Джек медленно провел рукой по костюму, в который ему предстояло облачиться.
Пускай грим, который казался ему таким естественным тогда, давным-давно, на Карибах, был нелеп и смешон в современном мире. Джеку казалось, что каждая фенечка, каждая косичка, каждая бусинка были мощными амулетами против враждебных сил неуютного современного мира.

Давным давно, на Карибском море

Барбосса казался сам себе круглым дураком. Ему категорически не везло. Он, конечно, был на Жемчужине. Тут же находились и магический компас, и карта. Но все это имущество принадлежало Джеку Воробью. Склонить команду на свою сторону ему не удалось, чему он был чрезвычайно удивлен. Неудача терзала его сердце. Все, чего он добился - это только того, что теперь за ним беспрестанно наблюдали. Каким образом Джек определил курс, Гектор не знал. Вернее, Барбоссу в это не посвятили.
И вот показался остров. Маленький, неприметный остров. Голые скалы, поросшие редкой травой.

Джек стоял перед источником. Что бы его не ожидало, он намеренно отправился сюда один.
И теперь он стоял и думал, а ответа на вопрос все не было.
Он даже не удивился, когда за спиной послышались торопливые шаги.
- А, Гектор, ты, - бросил он, не оборачиваясь.
- Что, Джек, ты хотел выпить из источника без меня? Как нехорошо с твоей стороны. Ты хитрец, но я хитрее. Мне не составило особого труда найти тебя. - Барбосса откровенно издевался. Внезапно он выхватил шпагу и приставил ее к горлу Воробья.
- Пей первым, Джек.
- А я вообще-то не уверен, буду ли я это пить. Знаешь, я тебе уступаю это право - выпить первым.
- Нет, пей ты, ведь это ты у нас - капитан.
- Нет, не буду.
- Так, значит, я буду капитаном?
- Ни за что! - Воробей скорчил презрительную гримасу.

Так они и стояли над водой. Один - с обнаженной шпагой, направленной в горло противника, охваченный жадным нетерпением. Второй - с презрительным выражением лица, словно не возле его шеи находился клинок соперника. Взгляды их были прикованы друг к другу.
- Джек, ты выпьешь, или я убью тебя. - не стерпел Барбосса.
«Собственно, ведь за этим я и шел сюда. Удача при мне, так что...» Джек опустился на колени и погрузил руки в источник.
Глоток. Еще глоток.
По телу пробежал холод. Внезапно его начало трясти.
- Ну, как ты себя чувствуешь, Джек? - вкрадчиво спросил Барбосса.
- Ххо-рро-шшо, -пробормотал Джек, при этом зубы его выбивали барабанную дробь.
- Я так и знал, родник отравлен! Ты зря привел меня сюда! Все напрасно! - Барбосса почти кричал.
- Гектор, не кричи, - Джек схватился за голову. Казалось, все его тело пронзают тысячи ледяных игл. Крик Барбоссы был невыносим. Воробей опустился на холодный каменный пол пещеры.
- Ты заплатишь за все!
Рев Барбоссы громом прокатился под сводами подземелья. Послышался треск.
- Гектор, не надо, свод может обрушиться...- простонал Джек, отползая в сторону.
- От тебя одни неприятности. Но хватит, довольно. - Барбосса наступал на отползающего Джека, сжимая в руке шпагу. Сапоги его уже стояли в воде якобы живого источника.
- Я запомню тот день, когда я убил Джека Воробья! - громовым голосом провозгласил Барбосса. Джек среагировал мгновенно, похоже, что тело действовало само, в то время как в голове пульсировала дикая боль. Он откатился в сторону, увернулся от удара шпагой, вскочил на ноги и бросился бежать.
За спиной раздался оглушительный грохот. Джек обернулся. На том месте, где только что стоял Барбосса, высилась бесформенная груда камней.
Вокруг все рушилось. С трудом уворачиваясь от падающих каменных глыб, получив несколько сильных ударов, Джек из последних сил спешил к выходу.
Солнце на мгновенье ослепило его. Пробежав еще несколько шагов, он упал на землю и стал судорожно глотать воздух. Все тело сильно болело.
- Бесславная смерть, - с сожалением прошептал он, глядя в сторону пещеры.

- А где Барбосса, Джек? - спросил Гиббс, протягивая руку своему капитану.
- Отстал. - Воробей ухватился за Гиббса и покачнулся. Его все еще сильно трясло.
- Джек, с тобою все в порядке?
- Да. - выдавил Джек.
- А как же мы без рулевого?
- А я, в конце концов, на что? - разозлился Воробей. Чувствовал он себя неважно. И он совсем не был уверен в правильности своего поступка.
Джек, шатаясь, вошел в свою каюту и без сознания рухнул на пол.

Проснувшись рано утром, Джек понял, что чувствует себя немного странно. Лихорадка прошла, словно ее и не было. Воспоминания о произошедшем в пещере были какие-то мутные, отрывочные, и Джек вовсе не был уверен, что ему это не приснилось.
Вот только Барбоссы на корабле не было.
Джек поднял руку, что бы привычным движением потереть вечно зудящую ранку на подбородке. И неожиданно обнаружил, что она исчезла. На том самом месте была абсолютно здоровая кожа.
«Значит, это был не сон... И я выпил из источника вечной юности... Что же, посмотрим.»

Вскоре небольшая группа пиратов шла узенькой тропкой, что вела к злополучной пещере. Войдя туда, Джек сразу понял, что проход, ведущий к источнику, безнадежно завален. Зато слева открылся другой. Раньше его точно не было.
Пройдя совсем немного, пираты обнаружили еще одну пещеру. Золота и дорогих вещей в ней было столько, что она казалась бесконечной.
- Удача при мне, - прошептал Джек.

Наши дни

Съемки съедали все время без остатка. Но Элли была даже рада этому. Чем больше она была занята, тем меньше времени оставалось для размышлений над тем, что за человек - этот мистер Роу. Несомненно, очень талантливый актер. И к его мнению так прислушиваются... Его одобрение ценилось на вес золота. О, как бы она хотела заслужить его одобрение! Почему-то это казалось чрезвычайно важным.

После той единственной встречи в ресторане Элли слишком много думала о Джеке Роу. Да, она думала и о съемках, и старалась убедить себя в том, что этот человек интересен ей ровно настолько, насколько ей интересен сам проект.
А значит очень сильно.

И сейчас, сталкиваясь с ним по 100 раз на дню, она, тщательно скрывая свой интерес к нему, все же пыталась хоть как-то обратить на себя его внимание.
Но, как это обычно бывает - результат был прямо противоположным. Роу был с ней сух и немногословен, все время сохраняя абсолютно непреодолимую дистанцию.

Зато Тони, милый Тони, очаровательнейший Уилл Тернер, ходил за ней по пятам, принося то чашечку кофе, то стакан воды. И, хотя серьезные отношения не входили в ее ближайшие планы, внимание Тони ей льстило.
Хотя, надо признать, он на самом деле очень мил. Только уж очень нерешителен. И это почему-то жутко раздражало.

Сама Элли была натурой достаточно противоречивой. Решив однажды жить самостоятельно, она уже кое-чему научилась. Несмотря на убеждение, что миром правят мужчины, она тоже собиралась занять в нем достойное место. Возможно, Элли была честолюбива. Но это было скорее достоинством, чем недостатком. Она умела ставить перед собой цели и осуществлять их, при этом никому ничего не собиралась доказывать. Короче, начинающая актриса знала себе цену. За ее спиной уже имелся небольшой актерский опыт, но на этот проект она возлагала особые надежды. Это был взрослый мир, мир серьезных людей, к которым она себя и причисляла.

Но оказалось, что рядом с Джеком Роу она чувствовала себя абсолютным ребенком. Его актерское мастерство казалось ей безупречным, достойным восхищения. Однако помыслы ее не были столь чистыми, как она сама старалась себя убедить.
Джек Роу интересовал ее не только, как актер. Странно, но при взгляде на него Элли ощущала некоторый трепет, и причиной этому была вовсе не игра мистера Роу.

То ли дело - Тони, милый, добрый Тони, со своими милыми и немного назойливыми ухаживаниями. С ним она была спокойна, могла дерзить и наглеть, чувствуя свою силу и превосходство над ним, хотя по природе своей не была ни наглой, ни злой. Но Джек... Прошлый любовный опыт оставил ей лишь легкое чувство удовлетворения и приятные воспоминания. А рядом с Роу она чувствовала нечто абсолютно особое. Взгляд его темных глаз действовал на нее так гипнотически, что она теряла волю и способность сопротивляться его магии.

Короче, Джек действовал на нее, как удав на кролика.
Ему было абсолютно невозможно сопротивляться...
Только он, увы, ничего ей не предлагал.

За Джеком не зря укрепилась слава непревзойденного актера. Он отлично умел скрывать свои истинные чувства. Если бы кто-нибудь сказал Элли, что Джек тоже интересуется ею, она бы ни за что не поверила.

***

Длинный день закончился, но спать не хотелось. Видеть тоже никого не хотелось. Хотелось просто побыть одной. Элли бродила по пустынному берегу, наклоняясь, подбирая маленькие камушки и бросая их в воду. Лунная дорожка манила и звала в неизведанные дали, и Элли, сняв босоножки, осторожно шагнула в воду.

Сзади послышались неторопливые шаги. Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с тем, кого меньше всего ожидала здесь увидеть. Близко, слишком близко. От неожиданности она отпрянула, покачнулась и оступившись, наверняка бы шлепнулась на мокрый песок, если бы Джек, молниеносно среагировав, не подхватил ее.

Прикосновение затянулось. Джек внимательно, изучая, смотрел ей в глаза.
- Вы напугали меня, - сказала она, высвобождая руки.
- Неужели, - он едва заметно усмехнулся, и от этого его лицо сразу утратило серьезное выражение, а в глазах заплескалось что -то...что-то такое, от чего Элли стало не по себе.
- Прошу прощения, мисс. Могу ли я составить вам компанию, конечно, лишь на тот случай, если вы вдруг снова потеряете равновесие?
Элли не верила своим глазам. Не верила своим ушам. Слова его были так двусмысленны, или ей это только показалось?
- Или, если прелестная мисс хочет прогуляться одна, я не стану настаивать...
Элли кивнула. Она не могла отделаться от мысли, что сейчас Джек все еще играет роль.

Вместе они шли по берегу, сначала молча, но магия карибской ночи творила свое волшебство, и холодок между ними таял, как лед в бокале под жарким тропическим солнцем. Понемногу завязался разговор, и Элли, неожиданно для самой себя, начала рассказывать о своей жизни, своих мечтах и своих стремлениях. Джек слушал с неподдельным интересом, ожидая, коснется ли разговор того, что так его волнует.

С того самого момента, как он впервые увидел ее, Джеку не давал покоя вопрос - как к ней попало это кольцо. Не мог же он подойти и в лоб спросить: «откуда у вас оно». На самом деле ему просто не хватало духу. Конечно, внешнее сходство Элли и Элизабет Свонн могло оказаться совпадением. Но это совпадение становилось слишком навязчивым. Каждый раз, когда Джек видел ее в образе мисс Свонн, сердце его предательски сжималось, и требовалось некоторое усилие воли, что бы вернуться к реальности. Моменты совместной игры давались ему тяжело. Благо, пока их было немного.
Воробей ждал случая, чтоб поговорить с ней. Но так, чтоб никто ничего не заподозрил, и главное - она сама.
Лунная карибская ночь как нельзя лучше располагала к откровенному разговору.
Они сели прямо на песок, и, набравшись смелости, Элли спросила:
- А вы?
- Что -я?
- Теперь ваша очередь рассказать о себе.
- Я капитан Джек Воробей, - неопределенно пожал плечами Джек.
Элли тихо рассмеялась. Словно кто-то рассыпал сотню маленьких серебряных колокольчиков.
- Ну, конечно. Ведь мы на Карибах. А я- дочь губернатора, - подыграла она ему.
- Возможно, - тихо произнес Джек.
- Возможно, - повторил он, как-то странно глядя на нее.
Немного помолчав, он спросил:
- Скажите, Элли, это кольцо, откуда оно у вас?
- А почему вы спрашиваете? - кокетливо спросила девушка.
- Просто любопытно.
- О, это старая семейная легенда.
Джек вздрогнул. Его опасения - или надежды - начинали оправдываться.
- Кольцо как-то связано с одной историей... Мне рассказывали, что она была знатная дама, он простолюдин. Они любили друг друга, и много горя выпало на их долю. В конце концов они поженились, он уплыл и погиб, а она осталась с ребенком. С тех пор кольцо передается по женской линии. Мне оно нравится. Может, с ним действительно связана какая-то романтическая история.
Джек внимательно смотрел на нее, словно ожидая продолжения.
- Только я не верю в сказки! - преувеличенно бодро рассмеялась девушка.
- Иногда сказки становятся реальностью...
- Вы так думаете?
- Я в этом уверен... Элли.
Джек впервые назвал ее по имени, и наклонился, чтобы убрать с ее лица прядь светлых волос, украденную проказником-ветром из ее прически.
Это был идеальный момент. Элли сидела, не шевелясь, и боялась вздохнуть.
«Опомнись, Джек», - молоточком застучал в голове навязчивый голос. «Опомнись, Джек. Ты не имеешь права».
Джек, отвернувшись, сухо сказал:
- Уже поздно. Пора возвращаться. Я провожу вас.
- О, не утруждайте себя, мистер Воробей! - Элли неожиданно вспылила. Она вскочила и быстро пошла прочь. «Нет, ну, какой он... какой... Что он о себе возомнил», - думала Элли, сама не понимая, в чем его обвиняет. Она была жутко разочарована, словно маленькая девочка, которой пообещали, но так и не подарили заветную игрушку. И от обиды хотелось плакать.

Горечь разочарования заставила ее взглянуть правде в глаза.
Случается же такая неприятность, когда любишь не за что-то, а вопреки всему. Так и Элли. Отчетливо понимая, что вряд ли она может представлять серьезный интерес для Джека Роу, возможно, лишь в качестве развлечения на ночь, при его-то репутации, ее все больше и больше влекло к этому человеку.
Ей очень нравился этот загадочный мужчина. Она даже чувствовала с ним некоторое родство. Не кровное, нет... Родство душ. Хотя что могло связывать знаменитого актера и начинающую актрисочку?
Никогда бы раньше она не подумала, что ее может заинтересовать мужчина, настолько старше, чем она сама. Сколько ему - 35? 40 лет?
Больше всего ей хотелось обнять его, приблизить свое лицо близко-близко к его и заглянуть в его глаза, глубоко-глубоко, в самую душу. Элли сама не знала, что она ожидала там увидеть. Но в том, что Джек Роу отличается от других мужчин, Элли не сомневалась.
То, что у них ничего хорошего быть не может, лишь подогревало ее интерес. И тем сильнее ей хотелось заполучить этого мужчину. Приручить. Развеселить... Поцеловать...

