Стихи и проза, творчество форумчан, Але! Мы ищем таланты Опции

[Nata Li]

На тему моего продолжения "ПКМ": Знаешь, я слишком поздно испугалась. Уже напечатала продолжение 1 и только тогда обнаружила, что эта тема на форуме закрыта 2 года назад (!), только потом, листая Интернет, поняла, что 80% зрителей вообще против продолжения "ПКМ", в лучшем случае - предположения развития сюжета - в одной строчке, это потом, пытаясь хоть как-то успокоится, искала на электронных страничках того, кто пишет на ту же тему что и я; не нашла (пока?); разбросала черновики по квартире и этим очень обрадовала свою кошку. Потом прочитала твой комментарий. Собрала все, что оставила мне кошка и решила напечатать.

Кто это против? Я, например, двумя руками ЗА))) За ПКМ 4 - Боже скорее бы!!!
И тех, кто пишет на эту тему очень-очень много))) Просто удивительно, что ты не нашла.

Девочки, а зачем собирать Воробья по осколкам? Он вполне целый))) В смысле, персонаж.

[Одиночество-и-Свобода]

Не, я к тому, что сложно пишется Джек Воробей, когда пытаешься передать именно того, какого знаешь. У всех свой стиль, это хорошо, но тот самый не получается. А если все вместе будут выражать свои мысли, не скрывая себя, не закрывая сочинения в столе, можно составить хороший сценарий для ПКМ-4.

[Одиночество-и-Свобода]

P. S. Просто для сравнения... Цитатка из моей книги, когда я пыталась сочинять, думая о Джонни.

"...Он вошел, как к себе домой, без тени сомнения, робости, почти нагло. Как дикий зверь, позволяющий взглянуть на себя, но взамен потребующий лучшего куска мяса. Девочки приоткрыли рты и испуганно смотрели снизу вверх на самое необычное существо, какое им довелось увидеть за всю свою жизнь.
Нет, это был не кентавр какой-нибудь, не оборотень, не вампир, не призрак. Человек среднего роста. Правильный овал лица, лёгкие брови стрелами, вразлёт. Волосы цвета воронова крыла до плеч, одна прядь небрежно лежит на лбу. Глубокие тёмные глаза, источающие заразительное безумие. Блики от свечей танцевали в этих пылающих зрачках как стая неистовых птиц. На правой руке Роу заметила несколько тонких порезов с запёкшейся кровью. Вроде как от когтей или кинжала..."

Ну, что скажете? Ведь ваааакче не похоже. Каждая из нас видит его по-своему. Сочинает свой идеальный образ. Мне хотелось бы знать только, он действительно такой, или мы сам наделяем его всеми качествами, какие хотели бы в нём видеть? Хотя что я опять несу? Какую чушь? Я видела его в фильмах, которые люблю, я знаю о том, что в нём есть то, что я ценю в людях. Наверное, я не должна в нём сомневаться. А с другой стороны он ведь тоже человек... (хотя иногда и кажется, что полубог).

[Djurema]

"ПКМ"-4 "Талисман Марэллы"
(продолжение 2)


Цирковые делали все возможное, что бы спасти Биатрис. Они и представить себе не могли, что не пройдет и нескольких минут, как спасать придется и свои жизни.

Биатрис зависла на одной руке; гриф скрипки зажат в зубах; продолжением второй руки - смычком она пыталась остановить "гуляющую" веревочную лестницу...

Помощь великана подоспела ровно на столько, на сколько это еще было возможно. Многоярусная конструкция распадалась по принцыпу домино.

-Егор! Куда? А я? Егор! - сквозь слезы взывал мальчишка и рвался из крепких рук Джека, но вдруг, затих и восхищенно произнес:

- Ангел, смотри, ангел.

Потом схватил Джека за косичку бородки и попытался заставить его посмотреть совсем не в ту сторону, куда были обращены все взоры. Джек дернулся, гримаса боли исказила его лицо.

- А чертей тебе еще не приходилось видеть? - оскалился Джек, - но все таки бросил взгляд в том направлении, куда указывал мальчишка, - Так вот, эти злобные твари очень не любят, когда дергают за бороду Капитана Д... Он хотел произнести свое имя, но вовремя осекся. Оба изучающе посмотрели друг на друга.

Печальный ангел уже кружил над Биатрис, готовый принять ее душу. Но, взмолилась душа... И была услышана! В тот же миг Биатрис удалось задержать лестницу. Это не спасло ее от падения, но небеса, так любимые ею, даровали ей еще один шанс на жизнь, потому, что упала она в объятия Егора.

Где-то очень близко от Джека очередной простофиля, освобожденный от каких - либо расходов, забился в истерике:

- Ограбили! Ограбили! Мои деньги! Все мои деньги! Воры! Убийцы! Грязные оборванцы! Что за балаган здесь устроили! Да они все заодно! Жалкие фигляры! А их девка - ведьма! Ведьма! Нечистая сила! Что вы стоите?! Держите их! Они крадут ваши деньги, ваши души! Будь они прокляты! Сейчас они за все ответят!!!