Джек остался сидеть на песке. Теперь он был точно уверен, что Элли не просто похожа на Элизабет. Знала бы она, что играет роль своей пра-пра-...бабушки.
Да, и еще. Ему нравилась эта девушка. Такая же своенравная. Вспыльчивая. И - ранимая...
Он всегда наблюдал с удовольствием за ее игрой. В этой роли она была так естественна.
Но Элли - не Элизабет, и никогда ею не станет. И он не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Она слишком молода.
Джек сидел на берегу, пересыпая песок из ладони в ладонь, и тщетно пытался разобраться в самом себе.

***

Утро было жарким. Впрочем, как обычно. Джек сидел за столом. Он медлил. Нужно было собраться с мыслями. Джек Воробей ждал Джека Роу. Начинался новый день съемок.

За спиной послышался звук открываемой двери, и с легким «дзынь» кто-то поставил перед Джеком бутылку и две рюмки.
- Я не пью перед съемками, - сказал Джек, не оборачиваясь.
- Со мной выпьешь. За встречу, Джек Воробей!
Джек резко обернулся.

Перед ним стоял Гектор Барбосса. Нет, не актер, не загримированный актер, а самый настоящий, живой, вполне узнаваемый Гектор Барбосса.
Он выглядел немного моложе. Но не намного. Дорогой костюм и аккуратно уложенные волосы немного меняли его, но блеск в глазах был все тот же. И голос не изменился. Да, это точно был он.
Джек обалдело смотрел на Барбоссу.

- Ну, вот, Джек, мы и встретились. Наконец-то!
Барбосса от души наслаждался произведенным эффектом.
- Гектор, ты выжил! Но как? Ты ведь не пил из источника, - после минутной паузы изумленно спросил Джек.
- Выпил, Джек, выпил, - утвердительно закивал Барбосса.
- Но как?
- Когда обрушился свод пещеры, и меня засыпало, я упал прямо лицом в источник. И не мог не нахлебаться из него. А так как захлебнуться я уже не мог, то напился вдоволь. Дюйм за дюймом, я сдвигал камни. Не скажу, что это было легко. Но у меня было много времени. Вот тогда-то я вспомнил Прихлопа - меня постигла практически та участь, на которую я обрек его. Ничего ведь не происходит просто так, не так ли, Джек?
- И ты не пытался отомстить мне? - Джек был удивлен, вернее, поражен.
- Я вынашивал планы мести, один страшнее другого. Но все они казались мне недостаточно жестокими.
- Постой, кажется, мы встречались, - Джек пытался вспомнить. Что-то неуловимое крутилось в голове, какие-то лица и обрывки каких-то картинок, давно, давно, где-то... - Франция?
- Да, Джек. Там, где еще сильны были религиозные предрассудки. Именно я посодействовал тому, что Жака Пьеро* должны были сжечь на костре. Но ты выкрутился, хитрец! Правда, потом я понял, что в мире есть гораздо более интересные вещи, чем твоя птичья персона! Пожелав тебе всего наихудшего, я пошел своей дорогой.
Джек смотрел на Барбоссу, и не знал, что сказать. Все это казалось невероятным.

- Да, я наводил о тебе справки иногда, и то, что я слышал, постепенно погасило мою жажду мести. Ты жалок, Воробей, - Барбосса наклонился к Джеку, и голос его был полон презрения.
- Ты получил в награду бесценное сокровище - вечность, и вместо того, чтобы пользоваться возможностями, которые тебе подарила судьба, ты тратишь деньги на психоаналитика?
Воробей молчал.
- Ты ничтожество, Джек. Ты сам наказал себя. Мое участие и не понадобилось.
Самое горькое, что Барбосса во многом был прав.
- А ты счастлив, Гектор? - тихо поинтересовался Джек.
- Да, я получил, что хотел. Бабы никогда не интересовали меня так, как тебя - презрительно бросил Барбосса. - Есть гораздо более интересные вещи. Еще остались страны, в которых я не бывал. И блюда, вкуса которых я еще не знаю. Я наслаждаюсь вечностью, и не собираюсь ныть и стонать. И у меня большие планы на будущее. Я еще многое собираюсь осуществить... После того, как закончим фильм обо мне.
- О тебе?!
Джек подскочил на месте.
- Ну конечно, о легендарном капитане Барбоссе, капитане Черной Жемчужины. Я приложу все силы, чтоб фильм отразил всю правду обо мне, - твердо произнес Барбосса.
- Поверь, Гектор, я собираюсь сделать тоже самое. Только капитан Жемчужины - один, и это - Джек Воробей.
Барбосса привычно возвел глаза к потолку.
- Значит, мы опять враги, Гектор? - спросил Джек.
- Соперники, Джек, соперники. Навеки.
Барбосса заулыбался, показав два ряда великолепных зубов - отличную работу дорогого стоматолога. Налил себе из бутылки, опрокинул рюмку, и, продолжая радостно улыбаться, вышел.

Джек сидел, глядя на бутылку и две рюмки. А потом, решительно протянув руку, налил и выпил.
- Водка, - с отвращением пробормотал он. Однако рука уже сама тянулась к дурманящему напитку.
__________________________
Жак Пьеро* - Джек Воробей по-французски, вроде бы так))). Jacque Pierrot.

Давным давно, Франция

Темная, сырая камера, где сами стены казались пропитаны запахом смертельного ужаса. Казалось, что животный ужас принимает здесь реальные очертания, злобными тенями скалясь по углам. Маленькое отверстие под самым потолком - совсем небольшой лунный луч оставляет кружок на полу. Боль, дикая боль, ничего, кроме боли.

Джек не боялся смерти. Стоит раз умереть - и многое меняется. Теперь он был уверен в своем бессмертии. Разорванные мышцы и обожженная плоть заживали, правда, медленнее, чем простые царапины. И это приводило в суеверный ужас его мучителей. Сколько длились пытки, Джек не помнил. Часы, долгие часы, дни. Но он все еще был жив. Против всех законов природы, он был жив. Одного этого было достаточно, чтобы стать причиной его завтрашней казни.

Завтра, на исходе дня, когда солнце опустится к горизонту, его, Жака Пьеро, капитана Джека Воробья, сожгут на костре. На главной площади, под нескончаемый вой глумящейся толпы. Ничтожные люди.

Выход должен быть. Из любой ситуации. И все тело неимоверно болело. И Джеку не в первой было умирать.

Дверь со скрежетом отворилась, и свет факела ослепил его. «Неужели это уже за мной».
Но это были не палачи. Избавление пришло в образе невысокой фигуры, закутанной в плащ, капюшон почти полностью скрывал ее лицо.
Откинув капюшон, девушка подняла на него заплаканные глаза и бросилась на колени перед ним, на каменный пол жуткой темницы, с отчаянием прижимаясь к его обнаженной груди. Джек поморщился от боли. Несколько дюжих детин вошли следом за девушкой, гремя ключами, явно пряча под одеждой оружие и остановились, как каменные изваяния возле дверей.

- О, мой Жак. Что они с тобой сделали, - голос ее дрожал.
- Шарлотта, ты... Что делает ангел ...в этом дьявольском месте? Или я уже умер... и по ошибке попал в рай...- Джек даже пытался шутить. Каждый вздох отдавался болью в груди, и ему приходилось делать паузы между словами. И хоть слова давались с трудом, голова работала достаточно ясно.
- Я пришла освободить тебя. Тебя ждет карета, никто не увидит. Деньги могут многое, но не все. Поторопись. Мои люди отвезут тебя в безопасное место. Я не знаю, кто ты, но я не хочу, чтобы ты умирал, - торопливо шептала девушка, глотая слезы.

- У меня больше жизней... чем у кошки... не волнуйся... за меня. Вот ты рискуешь... цыпа*... Ты можешь пожалеть... об этом...
- Я никогда не пожалею, Жак. О чем я жалею, так это лишь о том, что была так недоступна, так озабочена своей честью. О, как бы я хотела посадить тебя в другую клетку, мой Жак, мой Пьеро, моя вольнолюбивая птица... В золотую клетку. Чтоб ты всегда был моим.
- Такие птицы... как я... не живут в неволе... цыпа. Увы... мне нечем отблагодарить тебя. Но ты уверена... что с тобой все... все будет в порядке?
- Ты беспокоишься обо мне? - лучик радости промелькнул на ее несчастном лице. - Не бойся, никто не узнает. Со мной ничего не случится, кроме того, что я засохну от тоски, потому что никогда не узнаю, как сладок твой поцелуй, Жак...

Она лихорадочно гладила его израненные руки, словно пытаясь стереть с них следы зверских пыток, гладила его измученное лицо с запекшейся на губах кровью, спутанные волосы в запекшейся крови. Каждая капля крови Жака Пьеро была для нее на вес золота. И всюду ей мерещилась кровь, кровь...
- Жак...
Превозмогая дикую боль, Джек протянул руки к девушке и поцеловал ее. Это было все, чем он мог отблагодарить ее за дарованную ему свободу. Поцелуй с привкусом крови, с привкусом перенесенных истязаний был чем-то нереальным, потусторонним, запретным, словно пробуждавшим первобытный инстинкт у них обоих.
- Беги, Жак. И прощай.

«Женщины - зло. Но без них невозможно», - думал Джек, впадая в полузабытье.
Закрытая карета, запряженная резвыми лошадьми, быстро катилась прочь, как можно дальше от этих злополучных мест.

________________________________________
* - возможно, Джек мог бы назвать ее сherie - дорогая, но поскольку я не уверена, то пускай будет «цыпа»


Наши дни

Джек протянул руку и снова налил себе водки. Бутылка как-то быстро опустела.
«И куда это водка делась?» - подумал он. Качаясь сильнее обычного, Воробей направился на съемочную площадку.

Проходя мимо группы артистов, о чем-то оживленно беседующих, он даже не заметил Элли. А она пожирала его глазами, отмечая про себя его усилившуюся странность. Тщетно ожидая хотя бы взгляда с его стороны, девушка обернулась к Тони. Не придумав ничего лучшего, отчаянно кокетничая, Элли произнесла:
- Ах, как жарко! Еще немного, и боюсь, мне станет дурно... Тони, принесите мне стакан воды... Пожалуйста.
Тони бросил на Элли взгляд, полный слепого обожания, и сломя голову бросился выполнять ее просьбу. И даже Джек обернулся на ее слова, с некоторым усилием фокусируя взгляд на девушке. Элли испытала некоторое удовлетворение - Джек смотрел на нее. Хотя бы смотрел. И видел, что она нравится другому. Глупо, конечно...
«Нет, пусть он видит, что я не ребенок, а он -не единственный мужчина здесь», - с отчаянием думала она.
Но внимание Воробья очень быстро было отвлечено от Элли чем-то огромным, что закрывало часть столь любимого Джеком горизонта.

На фоне пронзительного голубого неба, словно громадная птица, раскинув необъятные черные крылья, гордо и величественно возвышалась Черная Жемчужина.
- Черная Жемчужина, - понизив голос, сощурив глаза и как-то странно взмахнув руками, словно дирижируя невидимым оркестром, одними губами произнес Воробей.

Джек знал, что корабль уже давно в пути, и со дня на день должен был быть здесь. Но все равно не был готов увидеть его вот так. Словно они никогда не расставались. Словно он не видел своими глазами, как корабль опускается на дно морское.
Да, это была она. Жемчужина. Такая же, как раньше. Нет, еще лучше. Она снова была молодой и жадной до приключений.
Сердце его словно сжала невидимая рука. И сейчас он как никогда был уверен в том, чего он хочет больше всего.

Сейчас больше всего на свете он хотел бы наплевать на все, все, все послать к морскому дьяволу, реквизировать этот корабль и уплыть далеко, не думая о последствиях, плыть, сам не зная куда, лишь бы на Жемчужине, не имея особых планов, лишь бы ощущать себя единым целым с кораблем, упиваясь соленым ветром и песней океана, звенящей в снастях. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда. Лишь бы подальше от так некстати вновь воскресшего Барбоссы, и от Элли, которая занимала гораздо больше места в его мыслях, чем он мог себе позволить. Хотя сейчас Джек о ней думал меньше всего.

- Ну, как тебе мой корабль, Джек? - рука Барбоссы, уже облачившегося в костюм пирата, фамильярно опустилась ему на плечо.- Он великолепен, не правда ли?
Это было слишком. Сверкнув глазами и сбросив руку Барбоссы со своего плеча, Джек резко произнес:
- Это мой корабль, Гектор. Ты память совсем растерял за 300 лет?
- А ты все так же болезненно воспринимаешь свое капитанство?
Радостно гогоча, Барбосса двинулся прочь. Он был явно доволен собой и всем, что происходило вокруг.

Нет, определенно, Барбосса умудрился испортить даже такой день. Мало того, что он явился из небытия, так он даже умудрился омрачить радость от встречи с Жемчужиной.... Бессильная ярость закипала в сердце Джека. Хмель куда-то быстро улетучивался.

Кто знает, чем этот корабль был для Барбоссы.
Для Джека Жемчужина была живая, и под величественной оболочкой билось гордое и непокорное сердце мощного корабля. Корабля, который способен бросить вызов разбушевавшейся стихии, и, яростно сражаясь с ней один на один, выйти победителем. Это был не корабль, это был его союзник во всех сражениях. Единственный союзник на свете, кому он мог доверять - его Жемчужина. Это был не просто корабль, не просто символ свободы - это было живое напоминание о той жизни, которую так любил Джек.
Тогда ничего не было нужно - только море, ром и ветер в парусах.
Сейчас жизнь стала до того сложной, что бесчисленные «надо сейчас» и «нужно срочно сделать» уносили день за днем без оглядки, оставляя в душе пустоту и щемящее чувство бессмысленности происходящего.

У Джека не было ни малейшего желания соперничать с Барбоссой. Хотя, надо признать, эта персона внесла полную сумятицу в его мысли. Но корабль - корабль, который он любил, как женщину, который возродился благодаря ему, Джеку! Нет, он не мог отдать Жемчужину Барбоссе.
Съемки обещали превратиться в оживший ночной кошмар.

Джек все еще стоял, глядя на корабль. Он окончательно протрезвел. Воробей видел корабль, но не видел происходящее вокруг. Джек вернулся туда, на 300 лет назад, когда он был так молод и непростительно беспечен. И даже призрак Барбоссы не волновал его сейчас. Джек словно окунулся в прошлое. Он и сам не представлял, насколько сильно он истосковался по былым боям, былым штормам, былым морям... Былой свободе...