Его поддержал разноголосый хор. Публика, еще час назад, восхищенно рукоплескавшая, впечатленная искусством акробатки, завороженная ее музыкой, после такой агрессивной тирады, превратилась в ужасного многоликого монстра, огромного, тупого и безжалостного... Миролюбивые горожане бежали с площади, оставшиеся развязали бурное голосование "за" и "против" циркового театра. Словестные аргументы обеих сторон быстро иссякли и началась настоящая бойня...


Мысль о бегстве, почти всегда опережавшая все остальные,заметалась в голове Джека, но другая мысль - дерзкая, захватывающая, с бешенной скоростью врезалась в его сознание. Мысль-вопрос с моментальным ответом:" Как эти цирковые мачты, весьма внушительных размеров, могли быть доставлены в город бродячими артистами? ДА!!! КОРАБЛЬ!!!! У меня есть корабль! Команда? И команда есть... пока еще... Команда артистов? О, скучать нам не придется! Я предложу им такие роли, от которых они не смогут отказаться!"

- Пусти, пусти же меня! Егору больно! Он ранен! Пусти меня к нему! - всхлипывал мальчишка.

Джек только крепче обнял малыша и уже на бегу, дорисовывая дальнейший план действий, спросил у него:

- Егор? Странное имя. Кто он тебе?
- Друг!
- А тебя как зовут?
- Митя. Мы из России
- ??? Ты думаешь он ранен?
- Знаю. Еще знаю, что у тебя тоже было много ран. И ты уже умирал.
Джек был ошеломлен, запнулся и чуть не упал.
- А еще я знаю, Капитан, что мы не туда бежим...



Заспаный, наспех одетый,губернатор пытался серьезно воспринимать слова позднего гостя, но все, что он говорил, больше забавляло его, он не смог сдержать улыбку.

- Вы находите это забавным? - холодно спросил гость.

- Простите, наверно я сейчас менее сосредоточен... Все, что вы говорите, мне кажется, как-то очень слабо вяжется с реальностью.

Природа, видимо предопределяя дело жизни гостя, одарила его крепкими нервами и начисто лишила мимики; стать, выправка, стиль речи - все выдавало в нем человека, состоящего на военной службе. Губернатор расправлял складки на халате и боялся встретиться взглядом со стальными глазами собеседника.

- Не знаю что с чем вяжется у этого русского! Но он - гений! Его изобретения доказывают самые смелые теории ученого мира! Лучшие сыскари Европы брошены на его поиски.

- Европы? А Россия?

- Очевидно, в России таких много. Одним больше, одним меньше... Россия наименее заинтересована в этом вопросе.

Губернатор хотел выглядеть серьезным, даже сдвигал брови, изображая глубокое проникновение в суть дела, но сон, пушистым котенком, ласкался у его щеки; в полудреме он представил себя на летающем чудо-коробле, о котором говорил гость. И опять улыбка проскользнула по его лицу.

- Осмелюсь спросить, чьи интересы вы представляете? - немного заикаясь спросил губернатор.

- Поговорим о ваших интересах. Какова цена этой статуэтки?

- О, осторожно, это уникальная вещь, ее цена не имеет денежного измерения.

Гость продолжил совершенно бесстрастно:

- Ваши труды будут щедро вознаграждены. Такими статуэтками вы сможете заставить все полки вашего кабинета.

- Однако... Я приведу к вам Егора Скорк... Скороуд... Простите, какая сложная фамилия.

- Скородумов. Его фамилия очень скоро станет именем в истории человечества.

"Боже, что привело это светило в мой городок? И почему на меня легла такая ответственность? " - с ужасом подумал губернатор.

------------------------------------------------------


- П р о д о л ж а т ь с я?
- НИЗЯ
- ?
- Н И З Я! Н И И И З Я!
- ЛЬЗЯ, ЛЬЗЯ, ЛЬЗЯ! УУУУ....



Л Ь З Я?

[Одиночество-и-Свобода]

Djurema, никогда не сомневайся, если возникает вопрос, сочинять или не сочинять. Если ты этого хочешь, никто да не сможет помешать тебе. Для того, чтобы написать первую стоющую мелодию, Паганини сутками сидел в сарае и выводил смычком самые различные звуки, пока не научился управлять своим инструментом, пока скрипка не стала с ним одним целым. Пикассо измарал немало холстов и перевёл красок до того, как написал хоть что-то, отдалённо напоминающее настоящую картину. Я несказанно рада, что ты продолжаешь и не ломаешься, показываешь свои мысли нам. Когда то, что принадлежит только тебе, видят многие, чувствуешь себя слабым. Но и в слабости есть своя сила, смотря, как подашь себя, как сам на это смотришь. И ты показала, что тебя так просто не остановить, даже если ожидается не самая лестная критика. Да, конечно, русские Мити и Егоры - это уже не в ту степь. Это ещё один, какой-то другой фильм. Но что с того? Пиши, покуда не кончатся чернила! Беги, пока есть силы! Может быть, ты добежишь туда, куда хочешь...