Внезапно его кто-то грубо выдернул из прошлого абсолютно неподходящей к моменту фразой:
- Мистер Роу, нам срочно нужно несколько правдивых моментов из жизни пиратов. Есть идеи? Совсем немного правды...
- Правды?... Нет правды вообще, - ответил Джек не совсем адекватно. Ему очень не хотелось возвращаться сюда, если бы можно было остаться навсегда там... Раздражение волной накатило на него и следующие слова вылетели сами собой:

- Что вам рассказать? Вам рассказать о том, как пиратам, из одежды имевшим лишь рубашку и штаны, под пушечным огнем приходилось прорываться через ограду из терновника, огромные иглы которого вырывали куски плоти из их тел? И о том, как ворвавшись в город, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей, не глядя на сословие, пираты сгоняли всех в церковь, и запирали там, давая так мало еды, что пленники умирали он голода и лишений? Вам рассказать о том, как пираты, горя жаждой наживы и ослепленные желанием выведать, где несчастные зарыли свое имущество, подвергали несчастных пленников зверским пыткам? Или вам рассказать о том, как пираты искали укрывшихся в лесу, и пытали их, и рубили на куски, как растительность в джунглях??? Что вам рассказать? Правду? Вам рассказать о пытках, которые учиняли при допросе пиратов? И о том, что многие не доживали до виселицы? Вы уверены, что хотите это знать? И использовать в фильме? А может, вам рассказать веселую историю о том, как незадачливые пираты имели неосторожность зайти на один из островов за пресной водой, и этих пиратов разорвали живьем каннибалы и съели? Какую именно историю вам рассказать в подробностях?

Вокруг воцарилась тишина. Слишком резким был контраст между всеобщим радостным настроением и жестокостями, произнесенными Джеком.
- Но, Роу, это же не историческая драма, это, в некотором роде, комедия, нас будут смотреть и дети...
- Дети? Ну, тогда спросите у него. - Джек кивнул в сторону прогуливающегося Барбоссы. - Может, он вам расскажет сказочку на ночь.

День был окончательно испорчен.

Nata Li,

Айрина, спасибо
Правда, нравится?

ДА ТЫ ЧТО! конечно нравится. иначе не ходила бы сюда)))))

Айрина, спасибо)))) Завтра будет продолжение)))))))))
Единственный вопрос - и самый главный. Похож ли Джек сам на себя?

***

Съемочная группа в прямом смысле слова рвала на себе волосы. Никто не представлял, что будет так тяжело. Но результат должен был себя оправдать. Фильм обещал стать сенсацией. Но актеры, актеры! Мало - Джек, теперь и Барбосса подключился к переделке сценария. От первоначального мало что осталось. Спорить с ними обоими было просто не возможно. Они словно сговорились ни в чем не соглашаться друг с другом. Часто в разгар съемок Барбосса вдруг начинал с диким ревом гоняться за Воробьем, потрясая шпагой. Джек, ловко уворачиваясь, бросался в него реквизитом и выкрикивал какие-то непонятные словечки. В такие моменты им лучше было не попадаться на дороге. Они носились словно ураган, сметая все на своем пути. Режиссер зло плевал на пол, и уходил со словами - «съемки окончены». Но никто не расходился - зрелище было уморительное.

Да еще и Элли проявляла крутой нрав, заявляя: «я чувствую свой персонаж и знаю, как играть». В такие моменты Барбосса дико хохотал, а Джек отводил глаза в сторону.
Иногда Барбоссе удавалось перехватить взгляды, которые украдкой бросал Джек на Элли, и которые Воробей так старательно прятал - и Гектор возводил глаза к небу. С годами Барбосса стал на редкость проницателен.
Да, Джек на самом деле разглядывал девушку при каждом удобном моменте. Он любовался ею.
Как она была хороша. И так строптива. Но Тернер, нет, Тони... Да, история повторяется. Тони смотрел на нее преданными глазами, и Джек не мог этого не замечать. Глаза Тони-Тернера были влажными, преданными, как у маленького щенка. И он всюду ходил за ней следом.
Джек не искал встреч с Элли. Наоборот, всячески избегал. После съемок он старался как можно быстрее исчезнуть.
Гектор же был в восторге - он был душой кампании, рассказывал пиратские байки, отдавал указания, чувствуя себя полновластным капитаном Жемчужины, отстроенной Джеком.

***

Джек Роу стоял с петлей на шее. Пока все возились с Тони, который должен был спасать Джека от виселицы, Воробей с грустью думал, что самое время поразмышлять над сложившимися обстоятельствами.

Из головы никак не шел эпизод на острове. Джек мог поклясться, что Элли не играла, она именно чувствовала Элизабет, чувствовала так, как это не смогла бы сделать ни одна другая актриса. Неудивительно, ведь Элли- почти Элизабет. Джек сам не мог понять, что именно он чувствовал тогда, танцуя с ней вокруг костра. «Йо-хо, пиратская жизнь по мне...» Нет, она не казалась ему Элизабет. Она была Элли. И она была прекрасна. Горланя песни в темноте и кружась вокруг костра, Джек отлично понимал, что девушка вовсе не спешит прерывать те короткие прикосновения, что были положены им по сценарию. Пусть на долю секунды, но она задержалась в его объятиях. И слишком крепко прижалась к его плечу, и он обнял ее нежнее, чем было предусмотрено...

Наваждение Элли.
Зазноба Лиззи.
Наваждение Элли...

А после съемок этого эпизода они расстались, и, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.

Джек ждал. Он ждал момента объяснения Элизабет и Уилла, ждал с нетерпением. Он ждал и боялся увидеть объяснение Элли и Тони.
- Элизабет, я люблю вас, - прозвучали слова Уилла. Слова Тони.
«Похоже, он искренен. Проклятый Тернер! Сколько преданности в его глазах» - с досадой думал Джек.
Странное чувство - все так, как тогда, давным-давно... Элизабет стоит рука об руку с Тернером, а позади них стоит Джек, не с в силах скрыть неловкость. «И зачем мне это нужно?» - в сердцах думал Джек.
- Так вот кому принадлежит ваше сердце?
- Да, - легкой кивок, нежная улыбка. Элли...
- Он кузнец.
- Нет. Он пират.

-Элизабет! - голос Джека звучал хрипло. Он с плохо скрываемой тоской смотрел на девушку. - У нас все равно бы ничего не вышло. Прости.
Воробей... Нет, Джек Роу не смог выдержать ее взгляд и опустил глаза вниз.
«И я снова теряю ее», - подумал он.
- Уилл! Хорошая шляпа!
«Хороший выбор», - хотел сказать Джек.
- Друзья! Вы запомните тот день, когда .... - громко и торжественно начал Джек и свалился со стены.

Карибское море нежно приняло его в свои объятия.
Из-за скалы показалась Черная Жемчужина.
У Джека потеплело на душе, и он поплыл к кораблю.

Джек погладил штурвал. Теплое дерево, казалось, отзывается на его прикосновения.
- Мы разворачиваемся! Теперь мне нужно только море... - прочувственно произнес капитан Джек Воробей.
Он знал, что там, почти на том же месте, откуда он только что свалился, Тони целует Элли. Но Джек не хотел этого видеть. Достаточно было того, что он это чувствовал.

Неожиданно из-за плеча Джека показалась несуразная фигура, одетая в майку и шорты, в руке была бутылка. Барбосса, возвышаясь над Воробьем, резко выделялся на фоне одетых в пиратские лохмотья актеров. Гектор с видимым удовольствием отхлебнул из горлышка, и, проникновенно глядя Джеку в глаза, произнес:
- Джек, дашь порулить?
Все засмеялись. Джек кисло улыбнулся.

***

Джек, против обыкновения, сегодня задержался.
Он не хотел быть один и ему очень хотелось выпить. Немного - лишь для того, чтоб смягчить резкость окружавшей его действительности.

Небольшая группа людей сидела за столиками открытого кафе, обсуждая прошедший день. Теплая ночь и неяркий свет, лившийся из стилизованных под старину фонарей, как ничто иное располагали к дружеской, задушевной беседе.
Барбосса, как всегда, блистал.
Элли пила мартини и вид у нее был задумчивый. Казалось, что она находится не здесь, и мысли ее далеко. Тони сидел рядом с ней, как страж, рьяно защищающий свое имущество.
Джек откровенно завидовал Барбоссе. Сам он давно так не смеялся. Так беззаботно.
Видимо, на самом деле Джек что-то искал эти 300 лет, и это что-то постоянно от него ускользало. Вместо того, что бы радоваться тому, что находится здесь и сейчас. Похоже, капитан Джек Воробей совершил большую ошибку, выпив эликсир вечной молодости. Да и к съемкам Барбосса относился по-другому - он искренне радовался каждой минуте.
Джек тоже упивался съемками, хоть это и было жалкой пародией. Здесь он снова чувствовал себя живым и, как ни странно, свободным. Но он не мог наслаждаться жизнью так, как делал это его давний соперник. И Джек ему откровенно завидовал.

Воробей смотрел на людей, которые стали ему близкими за все это время, и грустью думал о том, что рано или поздно это все закончится.
Он смотрел на Тони и Элли и понимал, что терпение его на исходе. Джек поставил бокал, попрощался и ушел.
Элли, заметив его уход, как-то сразу погрустнела. Залпом допила мартини, хотя его было еще довольно много. Немного позже она попросила Тони принести еще один.
- Может, на сегодня довольно, дорогая?
Элли устремила на него красноречивый взгляд. Она знала, что Тони не сможет ей отказать ни в чем. Было немного неловко его так бессовестно использовать. Но она хотела уйти отсюда. И главное - уйти одной. Что бы не было этих долгих и нудных объяснений с Тони, который уже давно напрашивался «зайти ненадолго».

Как только Тони скрылся за дверями кафе, Элли встала и ушла, наспех попрощавшись со всеми сразу.
- А где же Элли? Я принес ей мартини, бьянко, с лимоном, как она и просила. - Тони был растерян и, казалось, говорил сам с собой.
Все сконфуженно молчали, лишь Барбосса, откровенно веселясь, произнес:
- Думаю, ей наскучило наше скромное общество. И она решила подышать другим воздухом... ближе к морю. Там водятся такие птички... Тони, с каких пор Элли заделалась птицеловом?
Тони помрачнел, как туча.

- Девки - двигатель прогресса, - не к месту ляпнул Барбосса и захохотал.

«Зачем я столько пила», - думала Элли. Ноги сами несли ее к морю.

ну...фигурально....* а зачем собственно?*

Джек снова сидел на берегу. Один. Одиночество - его вечный спутник. Одиночество - он почти свыкся с ним. Одиночество - всегда и везде. Так было, и так будет.

Часто ночью, в перерывах между съемками, он бродил по берегу или просто бесцельно сидел на песке.

- Джек?
Он не ожидал ее увидеть. Но отчего-то не удивился.
- Элли. Как вы нашли меня?
- Многие знают, что вы любите бывать здесь один.
- Но только вы пришли скрасить мое одиночество? - Джек иронично усмехнулся.
- Да. - с вызовом подтвердила Элли. - Можно? Вы на против?
- Пожалуйста, - пожал плечами Джек.
Элли уселась рядом на песок.

- Почему вы избегаете нас? - в упор спросила она.
- Нас - кого нас? - насмешливо переспросил Джек.
- Ну, нас, всех, Тони, меня...
- О, что вы, не думаю, что Тони будет особо рад моему скромному обществу.
- Расскажите мне о море, - неожиданно попросила она.
- Почему вы спрашиваете меня?
- Вы так разбираетесь во всем, что касается моря, кораблей, пиратов...
«Как ты недалека от истины, - подумал Джек. - Если бы ты знала...»

Ей так давно хотелось разговорить этого человека, такого одержимого во время съемок, и такого замкнутого после. Но новый съемочный день почти всегда был еще напряженней, чем предыдущий, а когда съемки заканчивались, Джек Роу исчезал. Но сейчас он был здесь, и выпитый мартини придавал Элли смелости.

Джек, помолчав немного, словно собираясь с мыслями, начал рассказывать ей о морских приключениях.
Элли внимала каждому его слову, и ее огромные глаза были широко распахнуты. Казалось, что в них отражается море.

Понемногу сквозь шум прибоя до них донеслась тихая музыка.
Негромкая мелодия, казалось, льется повсюду. Возникшая словно из ниоткуда, она была везде и в то же время нигде. Красивая песня, полная скрытой страсти, наполняла их сердца. Элли незаметно для себя начала отбивать такт изящной ножкой, обутой в легкую туфельку.
- Вы хотите танцевать? - неожиданно спросил Джек.
- Я? Что вы, непонятно, почему вы задаете этот вопрос, - немного смутилась девушка.
- Вы можете делать все, что хотите, Элли, поймите это. Почувствуйте свободу, почувствуйте музыку в себе...
Джек встал и протянул ей руку. Элли засмеялась и легко вскочила на ноги, доверчиво вложив в его ладонь свою. Глядя ей прямо в глаза, Джек прошептал:
- Доверься мне...

«Что я делаю», - мелькнула здравая мысль в голове у девушки.
Но Джек в этот момент был просто неотразим. За его спиной шумело море, оно жадно льнуло к его ногам. И он сам казался морским божеством. Сопротивляться ему было невозможно.

Элли закрыла глаза и всем телом подалась к нему навстречу. Джек сжал ее ладонь в своей, вторую руку положил ей на талию.
«Что я делаю», - подумал он.
- Доверься мне... - снова прошептал он, чувствуя, как девушка тает в его объятиях.

И внезапно перед ним яркой вспышкой появилась совсем другая картинка.
Ночь, корабль, девушка в мужском камзоле, длинные волосы рассыпались по плечам. Она стоит, опираясь руками о фальшборт.
«Мы одинаковы с тобой», - говорит ей Джек.
«Ты умен, - отвечает ему девушка. - Беда в том, что я тебе не доверяю»
«Я тебе не доверяю» - назойливо стучало у него в голове.

-Доверься мне...- прошептал он.
«Я тебе не доверяю».
- Доверься мне... - шептал он.
«Я тебе не доверяю».
- Доверься мне.
- Я доверяю тебе, - внезапно тихим голосом произнесла Элли и еще крепче прижалась к Джеку.

И призрак Элизабет еще что-то говорил, но Джек уже не слышал этого. Призрак Элизабет исчез, отпустил Джека, оставив его в объятиях Элли, ибо воспоминание не могло сравниться с живой, любящей девушкой. Сила Элизабет не шла ни в какое сравнение с той силой любви, которой была полна реальная Элли. Джек прижал к себе девушку настолько сильно, насколько мог, сжал ее в объятиях так отчаянно, словно от этого зависела чья-то жизнь.

Через мгновенье, с усилием расцепив объятия, они начали свой странный танец на берегу моря.
И танец захватил их до конца, заставив забыть время и имена, и, кружась в этом странном единении тел, они были единым целым. Джек держал девушку в объятиях крепко и в то же время бережно, словно хрупкий цветок, который можно сломать неловким движением.

Музыка звучала все громче, но никто из них не удивлялся этому. Эта музыка была не снаружи, она была внутри. Песня звучала в их сердцах, заставляя сердца Джека и Элли биться в унисон. Джек и Элли не просто танцевали ночью не песке, нет, они сами исполняли песню любви. Редкое единение двух людей - когда каждая клеточка твоего тела чувствует, отвечает на движения другого, когда ваше дыхание сплетено в один узор, и тела ваши находятся в полной гармонии. Это был не танец, это была сама любовь. Джек замер на мгновенье, залюбовавшись девушкой, немного откинувшейся назад в его объятиях, и одной рукой провел по нежной шее, от подбородка вниз, задержавшись у тонкой ключицы. Не думая ни о чем, он наклонился к ней и нежно коснулся губами того места, где только что остановилась его рука. Скользнул губами вниз, опускаясь к груди, оставляя горячую дорожку на нежной коже девушки.
Элли судорожно вздохнула.

Внезапно Джек почувствовал смутное беспокойство. Он понял, что они не одни.
Джек поднял глаза и увидел Тони, стоявшего в нескольких шагах от них. Глаза его горели бессильной злобой, лицо исказила гримаса ненависти.
- Элли, мы не одни, - глухо сказал он.
Элли открыла глаза, словно пробуждаясь ото сна, резко выпрямилась и обернулась. Она встретилась взглядом с глазами Тони, но его лицо уже утратило злое выражение.

Она сильно смутилась, словно они были подростками, которых застали в родительской спальне. Элли была совершенно растеряна. Тони подошел к ним вплотную. Джек все еще держал девушку в объятиях.
- О, Элли, ты здесь, пойдем, нас все заждались. - Тони властно взял ее за руку и потянул к себе.

Элли обернулась к Джеку, и ее взгляд молил: «останови меня».
«Останови ее», - кричал, надрываясь, внутренний голос Джека. Джек Воробей отрицательно покачал головой. В этом жесте девушка прочла ответ на свою мольбу. Глаза ее наполнились слезами. Тони быстро увлекал ее за собой, прочь от берега моря, прочь от Джека, прочь от любви. Она шла, не сопротивляясь.

***

Соперничество Джека и Барбоссы достигло критической точки. Вместе они представляли собой гремучую смесь. Две противоположности. Барбосса изводил Джека подколками и, казалось, постоянно упражнялся в остроумии и злословии. Похоже было на то, что вдвоем им тесно не только на съемочной площадке, но и на всей земле. Понемногу и к Джеку возвращалась былая язвительность. Словно давние недруги, изучив до мельчайших подробностей друг друга, они не упускали ни одной возможности поиздеваться над старым знакомым. Иногда их шутки были остроумны, иногда - абсолютно непонятны окружающим. И если поначалу многие удивлялись таким странным взаимоотношениям, постепенно все привыкли и не упускали возможности посмотреть на разыгрываемый ими спектакль.

- Ну, Джек, не жди от меня пощады, - тихо произнес Барбосса, склонившись к самому уху Воробья. Джек кивнул с самым серьезным видом. Вокруг них блистали и переливались раскрашенные золотой краской сокровища ацтеков - слитки, монеты, украшения, кубки. Драгоценные камни сверкали в искусственном свете.
- Я думал, что хорошо тебя знаю, - начал Барбосса, - но ты оказался непредсказуемым человеком.
- Я мошенник, - развел руками Воробей. - Нечестный человек нечестен всегда. Честно. А за честным человеком нужен глаз да глаз. Никогда не угадаешь, когда он решит выкинуть что-нибудь глупое.

Джек выхватил шпагу у пирата, который стоял рядом, пинком оттолкнул его в сторону. Барбосса кинулся к Джеку, размахивая шпагой. Оружие, в отличие от сокровищ, было настоящим.
Зазвенел металл, и, скрестив свой клинок с клинком Воробья, Барбосса прошептал:
- Ну, что Воробей, не разучился драться? Давай померяемся силами. Дерись, как мужчина!
- Только в том случае, если ты не будешь драться, как женщина!

Барбосса зарычал в ответ и обрушил на Джека мощный удар. Ловко увернувшись, Джек начал яростно атаковать противника, удачно срезав несколько перьев с его шляпы. Соревнуясь в мастерстве фехтования, Джек и Барбосса, словно танцуя, кружили по пещере, спотыкаясь о бутафорские сокровища, падая, поднимаясь, рискуя при этом свернуть себе шею. Внезапно Джек прыгнул с камня и побежал, Барбосса кинулся за ним. Мозг Воробья лихорадочно работал. Удирая, Джек высматривал выгодную площадку для поединка.

- Тебе точно конец, приятель! - гремел Барбосса.
Гектор догнал Джека, но тот молниеносно обернулся и с легкостью отразил удар соперника. Барбосса был сильнее, опытнее. Но Джек был хитер и ловок, что с лихвой компенсировало все его недостатки.
Оступившись, Барбосса упал назад, и, не поднимая оружия, произнес:
- Что теперь, Джек? Мы, двое бессмертных, будем биться до скончания времен, до судного дня?
- Или пока ты не сдашься! - Джек склонился в шутовском поклоне. Барбосса схватил шпагу и бросился на Воробья.

Поединок возобновился с новой силой. И Джек, и Барбосса настолько увлеклись, что все происходящее казалось им реальностью, той реальностью, которая закончилась 300 лет назад. Вспомнив былые обиды, не замечали никого вокруг.
Они сражались так яростно, словно на самом деле решили убить друг друга. Все присутствующие следили за ними, затаив дыхание.

Лезвие шпаги Джека несколько рад довольно больно кольнуло Барбоссу.
- Ты не можешь меня убить, Джек! - произнес Гектор.

Барбосса сделал резкий выпад, и его клинок вошел в грудь Воробья. Рывком выдернул шпагу. Клинок обагрился кровью. Джек пошатнулся и упал на груду бутафорских сокровищ.

Тяжелое «а-а-а-ах» пронеслось под сводами в тишине, и вслед за этим раздался дикий, отчаянный вопль Элли. В ужасе девушка закрыла лицо руками. А когда она открыла глаза, Джека закрывала плотная толпа обступивших его людей. Элли пробивала себе путь, отчаянно работая локтями. «Только не это, нет, нет» - повторяла она себе, словно в бреду.
Но то, что она увидела, потрясло ее не меньше, чем вид окровавленного клинка Барбоссы, выдернутого из груди Джека.

Джек сидел на груде сокровищ, бледный, очень бледный, но абсолютно живой, и повторял, как заведенный:
- Все в порядке. Я в порядке. Все в порядке.
Действительно, рана не кровоточила, на камзоле был лишь небольшой порез и немного запекшейся крови. Было похоже на то, что Барбосса ранил Джека не так серьезно, как всем показалось вначале.
- Дайте вас осмотреть! - вслед за Элли пробился сквозь толпу врач, постоянной присутствовавший на съемках, ибо вывихи и ушибы были здесь обычным делом.
- Нет, не надо, это просто царапина, и крови немного, просто царапина.
Джек вывернулся из рук врача и твердо отстранил его от себя. Немного шатаясь, встал на ноги.

Элли обернулась к Барбоссе. Сквозь толпу его не было видно. Девушка снова пробиралась сквозь толпу, теперь уже назад, и не видела, какими глазами провожал ее Джек. Барбосса стоял на том же месте, на лице его было странное выражение.
С его клинка, острие которого смотрело в землю, тяжело скатилась и упала на пол пещеры жирная капля крови, издав отвратительное «хлюп». Капля крови Джека. Красной. Отвратительно красной.
Непонимание отразилось на лице девушки, а Барбосса, в сердцах отшвырнув шпагу, быстро пошел к выходу.

Элли, совсем не отдавая себе отчет в своих действиях, подошла к оружию, достала платок и вытерла кровь. Сжимая в руке окровавленный платок, сжимая так сильно, что заныла рука, Элли, пошатываясь, вышла на свежий воздух. Она чувствовала, происходило что-то странное.

- Подождите! - закричала она вслед Барбоссе. - Объясните мне, что все это значит?
Барбосса остановился и медленно обернулся. Вид его был страшен. Элли невольно отшатнулась.
- Объяснить? Нет, юная мисс. Лучше я дам вам один совет, самый важный для вас - никогда не связывайтесь с пиратами, тем более если они гораздо старше вас! Для вашего блага лучше обходите их подальше стороной. Запомните, что я вам сказал!

Джек прекрасно понимал, что они с Барбоссой слишком увлеклись тогда, в пещере, и приняли фильм за давно ушедшую реальность. Но Воробей не был уверен, что Гектор не преследует какие-то свои цели. Все это могло поставить под угрозу окончание съемок. Разоблачение Джека означало, что ему придется снова удирать. Но его так много удерживало здесь. Он не хотел бы уходить так. «Видимо, пришло время поговорить с Гектором начистоту», - думал Джек, направляясь к небольшому домику, в котором во время съемок жил Барбосса.

- А, Джек. Я ждал тебя. Знал, что рано или поздно ты решишься на мужской разговор.
- Какую цель ты преследуешь, Гектор? Ты хочешь, чтоб я исчез отсюда? - без предисловий начал Джек.
- О, Джек, ты слишком высокого мнения о себе. Или наоборот? Меня не интересуют такие мелочи. Да и Жемчужина мне твоя на самом деле не нужна. Огромное удовольствие было тебя изводить. Над тобой не возможно не смеяться. Ты так живо на все реагируешь... Поверь, мне совсем не интересно твое старое корыто с рваными парусами!
- Опомнись, Гектор! Она новая! - с чувством воскликнул Воробей.
- Ага, а движок-то у нее дизельный! - издевательски подытожил Барбосса.
- Знаешь, Гектор, я давно понял, что вы с прогрессом на «ты», но меня ваша взаимность уже доконала!
- Джек, Джек. Я не вхожу в одну реку дважды! В отличие от тебя. Ты толчешься на месте, Воробей. Посмотри, мир изменился.
- И я тоже. И ты.
- О, да! Из шута горохового ты превратился в грустного Пьеро! Ха-ха, птичка Пьеро! Птичка, которая так и не научилась летать!- хохотал Барбосса.

Джек не выдержал. Слова Барбосса напомнили ему мерзкую рожу Дейви Джонса, и Воробей врезал ничего не подозревающему Гектору в челюсть. Барбосса рухнул на пол и, сидя на полу, удивленно произнес:
- Ого! Ты заговорил, как мужчина! Я тебя зауважал!

Он протянул руку Джеку. Воробей, не ожидая подвоха, протянул ему руку. Гектор, крепко ухватившись за руку Воробья, сильно рванул его на себя, в то же время ища свободной рукой что-нибудь потяжелее. Неловко сдвинутый стул попал Джеку под ноги, и Воробей рухнул прямо на Барбоссу. Тот вцепился в Джека мертвой хваткой, предварительно заехав чем-то по голове. Накрепко сцепившись, они покатились по полу, пытаясь лягнуть один другого. Джек, как более ловкий, чаще наносил удары, но вырваться не мог. Барбосса цепко держал противника. Внезапно они врезались в столик довольно-таки хрупкой конструкции. Одна ножка его сломалась, и все, что было сверху, рухнуло на них. Какие-то книги и несколько бокалов упали сверху, в довершении всего на голову Барбоссы, который оказался в тот момент на полу, упала закрытая бутылка, больно ударив его прямо в глаз. Съехав по его лицу, невредимая, она скатилась на пол.
Гектор одной рукой нащупал бутылку и поднял ее.

- Ну, и что дальше, Воробей? Может, выпьем? - тяжело дыша, спросил Барбосса.
- Может, - согласился Джек, утирая пот с лица.

Вскоре двое мужчин с немного помятыми физиономиями сидели в баре. Выпив бутылку в домике Барбоссы, они перебрались сюда. Гектор сам пошел к бармену и принес два полных стакана.
- Что это, - просипел Воробей, неосмотрительно отхлебнув изрядный глоток. Горло у него горело, - это...это... нечто невообразимое.
- Коктейль а-ля Барбосса, рецепт - мой, - довольно улыбался Барбосса, - напиток настоящих мужчин. Или твое нежное горлышко отвыкло от рома?
- Нет, он хорош, - проговорил Джек с трудом.

Совместное возлияние действовало на них благотворно, и они забыли о недавней драке.
И, благодаря крепкому напитку и странному, но столь удачному для них отсутствию посетителей, беседа их становилась все более задушевной.

- Пятнадцать человек на сундук мертвеца! - во всю глотку орал Барбосса.
- Йо-хо-хо, и бутылка рому! - проникновенно вторил ему Джек.
- Пей, и дьявол тебя доведет до конца! - не в той тональности завопил Барбосса.
- Йо-хо-хо, и бутылка рому! - с чувством пел Джек.

- А вот еще одна песня... Меня ей научила Ли... мисс Свон. Давно... - Воробей поймал внимательный взгляд Барбоссы. И запел:
- Йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь по мне!
- Хорошая песня, - одобрил Гектор.

Джек посмотрел на Барбоссу и неожиданно сказал, сменив тему:
- Хорошо, Гектор. Я дам тебе порулить. Скажу по секрету - я выкупил Жемчужину, и она теперь моя. Снова, как и раньше. И после съемок я уплыву на ней.
- Вместе с Элли? - заглянул ему в глаза Барбосса.
- Нет. Отснимем последние сцены, и я исчезну, - хоть язык у него заплетался, ответ Воробья был достаточно тверд.
- Думаешь, у тебя получится это, после запланированной на завтра сцены поцелуя? - Барбосса, казалось, насмехался. Впрочем, это было делом обычным.

- Нет, Гектор, я не буду ее целовать. - Джек отрицательно покачал головой. Взгляд его стал отсутствующим.
- Только не говори мне, что тебе не нравится девчонка! - с этими словами Барбосса небрежно откинулся на стуле, внимательно и немного с жалостью глядя на Воробья.
- Я не хочу делать ей больно, - Джек упрямо сжал губы.
- «Поматросил и бросил», конечно, это не про тебя. - издевательски произнес Барбосса. - С каких это пор ты стал так щепетилен?
- Уж лет сто, - просто ответил Джек.
- Тогда я буду ее целовать.

- Что???? - Джек подавился и закашлялся, стуча себя кулаком в грудь.
- Не дури, Джек. Я же вижу тебя насквозь. Тогда ты целуй ее, - произнес Барбосса, похлопывая Джека по спине.
- Не могу. Да и парень мне этот, Тони, надоел хуже жизни. Недавно он слишком сильно саданул меня веслом. Странно, что он еще и сам при этом не покалечился. И взгляд мне его не нравится. Не любит он меня, - с какой -то детской, обиженной интонацией произнес Джек.
- А за что ему тебя любить? За то, что его девка по тебе сохнет? - захохотал Барбосса.
Джек смотрел на него уже практически с ненавистью.

- Как ты там всегда говорил, бери, что хочешь, и ничего не отдавай, так? Что с тобой стало, Джек? - последний хлопок по спине Джека больше походил на удар.
Джек посмотрел Барбоссе в глаза, и взор его был на удивление ясен.

- Неужели ты опять хочешь последовать благороднейшей пиратской традиции - завязать драку, а потом удрать? Может, это твой шанс, Джек, все изменить и не бегать от жизни, а повернуться к ней лицом? С чего бы судьбе просто так делать тебе такие подарки, подумай, Джек... - с чувством произнес Барбосса.

Джек изменился в лице.
- Ну, что, смекнул? Да, ты же всегда был смекалистый парень, - удовлетворенно сказал Барбосса.

Джек сидел, опустив голову и погрузившись в свои мысли. Барбосса встал, и сильно шатаясь, вышел на улицу. Снаружи послышалось:
- Йо-хо-хо, и бутылка рому!

***

Элли сидела, закусив губу до крови. Они снимали последнюю сцену - сцену в хижине Далмы, где все выжившие в ужасной битве с кракеном решали вернуть Джека Воробья. Как ни странно, этот эпизод давался ей очень легко. Казалось, что Джек исчез на самом деле. Сцена была до того реальна, что хотелось ущипнуть себя, чтоб проснуться. Мир потускнел - Джек не появлялся сегодня на съемочной площадке. Впрочем, ему нечего было сегодня здесь делать. Съемки почти закончились.

Да и вообще его никто не видел, поговаривали, что он куда-то уехал еще вчера. Не похоже было, чтобы он возвращался.

При воспоминании о вчерашнем дне Элли хотелось завыть в голос.
Вчера она, играя Элизабет, отдала его кракену. Элли чувствовала себя так, словно это она, а не мисс Свон оставила Джека погибать.
Сегодня ночью Элли не спала.
Вчера она целовала Джека. И мысли об этом не давали ей заснуть.

Как грустно он смотрел на нее, словно прощаясь. Она знала, что это был конец, они расставались. Последняя сцена вместе, прощальный поцелуй. Сладкий и горький одновременно. Элли вложила в него всю свою невысказанную любовь. И Джек, словно ожидая этого и в то же время удивляясь, отступил под ее напором назад, но даже не прикоснулся к ней. Бессильно опустил руки. Словно смирился с судьбой. Только его губы - о, его губы говорили о другом, совсем о другом. Несколько секунд единения двух людей, всепоглощающего, страстного, губительного. Всего несколько секунд. И это не была игра. Закрыв глаза, отрешившись от всего, Элли и Джек целовались у мачты у всех на виду. Мир вокруг них словно не существовал.

Каким-то чудом оторвавшись от него, она, как в бреду, пристегнула его руку наручниками.
Боже, как же он смотрел на нее.
Элли была в полном смятении. Так может смотреть только тот, кто любит. Он любит ее! Она была уверена в этом. Она сходила от этого с ума. «Пиратка», - сказал он. А она больше всего на свете хотела его снова поцеловать. И ничего, что от него несло перегаром, видимо, накануне он хорошенько напился. В конце концов, он пират...

Элли так и не поняла до конца свою героиню. Было похоже на то, что Элизабет Свонн любила Джека Воробья. Но любила ли она его так, как Элли любила Джека Роу? Почему же мисс Свонн своими руками убила его? Как она могла?! Сама Элли не за что бы так не поступила. Она использовала бы любую, самую малую возможность, что бы спасти Джека. Или бы осталась с ним. Роу или Воробьем - она уже не понимала. Она не отдавала себе в этом отчета, но Джек Роу и Джек Воробей интуитивно представлялись ей одним человеком.

В довершении всего тем же вечером она поссорилась с Тони.
Он видел их вместе, и вечером проявил особую настойчивость. А она ему опять отказала. Тогда Тони ушел в ярости, обозвав ее пиратской шлюхой. Таким злым, разъяренным она его никогда не видела. Это был не тот Тони, которым она так легко командовала. Которого она так опрометчиво недооценивала. В принципе, Элизабет не винила его. Она сама была виновата. Тони был мужчина, при том еще оказался собственником, а она видела в нем мальчика, которым так бессовестно играла. Ведь она на самом деле не любила Тони. Она любила Джека. И была готова на все ради него. Даже наплевать на свою гордость.

И теперь она сидела в хижине Далмы, сжимая в руках кружку, и чувствовала себя абсолютно раздавленной.
Да, она пиратка. Она вела себя как пиратка, использовала Тони, чтоб добиться внимания Джека. Это нечестно. Это так... по-пиратски.
Но Джек уехал, а Тони... Да они и не разговаривали больше.
Да и Тони не любил ее. Только теперь Элли поняла, что, скорее всего, он относился к ней как к вещи, которая обязательно должна ему принадлежать. Как сильно изменился тот милый парень, с которым она познакомилась перед съемками. А может, фильм о пиратах заставил Тони обнажить свою истинную натуру?

Элли ощущала пустоту. Дикую, невыносимую пустоту. Потому, что Джек ушел. Мир потускнел.
Неужели она так ошиблась... И совсем ничего для него не значит...
- За Джека! - Элли-Элизабет подняла кружку. - Он был добряк
- А если бы мы могли вернуть красавца Джека? - нараспев протянула Тиа Далма.
- Ты бы согласилась? - глухим и чужим голосом спросил Тони.

Элли подняла глаза и встретилась взглядом с горящими глазами Джека. Он стоял молча и довольно далеко, и никто не видел, как он подошел. Сердце ее забилось с бешеной скоростью, и она ответила: «Да». Не Далме. Не Тони. Не Тернеру.

Она отвечала, глядя Джеку в глаза. В его черные, бездонные глаза..
Элли опустила вниз голову, а когда подняла, Джека уже не было. Он исчез. Испарился.
Просто ушел.

Но он вернулся. «Ты вернулся, Джек, ты вернулся, Джек», - звенело у нее в голове. Казалось, сердце вот -вот выскочит из груди. Хижина Далмы засияла яркими красками.
Ничто на свете больше не имело значения.
Джек вернулся.

***

Съемки закончились, члены съемочной группы и актеры разбрелись, кто куда. Кто-то давно спал и видел десятый сон, кто-то пил где-то, отмечая окончание съемок, кто-то уже уехал.

Джек Воробей стоял на палубе Черной Жемчужины, и легкий ветер развевал его волосы. Вот она, эта злополучная мачта.
Два поцелуя. Две женщины. Которые никогда не будут принадлежать ему. Между ними - триста лет.
Элизабет. Он простился с памятью о ней. И отпустил ее. И, что главное, кажется, что и она отпустила его... Если это возможно. Спустя 300 лет.
Он полюбил другую женщину. Надо же...

Жемчужина. Все, что у него есть - это Жемчужина. Это так много.
И так мало.
Элли.
Как бы он хотел им воспользоваться советом Барбоссы. Остаться с Элли ... и Жемчужиной.

Джек не мог ошибаться. За 300 лет он не стал большим знатоком женских душ, но все-же многое, очень многое научился чувствовать и понимать. «Элли, девочка моя. Так будет лучше... Лучше, если ничего не будет...Тебе будет больно, я знаю. Но ты забудешь меня. Ты должна...», - думал Джек.

Все закончилось. Пора уходить. Медлить нельзя. Еще немного - он просто не сможет уйти.
Элли, прощай. Один поцелуй, но какой... Сколько страсти было в нем, сколько искренности. И Джек на мгновенье потерял голову, отдавшись этому чувству.
А потом, как и тогда, щелчок наручников... Пиратка...

Если он мог остаться с ней. Если бы он мог наслаждаться жизнью, как Барбосса, она сейчас принадлежала бы ему. Только ему.

- Джек, - тихий оклик вернул его к действительности. Не веря тому, что это происходит наяву, не веря собственным ушам, Воробей медленно повернулся.
- Джек, - тихо повторила Элли.

Джек вопросительно и молча смотрел на нее, это молчание длилось несколько секунд, а потом девушка рванулась к нему, порывисто обняла его, словно боялась, что он оттолкнет ее и спрятала голову у него на груди. Рука, на которой было ее фамильное кольцо, немного дрогнула. Кольцо стало как будто горячим, и палец начало как-то необычно покалывать. Но на это она не обратила особого внимания. Она обнимала Джека, и боялась пошевелиться. Элли словно не верила, что решилась придти сюда. «Пусть это не будет сном, пожалуйста, Джек, не отталкивай меня», - молила она про себя.

Руки Джека медленно обвили ее талию. Девушка вздрогнула от горячего прикосновения. Джек стоял, обнимая ее, наслаждаясь трепетом нежного тела, биением девичьего сердца у своей груди, чувствуя легкую дрожь тела девушки. Воробей был не в силах отказаться от этого подарка бессердечной судьбы. Он сильнее прижал ее к себе. Легкая куртка, лишь наброшенная на плечи девушки в эту теплую ночь, упала на палубу, и застежки гулко звякнули. Волшебство момента разрушилось. Все встало на свои места. Джек очнулся.

- Уходи, Элли, - внезапно севшим голосом прошептал он.
«Только не уходи»,- шептал он про себя. Девушка отрицательно покачала головой, и подвески в ушах тихо звякнули. Джек, не в силах сдерживаться, прикоснулся губами к нежному ушки, остановив перезвон сережек, скользнул губами по ее лицу. Потеряв остатки самообладания, Джек отчаянно впился ей в губы. Элли с жадностью ответила на поцелуй, крепко обвив его шею руками, словно стараясь удержать его, не дать ему уйти, не дать исчезнуть, не дать ему оставить ее. Долгий и страстный поцелуй, в котором они, казалось, растворялись без остатка.

Руки Воробья сами нашли молнию, и платье с легким шелестом соскользнуло с плеч. Джек целовал ее нежные плечи, зная, что они уже не смогут остановиться. Слишком сильно они этого хотели...давно...они оба...

«Ты не должен этого делать», - твердил ему усталый внутренний голос. Но Джек, не слушая его, снова прильнул к ее губам, отчаянно и жадно. Он целовал ее исступленно, неистово, ненасытно. Чувствуя, как прошлое меркнет и исчезает, лишь эти губы и эта девушка - и Жемчужина, сейчас и навеки - Элли. Он больше уже не был прожженным пиратским капитаном, не был измученным путником, прожившим много жизней, а мальчишкой, просто мальчишкой, срывающим запретный плод с чужого дерева. Ведь он должен был оставить ее, и если не сейчас, то потом - непременно, причинив ей еще большую боль. Но сейчас доводы рассудка были бессильны по сравнению с этой нежной девушкой, столь отзывчивой на его ласки. И время остановилось. Нет, не так. Времени не было вовсе. Словно исчезло вековое проклятие, что тяготело над Джеком, и мир замер. Не было ничего - только слияние двух тел, вечная гармония, женщина и мужчина, начало и конец, инь и ян...

- Я люблю тебя, Джек, - шептала девушка, и снова и снова, словно в беспамятстве повторяла его имя, - Джек, Джек, Джек...
Жесткая палуба Жемчужины, с небрежно брошенной на нее рубашкой Джека, была для них нежнее самой мягкой постели.
- Джек!! - выкрикнула Элли.
Небо рухнуло на землю, и с землей поменялось местами. И звезды взорвались и рассыпались миллионами огненных брызг.

Джек открыл глаза и посмотрел на Элли. Глаза ее были закрыты, грудь ее тяжело вздымалась, над верхней губой застыли маленькие бисеринки пота. Ради этого стоило жить триста лет.
- Джек, - прошептала она и открыла глаза. - Мой пират...
Элли обвила его шею руками, нежно и обессиленно поцеловала его в губы.
«Это моя женщина, - подумал Джек. - Сегодня. Хотя бы сегодня».
- Останься со мной, - хрипло прошептал он, едва касаясь губами ее нежных губ.
«Хотя бы сегодня», - добавил он про себя.

***

Маленький домик, примостившийся почти на самом берегу моря, надежно укрыл двух влюбленных.
Счастливая и утомленная, спала Элли, прижавшись к груди Джека Воробья.

Джек не спал.
Слишком долгий он прошел путь, чтобы тратить сейчас на сон драгоценные минуты счастья. Нежно и бережно держал он в объятиях спящую девушку.

Камушек стукнул в окно. Джек открыл глаза, медленно и осторожно освободился от нежных рук. Девушка что-то пробормотала во сне, обхватила руками подушку и прижала ее к себе. Светлые волосы разметались по сторонам.

Сердце сжала невидимая железная рука и стало почему-то тяжело дышать. Ветер. Сильный ветер. Что-то не так. Что же не так?
Джек прислушался.

- Капитаааааан, - завывал ветер.
- Джек, Джек, Джек - стучали в окно маленькие камушки.
- Сперррррооооуууу,- шумел прибой.

Джек Воробей вышел на улицу. Ноги сами несли его к морю. Маленький камушек странно хрустнул под ногой. Джек наклонился. Из камушка одна за другой показались две клешни, и вот уже несколько камушков-крабиков резво щелкали по берегу. Еще один, и еще. Джек поднял глаза. В лодке, прямо перед ним, стояла женщина. Возможно, ее можно было бы назвать красивой, если бы не столь хищное выражение лица.
- Тиа Далма! Калипсо!Не скажу, что рад тебя видеть! Где пропадала? В преисподней или где подальше?
- Джек Воробей, - нараспев протянула она. - Ты изменился. Но все так же красив.
- А ты - нет, - с горечью ответил Джек. - Ты явилась со дна моря для того, чтобы сказать мне именно это?

«Ну почему именно сегодня???» - в отчаянии подумал Джек.
- Что тебе нужно, Тиа Далма? Да, и где же ты была, когда я звал тебя однажды?
- Было не время и не место, красавец Джек, - нежно пропела Тиа Далма.
- Так что же тебе нужно? - Джек уже начал терять терпение.
- Просто встреча старых друзей, малыш Джек. Посмотри, кто со мной.

Маленький городок безмятежно спал.
...На горизонте маячил Летучий Голландец. «Уилл. Ты опять пришел за своей невестой... Не в этой жизни, друг...»
- Пожалуй, отказ ты не примешь, - пробормотал Джек. Без тени сомнения он сел в шлюпку. Объятия Элли, казалось, возродили в нем прежнего капитана Джека Воробья.
- Возьми, - в темноте было сложно определить, что именно протягивает ему Тиа. Похоже было на бутылку. Таких Джек не видел уже давно.
- Что это? - с сомнением покосился Джек на бутылку.
- Старый, добрый, крепкий ямайский ром. Сейчас такого не сыщешь.
Усмехнувшись, он отхлебнул из горлышка. Напиток обжег горло, горячей волной разлился по всему телу.

- Привет, Джек. Рад старому другу? - устало спросил капитан Голландца.
Уилл практически не изменился, он был все так же молод и красив. Лишь черты лица его заострились. И все же он не походил на существо из мира живых.
- Не так чтоб слишком, - честно ответил Джек. - А что привело тебя сюда?
Уилл молча кивнул в сторону Далмы.
- Не мог отказаться от искушения повидать старого знакомого. Сколько лет мы не виделись?
- И не говори, Уилл, и не говори. - странные чувства обуревали Джека. - А как же проклятие, почему ты еще здесь? Ведь Элизабет ждала тебя?
- Элизабет изменила мне. Всего лишь раз, но этого было достаточно, - Уилл горько усмехнулся.
- Клянусь, это был не я, - просто сказал Джек.
- Я знаю, Джек. И я благодарен тебе, что ты помог Элизабет тогда, когда она так нуждалась в этом.
- А, это, забудь.

Джеку неловко было вспоминать его последнюю встречу с Элизабет. Он хотел тогда остаться... Она не позволила.
- Я ведь тоже был должен тебе, Уилл. Ты поднял со дна мою Жемчужину. И помог мне скрыться, исчезнуть.
- Я помню. Что ж, Джек, значит, мы с расчете.
- А когда снова на берег, Уилл?
- Скоро. Очень скоро. Только никто уже не ждет меня. Давно.

Давным давно, на Карибском море

...Маленький островок жил своей жизнью, когда на горизонте показался величественный фрегат с черными парусами. Все, от мала до велика, высыпали на берег посмотреть на это чудо. Шлюпки шли к берегу, и среди всех пиратов выделялся молодой красавец-капитан. Что привело его на этот острове?

Облик его дышал самоуверенностью и наглостью.
Довольный произведенный эффектом, капитан шагнул на берег. Он явно искал кого-то в толпе. Взгляд его остановился на молодой женщине с ребенком лет десяти, в довольно-таки старом, поношенном платье. И беременной снова.

С лица Джека медленно сползала самодовольная ухмылка, сменяясь искренним состраданием. Отбросив наглость и свой обычный шутовской тон, он подошел к ней.
- Лиззи? - дрогнувшим голосом, тихо сказал он, легко прикоснувшись к ее щеке своей огрубевшей ладонью.
- Джек, - так же тихо ответила она ему.

Женщина бросилась ему на шею, спрятав лицо в его волосах, вдыхая такой родной, забытый запах рома, пота и пороха. Толпа с недоумением взирала на пиратского капитана, столь нежно обнимавшего эту странную женщину.

Мальчик дергал женщину за платье.
- Мама, мама, кто это?

Элизабет, казалось, не слышала сына. Во все глаза смотрела она на Джека, который был все так же молод и красив, и совсем не изменился после их последней встречи десять лет назад.
Внимательный Джек Воробей заметил на ее шее веревочку. На ней было кольцо. Пальцем провел по этой тесемке.
- Лиззи, - снова прошептал он.
Она похудела. И, видимо, кольцо ей стало велико. Но она сохранила его у своей груди.

Да, Элизабет изменилась. Десять лет трудов и забот оставили отпечаток не ее лице. Она стала серьезней, мудрее и, если это возможно, еще красивее. Это была уже не девочка. Не смотря на свое бедное платье, это была прекрасная женщина.

- Уилл, это Джек.. - наконец-то выдавила Элизабет и слова предательски застряли у нее в горле. К горлу подкатился ком, и слезы градом покатились по лицу. Воробей растерянно гладил ее по волосам, вытирал ее слезы, размазывая грязь со своих рук по ее щекам.

Минутой позже, опомнившись, Джек подмигнул ребенку.
- Я большой друг твоей матери. И твоего отца, - поспешно добавил он, увидев, как вытянулось лицо Уилла-младшего.

- Вы знаете моего отца?!? - недоверие и удивление сменились восторгом. В этот момент мальчик был почти счастлив. Он столько слышал от матери об отце, потом вдруг увидел его, пускай на один день, правда, а теперь этот капитан знает Уилла Тернера!
- Да. Я имел честь плавать с ним. Он отличный капитан и отчаянный рубака, - подтвердил Воробей.
Ответом Джеку был благодарный взгляд Элизабет.
- Идем. Я расскажу о твоем отце. Он славный малый, - произнес Джек, положа руку на плечо мальчика.

То, что увидел Джек, заставило его сердце больно сжаться.
Покосившийся дом, убогая обстановка. И рядом сын Уилла, похожий на Тернера, как две капли воды. Все, о чем думал Воробей вначале - это показать упрямой Лиззи, что она сделала неправильный выбор, променяв Джека на несуществующего Уилла, покрасоваться и уйти, все это отошло на второй план.
Сострадание к ближнему, не имеющее ничего общего со страстью, было так в новинку для Джека, что он не узнавал сам себя.

Ближе к ночи Уилл-младший заснул сладким сном, вдоволь наслушавшись пиратских историй. Джек Воробей был мастер рассказывать такие, в которых правда тесно перемежалась с вымыслом.
Что бы не разбудить ребенка, Джек и Элизабет вышли из дома.

Их разговорам не было конца. Наперебой рассказывали они друг другу о своей жизни. Джек рассказывал Элизабет о своих приключениях и о страшных опасностях, которых ему удалось избежать. Она рассказывала о своей жизни и об Уилле-младшем. Мальчишка стал настоящим помощником матери.

Подул свежий ветер, и Джек обнял женщину за плечи. Элизабет не отстранилась. Слишком истосковалась она по той уверенности и спокойствию, которое дает присутствие мужчины рядом.
Наконец Воробей осмелился задать вопрос, который его так интересовал.
- Почему же ты не вернулась в Порт-Рояль, Элизабет?
- Я вернулась... Но все было чужим. Даже хуже, чем здесь. Имущество наше конфисковали. Дом мне уже не принадлежал. Многие помнили меня и показывали пальцами на улице, как на какую-то заморскую зверушку. Это было ужасно. А потом нас обворовали. И посадили в тюрьму. А Уилла отобрали у меня.

Джек не верил своим ушам. «А где же был ты, Джек», - спрашивал он сам себя. Ответ был очевиден. Грабил корабли и таскался по шлюхам? Похоже, что удача, которая всегда была при нем, отыгрывалась на тех, кто ему был так дорог.

- Я не знала, где мой сын. Тюремщик предложил мне сделку. - ровным голосом продолжала Элизабет, словно все это ее не касалось. - Он сказал, что выпустит меня, но я должна была заплатить. Это было ужасно. Ты ведь знаешь, Джек, я не шлюха...
- Узнав, где Уилл, я выкрала его, и мы спрятались в борделе, - бесцветным голосом сказала Элизабет и надолго замолчала, сцепив пальцы в замок так, что побелели костяшки. - Бедный мальчик, он ничего толком не понял. Не запомнил... И хорошо. Не спрашивай, что было там. А потом мы пробрались на корабль, и я договорилась с капитаном, что он доставит нас сюда. Я хотела вернуться... Сам понимаешь, чем я с ним расплачивалась.

Джеку было очень больно. Эта боль была сильнее, чем боль, причиненная сталью или свинцом. К тем он привык. Эта же была невыносима. Кровь стучала у него в висках. Он чувствовал себя, только себя виновником страданий Элизабет.
- А этот ребенок... - негромко произнес он.
- Нет, Джек, нет. Судьба сжалилась надо мной. Это действительно ребенок Уилла.
- Уилл... знает? - тихо спросил Джек.
- Уиллу я не рассказала. Но теперь он навсегда останется капитаном Летучего Голландца. И я виновата в этом.

- Нет, Лиззи, ты не виновата. Это я виноват во всем, - сказал Джек, опустив вниз голову и разглядывая свои сапоги. Он на самом деле чувствовал свою вину. Совесть мучила его, он думал о том, что должен был придти сюда раньше. Теперь он знал, что это такое - совесть. Он должен был остаться с Элизабет. Или просто- быть рядом, что бы помогать. Или забрать ее с собой. Она осталась одна, совсем одна с ребенком на руках в этом мире, а он, оскорбленный, ушел, и...
- Ты не виноват, Джек. Никто не виноват. Видно, это судьба. Помнишь, перст судьбы, - тихо произнесла Элизабет и погладила его по щеке.
Джек быстро перехватил ее ладонь и прижался к ней губами.

Все еще держа ладонь у своих губ, Джек медленно произнес:
- Я мог бы остаться с тобой... Уиллу нужен живой отец. И второму ребенку, который скоро родится.
- Ты ведь знаешь, Джек, что не можешь остаться. Ты так красив. Джек, ты нашел источник вечной молодости? - напрямик спросила Элизабет.

Он кивнул.
- Я так и думала. Капитан Воробей всегда получает свое.
- Не, всегда, Лиззи, - Джек заглянул в ее глаза, но увидел там нечто, совсем не похожее на любовь. Элизабет нежно и ласково смотрела на него, но страсти в ее глазах не было. Доброта, нежность... Но не любовь.
- Не надо, Джек. Я поклялась до конца своих дней быть верной Уиллу.
- Но я не...
- Не надо, Джек. Не надо начинать тех отношений, бремя которых тебе не под силу.
- Но...
- Ты так красив, мой капитан... - прошептала она, нежно глядя на него. - И останешься таким навсегда. Как и Уилл. А я... я буду растить детей Уилла и ждать его. Всегда. Я его жена, и люблю его.
- Лиззи, но...
- Джек, я навсегда сохраню в своем сердце память о тебе. И это кольцо. Наверное, это наша последняя встреча. Тебе скоро придется уйти навсегда. Ты сам об этом знаешь.

Джек притянул ее к себе, вопреки здравому смыслу желая ее поцеловать, но она прижала свои ладони к его губам.
- Джек, не надо, - твердо остановила она его.
Воробей отпустил ее.
- У нас все равно бы ничего не вышло.
О, как же ненавидел Джек эти слова.
- У тебя другая жизнь, и ты это знаешь, - продолжала Элизабет.
Воробей опустил голову. Все правильно. Лиззи права.

Все так же, не поднимая глаз, он медленно и еле слышно произнес, страшась услышать ответ:
- А тогда, Лиззи... давно... ты хоть немного любила меня?
- Да, Джек, - честно ответила Элизабет.
- А как же Уилл?
- Я любила вас обоих, - просто сказала она. Джек понял, что она не врет. - Но Уилл предложил мне замужество, хоть и призрачное. Ты... ты же не мог предложить мне ничего. Прости, Джек.

Джек опустился перед ней на землю и обнял ее колени. Она гладила его спутанные волосы со множеством косичек. Он понимал, что Элизабет права, права во всем. И они не могут начать ничего нового. А старого не вернешь. Она так много пережила, эта нежная губернаторская дочка. Сейчас она спокойна и сильна. Такой он не видел ее никогда. Казалось, она просто излучает спокойствие. И ее недавние слезы при встрече там, на берегу, были всего лишь последней данью прошлому.
Она выбрала свою жизнь. И Джеку в ней не место.

- Джек, - Элизабет первая нарушила молчание, - не надо оставлять мне денег.
- Не надо от меня?
- Нет, Джек, нет, - она смотрела на него ласково, как на ребенка. - Моя жизнь проста. Я не хочу ничего усложнять. Просто пусть все идет, как идет. Своим чередом.

Она немного помолчала и добавила:
- Тебе лучше вернуться на корабль. Поздно уже. Моя репутация... То, что от нее осталось... и без того хрупкая. Не разрушай ее до конца. Мне здесь жить. И моим детям, возможно. Джек, вернись на корабль, прошу тебя.

Джек кивнул, встал и отправился на корабль. Она долго смотрела ему вслед.

***

Пираты, подгоняемые Джеком, практически заново отстроили дом Элизабет. Воробью нечего было больше здесь делать.
И все же он никак не мог решиться уйти. Джек не мог и не хотел оставлять Элизабет одну, снова на 10 лет, пока не появится Уилл. Да и толку, что Тернер мог сделать. Ни защитить ее, ни забрать с собой. Впервые Джек по-настоящему пожалел Уилла Тернера, капитана Летучего Голландца.

Он держал в руках штурвал, просто так. Казалось, что тепло дерева перетекает живительной силой в его руки, в его тело, и становилось немного легче. Жемчужина, любимая Жемчужина. Воробей смотрел прямо перед собой и ничего не видел. И думал, думал, думал... Но решения не было. Ни уйти, ни остаться. Оба пути казались неправильными. А третьего не было. Два пути. А ему, как обычно, нужен третий. Но его не было. Пока не было.

Как-то боком, с повинными лицами к нему двигались два пирата. Мертог и Малрой. Увидев их, Джек против воли улыбнулся этой парочке. Солдаты-изменники. Незадачливые пираты. Раньше бы он не доверил им и пустой бутылки рома. Но сейчас его мнение изменилось. Пираты из них оказались лучше, чем солдаты. Мало того, за те 10 лет, что они плавали с Джеком, Мертог и Малрой заслужили некое уважение Воробья. Они всегда помогали друг другу. И стояли насмерть за своего капитана, не зная, что он бессмертен.

Воробей хорошо к ним относился. Чем-то они напоминали ему самого себя.
Ни пираты, и не честные люди. Два пути, снова два пути - и оба неправильные. А третьего, увы, нет...

- Нам бы поговорить с вами, капитан, - робко начал один.
- О дальнейшем! О жизни! - выпалил второй.
Они его немного побаивались. Джека это веселило.
Джек состроил грозную физиономию, стараясь не рассмеяться. Вид у парочки был просто уморительный.
- Капитан, мы хотим остаться. Для нас было честью плавать с вами.
- Но мы хотим остаться. На берегу, здесь.
- Ах вы, негодяи, хотите покинуть корабль?!

Мертог и Малрой хоть и явно робели, но все же Малрой продолжил:
- Мы... не хотим быть больше пиратами.
- Ага, Малрой нашел себе вдовушку... Пухленькую вдовушку... - радостно выпалил Мертог, хотя Малрой и пихал товарища локтем в бок.
- Да помолчи ты, - пробормотал Малрой, - а то я и про тебя расскажу.
Мертог захлопнул рот и воззрился на друга.
- Капитан, разрешите нам остаться.

Джек лихорадочно соображал.
Вот оно, решение. Но как сказать... Он не сомневался, что эти двое выполнят его просьбу. Но сказать им, признаться своим матросам в собственной слабости, нет, никогда...
Джек крепче сжал штурвал, и, собравшись с духом, сказал:
- При одном условии. Вы должны присматривать за миссис Тернер. И... помогать ей.

Пираты ничем не выказали своего удивления. Эта тема была под строжайшим запретом на корабле.
Однажды Гиббс, напившись до дури, проговорился команде о тех чувствах, которые на самом деле питал к мисс Свонн их капитан.

Гиббсу тогда здорово влетело.
Капитан был в ярости.

С тех пор этой темы никто не касался. Но все, у кого были глаза, не могли не замечать, что при упоминании имени жены капитана Летучего Голандца капитан Воробей менялся в лице. А Джека стали побаиваться, поскольку в ярости он оказался страшен. То, что он шальной, знали все, но что он может быть таким...

Поэтому пираты не удивились. И спокойно ответили:
- Да, сэр, мы присмотрим за ней.
- А если с ней что-нибудь случится, я с вас семь шкур спущу, - уже спокойнее произнес Воробей.
- Берегите ее, - добавил Джек и отвернулся.

Мертог и Малрой, поняв, что разговор окончен, поспешили на берег.

- Я говорил, что наш капитан - необычный пират, - сказал Мертог.
- Да, я тоже говорил это, - согласился Малрой.
- Он капитан необычного корабля, а раз он необычный пират, он необычный капитан необычного корабля. Раз он необычный капитан, у него необычная команда. Значит, и мы с тобой необычные, так?
- Не путай меня. Одно точно - миссис Тернер необычная женщина, моя Энни всегда так говорила о ней. Значит, это правда, что наш необычный капитан влюблен в необычную женщину?
- Молчи. А то он передумает.
- Точно. Поспешу-ка я к своей Энни. Она давно хотела подружиться с миссис Тернер. Теперь случай представится. А мы сможем выполнить наше обещание капитану Джеку.

***

В маленькую церковь вошел странный человек. Все в его облике выдавало разбойника. Бряцало оружие, и побрякушки позванивали в его волосах. За ним тащились двое рослых детин, волоча за собой тяжелый сундук.

Отец Мэттью, сухонький старичок, начал истово креститься. Ни мужчине, который только что вошел, ни следующим за ним людям здесь явно было не место.

- Не бойтесь, я не причиню вам вреда, - пират молитвенно сложил руки, тщетно пытаясь придать голосу нотки смирения, а плутоватой физиономии - выражение полного раскаяния.
- Ты никогда не получишь отпущения грехов, грязный пират, - с неожиданной силой для такого маленького человечка воскликнул священник.

- И не надо, - помахав грязным пальцем перед носом священника, сказал Джек, - это пожертвование на церковь.
- Кровавые деньги?! - с нажимом воскликнул отец Мэттью, и его надтреснутый голос неожиданно громко зазвенел под сводами церкви.

- Ладно, унесите, - небрежно бросил Джек. Пираты взялись за ручки сундука, явно намереваясь унести его.
- Подождите... я... мы... люди здесь небогатые, вы сами видели... я... вынужден принять этот дар... - старичку было явно не по себе. Было очевидно, что внутри него происходила отчаянная борьба.

Джек ослепительно улыбнулся, еле заметным жестом отдал приказание пиратам, и те повернули обратно с сундуком.

- Благодарю тебя, сын мой, за столь щедрый дар... - с трудом выдавил святой отец.
- Я не сын тебе, и благословение твое мне не нужно. А благодари Ли...миссис Тернер. Это ее молитвами... она... она... хорошая женщина, святой отец, - запинаясь, произнес Джек Воробей и, неожиданно круто развернувшись, размашистым шагом вышел из церкви.

Отец Мэттью трясущейся рукой приоткрыл крышку сундука, и, судорожно вздохнув, схватился за сердце. Так много проблем, накопившихся в их небольшом поселении, теперь можно будет решить благодаря одному движению руки этого разбойника, грешника... Кровавому золоту, оставленному пиратом, теперь предстояло послужить на благое дело.

***

Они засиделись допоздна. Элизабет, уставшая за день, уснула первой, а Уилл-младший все еще приставал к Джеку с расспросами. Воробей был рад этому. Каждый новый неправдоподобный рассказ отдалял его неизбежное расставание с этой маленькой семьей хотя бы на несколько минут.

Наконец и Уилл заснул, прямо сидя на полу. Джек поднял мальчика, отнес в кровать, с улыбкой погладил по голове.
- Удачи тебе, Уильям Тернер - младший, - прошептал он. - Береги мою Лиззи... свою маму...

Джек неслышно подошел к Элизабет. Казалось, что она крепко спит, отвернувшись лицом к стене.
Воробей наклонился к ней, почти касаясь губами ее волос.
- Прощай, Лиззи... - прошептал он и на несколько секунд прижался губами к ее затылку, обжигая своим горячим дыханием. - Прощай, моя пиратка...

Дверь стукнула. Элизабет, все так же лежа с открытыми глазами и глядя прямо перед собой, словно на стене было что-то достойное созерцания, прошептала:
- Прощай, Джек...

***

Жемчужина снова шла под всеми парусами и жадно ловила соленый ветер. Она летела навстречу новым опасностям и приключениям, которые всегда найдутся, если так их жаждешь, всей душой и всем сердцем. Сердце... И зачем тебя выдумали...

Джек верил, что Мертог и Малрой не дадут в обиду Элизабет. Они сдержат слово. И не из страха перед своим бывшим капитаном. А потому, что они просто хорошие ребята. Таких сейчас мало...

Сердце Воробья ныло, не переставая. Сердце... Непозволительная роскошь для пирата. Джек знал, что никогда больше не увидит Лиззи. Как никто другой, он понимал теперь Дейви Джонса. Но Джек не мог вырвать себе сердце. Он должен был вырвать из сердца образ Элизабет.

Прошло время, и Джеку Воробью стало казаться, что ему удалось справился с этой задачей. Он же капитан Джек Воробей...
Да, ему на самом деле казалось, что он вырвал ее из своего сердца. Он заменил любовь к Элизабет своей вечной пиратской удачей и утопил память о миссис Тернер в объятиях развратных женщин.

Наши дни

Уилл помолчал.
- Элизабет была живая женщина. В отличие от меня. И ей было очень тяжело. Нужно было растить нашего сына. Я не виню ее и не держу на нее зла. Она любила меня. Это был тяжелый крест. Это чувство до сих пор согревает меня долгими днями и ночами на Голландце. Но теперь я капитан Голландца навеки, и вряд ли когда-нибудь встречусь с Элизабет. Такие дела, друг.
Уилл снова замолчал.

- Как трогательно, встреча друзей после долгой разлуки, - нежно сказала Далма, по-привычке растягивая слова, и повернулась к Джеку. - Но пора приступить к делу. Время идет, Джек. Оно ждет...
Сейчас она была очень похожа на змею, которая шипит, но пока еще только собирается укусить. При том, что укус ее явно будет смертельным. Воробей понимал, что добром это не закончится.

- За все надо платить, Джек, - плотоядно улыбнулась богиня. - Триста лет - большой срок. Что ты выберешь - дополнительную порцию вечности? Или нет? А может, ты устал, малыш Джек, и тогда я могу все прекратить, только скажи...
Далма-Калипсо подошла вплотную к Джеку и протянула к нему руки. Жадно провела ладонями по его груди. Джек инстинктивно сделал шаг назад. Глаза Далмы сверкнули недобрым огнем.

Еще недавно Джек Воробей мечтал о том, что бы все закончилось как можно скорее. Но Калипсо... Что-то здесь было не так. Не вовремя. Все это так не вовремя. Хотя час расплаты часто наступает неожиданно. Но сегодня, ну почему именно сегодня...
И Элли... Мог ли он уйти сейчас, когда он снова ощутил вкус к жизни?

- А что предлагается еще? - Джек тянул время.
- Ты сейчас же поступаешь на службу ко мне, - нехорошо заулыбалась богиня.
- Сомнительное удовольствие, - покачал головой Джек.
- Ты так думаешь, - Далма снова придвинулась вплотную к Джеку, и тот невольно поморщился, ощутив запах тухлой рыбы, которым исходил изо рта богини.

- Хочешь, я подарю тебе зубную щетку, - пробормотал Джек и тут же сердце как-то противно сжалось. Словно он внезапно очутился под тяжелой каменной плитой, и воздух резко закончился. Мгновенье — и все встало на свои места. Джек шумно вздохнул.
- Не шути со мной, Джек, - в бездонных глазах Тиа сверкали молнии.
- Скажи ему про срок, Далма, - вздохнув, прервал их Уилл.
- Да, срок. Срок у тебя - всего несколько месяцев... ах, я такая ветреная, такая непостоянная, такая забывчивая. Ты, Джек, должен помнить, какова моя натура. По истечении срока ты или продолжишь свое бессмертие, или я заберу тебя... к себе...- темные глаза Далмы гипнотизировали, околдовывали, манили. Но Калипсо не спешила пользоваться своей властью. Сейчас она снова была Тиа, шаманкой и ворожеей, с которой так близко был в свое время знаком Джек. Однако под маской колдуньи скрывалось грозное божество, и Воробей не мог этого не замечать.

- А ты не изменилась, Тиа Далма, - Джек всеми силами пытался стряхнуть наваждение. Меньше всего на свете сейчас хотелось попасть ему под колдовство Далмы и совершить что-нибудь непоправимое.
- Я не изменилась, Джек. А зачем мне меняться? У меня много лиц, но речь ведь не обо мне. Мы говорим о тебе, капитан Джек. Скажи мне... Ты не устал жить вечно? Может, пора передохнуть?

- А что там, потом, Тиа?- абсолютно серьезно спросил Воробей.
- Ты все равно не поверишь мне, Джек Воробей! Но, может быть, хочешь взглянуть сам? Обещаю, это не будет тайником Дейви Джонса, - Тиа Далма нахально улыбалась.
Джек не знал, что ответить. Шутить с ней было опасно, а обвести ее вокруг пальца было не так-то просто. Но Джек хотел выиграть время. Время... Как странно — еще совсем недавно его казалось так много, а теперь его осталось так мало... Совсем не осталось.

- Если ты выберешь вечность, это будет еще 300 лет одиночества. Если нет- ты умрешь прямо сейчас. Но обещаю, больно не будет, - продолжала ворожить Калипсо.
- Заманчиво. Я, пожалуй, подумаю, - обтекаемо ответил Джек.
- Тогда ты выберешь сам, скоро, очень скоро. Джек, тебе придется сделать выбор. Он неизбежен. Два пути, Джек. Третьего не будет, не ищи. Тебе не удастся меня провести.

Казалось, что Калипсо просто играет с добычей, которой все равно некуда спрятаться от нее. Добыча обречена, и победитель просто растягивает удовольствие, наслаждаясь своей властью над жертвой.
- А какое ты имеешь отношение к моему бессмертию? - запоздало сообразил Джек.
- Мы, боги, одна большая дружная семья... Услуга за услугу... В общем, я договорилась кое-с кем, Джек... Не волнуйся... - Далма улыбалась одной из самых таинственных своих улыбок.

«Она издевается? Или ей на самом деле что-то нужно, но что... Если бы узнать, возможно, я мог бы с ней поторговаться... А пока все козыри на ее стороне. И эффект внезапности, надо отметить, тоже», - думал Джек.
- Калипсо никогда не упустит своей выгоды, - вслух подумал Воробей.
- Джек, время идет, - Далма была на на редкость терпелива, но абсолютно непреклонна.
- Так сколько, ты говоришь, мне осталось? -Джек перешел в наступление.

- Совсем немного, Джек. - улыбка Далмы раздражала. - Ты сам поймешь. Почувствуешь, когда твое время закончится. И к этому моменту ты должен быть готов сделать выбор. А теперь, если ты не передумал, возвращайся. До скорой встречи, капитан Джек Воробей.

Джек молча пожал руку Уиллу. Воробей был несказанно рад возможности смыться. Давненько он не был в такой ситуация, которую он настолько не контролировал. Тут было над чем поразмыслить. Все обдумать. Но не здесь. На берегу. Там, где его ждала Элли.

Из любой ситуации должен быть выход, но сейчас Джек не видел решения этой проблемы. Тем более, что он хотел жить. Но обрекать себя снова на 300 лет одиночества? Когда есть возможность все прекратить сейчас? Нет, только не сейчас. Не сегодня.
Элли...
«Почему сегодня, ну почему?», - в который раз пронеслось у него в голове.
Он вышел из лодки на берег, и та сама, ведомая невидимым гребцом, отправилась на Голландец. Яркие звезды озаряли все вокруг, и Джек как-то особенно остро ощутил красоту этого мира.

- Чтоб ты провалилась, вздорная ведьма, - в отчаянии ругнулся Джек.

- Я не шучу, Джек, - услышал Джек голос за спиной, и в тот же момент его сердце словно споткнулось, гулко стукнуло, ухнуло куда-то вниз, дыхание снова перехватило. Джек настолько привык к бесперебойной работе своего сердца, что просто не обращал на него внимания, а теперь это ощущение было не из приятных. Он тщетно пытался вздохнуть. Звезды погасли, все сразу, словно кто-то всемогущий просто выключил свет и, жестоко пошутив, заставил воздух исчезнуть. Не вздохнуть, не пошевелиться, ничего не разглядеть в кромешной тьме... А когда Джек снова смог дышать нормально и выпрямился, он поднес ладони к глазам. В глазах двоилось, и руки непривычно дрожала. Сердце стучало... громко, слишком громко.

«Неужели я опять смертен?» - подумал он. Странно, но эмоций больше не было. Никаких. Пустота. Всепоглощающая пустота. Элли...
Иллюзии разбились окончательно. Разбились вдребезги, больно поранив осколками. Сомнений не осталось. Калипсо не шутила.

Ему оставалось совсем немного, и он должен был решить, как провести остаток отпущенного ему времени. Элли... Солгать, остаться с ней до последнего момента, ничего не объясняя или... расстаться сейчас. Нет, это невозможно. Капитан Джек Воробей чувствовал свое бессилие, и это было жуткое чувство.

Выбор был сделан, но он, Джек, не принимал в этом никакого участия. Все решили за него. Капитан Воробей был пешкой в чьей-то игре. Но правил этой игры, увы, он не знал.

***

- Где ты был? - сквозь сон пробормотала девушка.
- Дышал воздухом. Очень душная ночь, - отрывисто произнес Джек.
- Я люблю тебя, - прошептала Элли, потянувшись к нему.

Он наклонился и нежно поцеловал ее. Потом сел рядом на кровать и мучительно закрыл глаза. В мозгу стучали тамтамы. Ему было чертовски плохо. Еще хуже было от того, что совсем недавно он был так счастлив. Так безрассудно, безрассудно, безрассудно счастлив. Что же он наделал... Что же делать теперь. И эта девушка здесь - такая доверчивая, такая нежная, такая... любимая.

- Джек, мне снился странный сон. Как будто на берегу тебя ждала лодка, в ней сидела женщина. И вы отправились на Летучий Голландец. А потом она оказалась рядом со мной, и звала куда-то... Такая странная женщина... Обними меня, Джек...

Джек похолодел. Нет, только не Элли. А вот она-то зачем нужна Калипcо?
Элли безмятежно заснула в объятиях любимого. Незаметно Джек тоже задремал. Ему снилась Калипсо. «Красавец Джек не знает, что он хочет...» Воробей проснулся в холодном поту. До рассвета оставалось еще несколько часов. Он должен был принять решение.

Джек встал и отправился за бутылкой.
Воробей твердо знал только одно - что он не имеет права впутывать Элли во все это. Все остальное имело мало значения. То, что он собирался сейчас сделать, было по меньшей мере жестоко. Но абсолютно необходимо.
Ему предстояло сыграть сейчас одну очень важную роль. И при том такую убедительную, чтоб Элли в нее безоговорочно поверила. Что бы у нее не осталось ни капли сомнения.
Он принял решение. Кто бы знал, чего ему это стоило.

Элли открыла глаза, сладко потянулась и немного покраснела, увидев, как пристально он смотрит на ее. Ее любимый мужчина сидел напротив, за столом, и на губах его играла странная улыбка.
- Проснулась, цыпа? - равнодушно поинтересовался он.
- Да, мой капитан, - подыграла ему Элли, ничего не понимая спросонья. И холодок пробежал по ее телу. Перед ней сидел абсолютно другой человек. Холодный и чужой.
- А теперь одевайся и уходи, - голос Джека был холоден, тон — непреклонен.

Элли резко села в кровати. Непонимающе потрясла головой. Все это казалось просто дурным сном, кошмаром, сейчас она проснется и позовет Джека - и все будет хорошо...
- Джек... - тихо сказала она.
- Эта ночь займет достойное место в коллекции моих побед. Я очень люблю соблазнять молоденьких актрисочек. Особенно когда они так милы... и наивны.
Жесткая и циничная улыбка напрочь изменила его лицо.

Подбородок Элли задрожал. «Этого не может быть», - подумала она в ужасе. Это казалось невозможным, но это было так - нежный, любящий Джек уступил место холодному и циничному мерзавцу.
- Я знала... - упавшим голосом произнесла она, - что это слишком хорошо, что бы быть правдой...

- Или ты не знаешь, какова моя репутация? Чего ты ожидала, наивная дурочка? Что мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас? А чем ты отличаешься от других? Таких, как ты, достаточно - глупых актрисочек, готовых на все, стоит только щелкнуть пальцами.
Каждое слово звучало, как удар хлыста. Голос Джека звучал насмешливо и презрительно. Каждым словом, каждым взглядом он продолжал убивать ее.

Джек Воробей был отвратителен сам себе. Он сосредоточился лишь на том, что бы заставить Элли возненавидеть его и уйти. Элли смотрела на него сквозь пелену слез, надеясь увидеть хоть намек на того Джека, которого она так любила. Но губы его кривились в презрительной усмешке, а глаза, такие теплые карие глаза казались холодными, как лед и взгляд острым, как сталь.

Джек заставлял себя смотреть ей прямо в глаза, не давая ни малейшей возможности усомниться в сказанном.
По щекам девушки покатились две слезинки. И все.

Роняя вещи, Элли торопливо одевалась. Руки ее не слушались, она с трудом попадала в рукава. Кольцо казалось раскаленным, руку жгло, как тогда, когда она в детстве решила потрогать пальчиком огонь. Какие глупые и ненужные мысли лезут в голову в такой момент.

Джек сидел за столом, словно каменное изваяние. До безумия красивый и ледяной, словно вместо сердца у него — кусок камня или льда, и молча смотрел, как она одевается. «Почему ты не плачешь, - тупо повторял он про себя. - Почему ты не плачешь. Лучше бы ты плакала, чем так, молча, уходить. Лучше бы ты проклинала меня, и сказала, что ненавидишь и никогда не простишь. Ты такая сильная девочка. Ты выдержишь. Пожалуйста, Элли, ты должна выдержать».

Хлопнула дверь. Джек дернулся, словно собираясь броситься за ней, вернуть ее, и пустая бутылка, скатившись со стола, упала на пол и разбилась на мелкие осколки, так же, как разбились все мечты и надежды Джека и Элли.

Джек уронил голову на руки и глухо произнес:
- Занавес. Аплодисменты.

***

Элли, спотыкаясь, шла, а вернее, почти бежала прочь от этого кошмара. Соображала она плохо. В голове все перемешалось. Сейчас ничего анализировать она не могла. Она хотела только спрятаться где-то, укрыться от всех, остаться одной, и, как раненый зверь, зализывать свои раны...

От стены отделилась темная фигура, и кто-то, догнав ее, схватил за локоть и резко развернул.

- Ну, что, довольна? - зло выплюнул Тони. - И куда же ты так спешишь, и где же наш капитан... Отвечай, ты довольна? Вроде как нет? Ах, неужели наш таинственный капитан вышвырнул тебя, как использованную, ненужную вещь? Ах ты, дрянь...
- Пусти меня, - закричала она, - мне больно...
- Больно? Больно?! - лицо Тони искажала гримаса такой отчаянной злобы, что девушка не на шутку испугалась. Стараясь тщательно подбирать слова, она произнесла:
- Тони, пожалуйста, пусти меня, я пойду...
- Ты никуда не уйдешь, - ответил Тони с мрачной решимостью.

Если бы Элли не была в таком ужасе, и если бы Тони мог хоть что-то соображать в этот момент, они бы заметили, как к берегу причалила лодка, и высокий человек, легко соскочив на берег, бегом кинулся к ним.

Кто-то неожиданно схватил Тони и отшвырнул в сторону, как тряпичную куклу.
- Это же дама, идиот! - тяжело дыша, произнес Барбосса.
- Вы вмешиваетесь не в свое дело, - зло произнес Тони. Однако вмешательство более сильного человека его явно немного отрезвило. Элли кинулась к Барбоссе и отчаянно вцепилась в его рукав.
- Идите ка вы по добру по-здорову, молодой человек, - произнес Барбосса. - Даме не очень приятно ваше общество, не так ли?

Элли кивнула. На большее у нее не было сил. Тони ничего не оставалось, как уйти, проклиная вполголоса так не вовремя явившегося защитника.

Девушка смотрела ему вслед и внезапно почувствовала, что ноги больше ее не держат. Опустившись на землю, она зарыдала. Гектор с сожалением смотрел на нее.
- Какой идиот, - прошептал он.

Барбосса терпеливо ждал, пока схлынет первая волна истерики. Он попробовал поднять ее с земли, несильно потянув за руку.
- Вставайте, не стоит сидеть на земле. Я провожу вас... Вам нужно отдохнуть.

Элли посмотрела на него невидящими глазами и замотала головой из стороны в сторону, закрыв лицо руками и повторяя: «Нет, нет, нет...» .
Барбосса покачал головой, решительно поднял ее, поддерживая за талию. «Будто мне нечем больше заняться, как спасать юных мисси», - ворчал он про себя. А она покорно плелась за ним. Слезы как-то быстро закончились, на смену им пришло какое-то полное отупение.
Ей было все равно, куда она идет и с кем.

***

Измученная, она наконец-то уснула.

«Ты еще больший идиот, чем я думал, Джек» - эта мысль крутилась в голове у Барбоссы, бесцельно сидящего в комнате спящей Элли. Ему на самом деле было жаль девочку, а Джек... Нет, ну какой идиот...

На следующий день Гектор сам отвез ее в аэропорт. Элли молчала всю дорогу, и он уже начал волноваться за ее рассудок.

На прощанье она произнесла всего несколько слов:
- Не смотрите на меня так. Я в полном порядке. И спасибо вам.
Сказала она это преувеличенно бодро, но глаза, печальные, глубоко несчастные глаза ее красноречиво говорили совсем о другом.
«Нет, ну, какой идиот», - снова подумал Гектор.

Англия, наши дни

Прошло так не много времени. Слишком мало для того, что бы забыть Джека. Его взгляд. Его глаза. Такие любящие... И такие холодные. Поначалу Элли все время плакала. Все, что происходило вокруг, для нее не имело значения. Но она была дома, а дома, как известно, и стены помогают. Родной дом, родные стены — все это действовало на нее успокаивающе. Дождливый климат Англии как ничто другое соответствовал ее подавленному настроению. Но в то же время моросящий, обычно такой раздражающий, дождь теперь словно нежный бальзам омывал ее раны. И она полюбила дождь. Вместе с ним легко было плакать. Постепенно боль утихала, и она начала возвращаться к нормальной жизни. Медленно, очень медленно. Шаг за шагом, неимоверными усилиями заставляла она себя идти вперед.

День она заполняла до предела. Потому, что каждая минута бездействия возвращала ее к мыслям о Джеке, которые она так старательно гнала прочь. Словно в омут, с головой окунулась в съемки какого-то бессмысленного сериала. Она была готова на все, что угодно, лишь бы не вспоминать. Твердо усвоив этот жестокий урок, Элли решила идти дальше. Но в глубине души она знала, что забывать этого человека она не хочет. Не может. Никогда.
И теперь лишь по ночам она просыпалась и рыдала, и не могла остановиться. И лишь наплакавшись до смертельной усталости, в изнеможении падала на мокрую подушку и засыпала... И снова просыпалась, потому что во сне ее преследовали такие чужие, холодные, пустые глаза Джека Роу.

Сотни раз прокручивая в голове ту ужасную сцену, она снова и снова убеждалась в том, что что-то важное ускользнуло тогда от ее внимания. Что-то очень важное она упустила. То, что могло бы изменить ход событий...
Джек Роу сделал все, что бы она ушла. Что бы она бежала от него, сломя голову, бежала, словно от огня. Но почему, ведь должна быть причина. Конечно, «я тебя не люблю» - это более, чем серьезно. Но все-таки Элли не была уверена, что Джек сказал ей правду. Она понимала, что старается убедить саму себя, но он словно прогонял ее, стараясь уберечь ее от чего-то страшного, неотвратимого. Элли искала ему оправдания и почти находила. Она все еще его любила. И, несомненно, простила бы. До сих пор она вздрагивала каждый раз, когда раздавался звонок телефона. Но Джек не звонил, не появлялся. Исчез. Элли чувствовала себя так, словно эта любовь сожгла ее до тла. Даже угольков не осталось. А то, что осталось, уже ничего не чувствует.

Горько и стыдно ей было еще и от того, что однажды Тони закатил отвратительную сцену, и свидетелей оказалось слишком много, что бы все это осталось незамеченным. Он кричал, что во всем виноваты пираты, что это проклятый фильм, и он, Уилл Тернер, требует у капитана Воробья назад свою женщину. Дело, конечно, кое-как замяли, сославшись на то, что актер не здоров. Но факт оставался фактом — он на самом деле был нездоров, и скрыть это было невозможно. Так что все же некоторое время газеты пестрели заголовками — «Два человека в одном! Кто победит - пират или актер», «Известный актер считает себя пиратом», и т.д. Элли винила во всем себя, но оказалось, что у него и раньше бывали срывы, и психика его не совсем в порядке. Но ее это не сильно утешило. Она продолжала считать себя виноватой в том, что его болезнь прогрессировала.

Элли потеряла их обоих. Но все же Тони, а не Джек, обрывал телефон.
Тони, а не Джек, умолял простить его.
Тони, а не Джека, ей хотелось видеть меньше всего. Да, она была виновата. Но ей нечего было ему сказать.

Однажды Элли снова проснулась среди ночи, но на этот раз не от слез. Она чувствовала нечто странное. Девушка села в кровати. Комната плыла перед глазами, словно смотреть мешали слезы. Прямо перед ней в кресле сидел Джек, голова его была опущена, лицо его скрывали волосы, руки были скрещены на груди. Элли рванулась к нему - и не смогла подняться с кровати. Она хотела закричать - слова застряли у нее в горле. Все тело словно оцепенело. С трудом преодолевая сопротивление собственных мышц, она протянула непослушные руки, обращаясь с немой мольбой к тому, кого она так любила.
Он поднял голову. Лицо его было словно застывшая маска. И на этом лице, казалось, жили только глаза - невыразимо печальные, в них было такое отчаяние и такая грусть, что у Элли перехватило дыхание.
- Элизабет. - прошептал он, впервые называя ее полным именем. - Прости меня, Элизабет.
Слезы на самом деле потекли у нее из глаз, к телу вернулась способность двигаться, она вскочила, потерла глаза... и видение исчезло. Элли сползла на пол возле кровати и поняла, что, наверное, она сходит с ума. Если она хотела сохранить рассудок, ей придется забыть Джека Роу.

Карибское море, наши дни

Черная Жемчужина словно застряла в Карибском море.

Джек пил. Ром, много рома. Он не знал, что стало с Элли. Он не был на премьере фильма. Он ничего не хотел знать. Лицо его осунулось, выглядел он отвратительно. Он выглядел постаревшим и чувствовал себя на все 300 лет. Все прожитые годы словно физически давили на него. Воробей уже и забыл, как действует большое количество спиртного на смертного. Периодически забываясь в пьяном бреду, ему казалось, что он - тот самый старина Джек, который остался на Карибах 300 лет назад. Покрикивая на команду и шатаясь, он расхаживал по палубе, воображая себя грозным пиратом. Ему казалось, что еще немного, и он найдет ответы на все вопросы, которые он так и не нашел за все 300 лет. В чем же был смысл всего этого? Зачем он жил? Разве он нашел что-то, что составило бы смысл его существования? Элли... Все из-за женщины... Это бессмысленно. И он бросил ее. Как она... это пережила. Бедная девочка.

«Осталось немного времени». Да, но по земным меркам или по меркам Калипсо? Только сейчас Джек понял, что это «немного» на самом деле может быть и месяц, и два, и несколько лет.

Напиваясь в каюте Черной Жемчужины, Джек чувствовал себя ненамного лучше, чем Элли. Хоть и не знал этого. Снова и снова он пил, пока не валился без чувств. Однажды он снова отключился. Но что-то произошло, что-то словно толкнуло его и он открыл глаза. Поднял голову... и не поверил сам себе. Перед ним сидела Элли. Джек словно окаменел, он отчаянно всматривался в лицо девушки, вспоминая каждую черточку этого любимого лица. Джек не мог понять, что происходит. Элли изменилась. Он помнил ее не такой. Если это был бред его воспаленного разума, то она должна была остаться такой, как он запомнил ее - юной и нежной, но она была другой. Серьезной, взрослой...
- Элизабет. - прошептал Воробей. Слова давались ему с трудом.- Прости меня, Элизабет.
С невыносимой мукой смотрел он на нее. Она протянула к нему руки... и исчезла.
- Поздравляю, капитан Джек Воробей, - прошептал он. - Теперь ты точно свихнулся.