Капитан Нетрезвая, я вот сейчас подумала, что твои стихи очень похожи на стихи одного барда-ироника. Вот примерно такие тексты... (Ну, это ни к селу ни к городу, потому что называется "Сказки нашего времени", но песня прикольная, где бы я её ни исполняла, везде имела успех)

Здравствуй, дружок. Любишь сказки сопливые? Видишь, луна путешевствует по небу? Если ты вдруг оторвёшься от пива, я, так и быть, расскажу тебе что-нибудь. Снесла яйцо рукодельница-пеструшка, дед с бабой били-неразбили - вот калеки, а мышка по профессии норушка хвостом махнула и яйцо салям аллейкум. Вот плачут дед и баба да напрасно, всё предначертано яйцо должно разбиться, зло пораждает зло в наш век ужасный. Ты хочешь знать чем эта сказка завершиться? Старуху ту Раскольников зарубит и не со зла при чём, так по сюжету надо, старик же пьянством горе усугубив эрацегерцога застрелит ферденанта. Что ты скривился? Не нравится сказочка? Что, недостаточно лихо закручено? Да, нелегко угодить тебе, лапочка. Читал бы свой комикс, капризное чучело. Я ему тут всё о трансодентальном, о фатализме, о жизни, о мистике... Нет, блин, он хочет, чтоб было завально, круто и клёво в кайфовой стилистике. Хочешь покруче? Ну ладно, получишь. Вот было у крестьянины три сына, все трое дураки, что характерно. Атос, Партос и младший Буратино принцессу встретили, и кончилось всё скверно. Они вложили ей на всякий случай прям под матрас гарошину тратила, и от дворца остался только ключик, который сныкала безумная Тартила. Её царевич отловил и долго мучил, кричал: "Зачем тебе такие уши, бабка?!", потом убил, сварил и съел, а ейный ключик у Дуремара поменял на центнер мака. Царевич жил с лягушкой, как с женою. Дэкантэнсированный извращенец. На сивом мерине катался параноик, любил других лягушек многоженец. Но сивый мерин обернулся Сивкой-Буркой и человечьим голосом взмолился: "Не ешь меня, болван, я болен чумкой!" и тут же на берёзе удавился. Вот это триллер, прям до слёз, такие страсти. Мне самому понравилось чего-то. Раз наша жизнь покруче, чем блокбастер, должны быть сказки посильней, чем "Фауст Гёте". Займёмся мифо-творчеством аля альтрет кичкок. Детишкам каку хочется, а цаца им невпрок. Танцуй, Дюймовочка, хип-хоп будет всё тип-топ. Кто против, кто? Да дед Пыхто и Агния Барто. По городу ходила нетрезвая Гадзила, трёх кошек задавила и семерых козлят. А бедные Степашки да Хрюшки, Чебурашки со страхом эту сказочку глядят. Смотрю с тоской, дружок, на ваше поколенье: все ждут метафизической халявы. Сезам откроется по щучьему веленью. А накось выкуси о времена, о нравы. Пришёл Кинг-Конг, русалочка убита, сменили аплуа герои сказок, старик Хотабыч - предводидель ваххобитов, Добрыня водку возит на комазах. Боюсь закончится неинтилигенто, как в басне той про птицу и лисицу... Ну ты помнишь. Ворону как-то Бог послал, послал канкретно, прям вместе с сыром и с лисой и с баснописцем. Течёт всё пиво по усам, а в рот всё не спешит. Придумай сказочку ты сам, меня уже тошнит. К примеру, как зовёл чувак котяру в сапогах и сразу он зажил ништяк весь в бабах и гривнах. У леса на опушке снесла яйцо старушка, а мы его купили и съели наконец. Теперь мы всем колхозом больны сальманолёзом, вот тут и сказочке конец, кто скушал - нежилец. Ой, папа плачет. Есть и для папы сказка. Жили-были Дума с Президентом, жили они в радости и ласке, и померли они одномоментно.

Да-а, вот такая лабуда... Но зато юморно, мне почему-то нравится.

Итак, а я продолжаю сходить с ума. Снова написала стишочки, на ту же самую музыку, которая вдохновила меня на первые. Бр. Впрочем, я ведь не предендую на роль поэта. Я даже не называю это стихами.
***
В детстве очень просто мечтать,
Подниматься над всем и летать.
Но, когда ты однажды упал, подняться в небо посложнее, чем просто встать.
И всё же до тех пор, пока
Твоя поступь быстра и легка,
Не потеряно что-то в тебе, самое важное.
Лишь ради тебя эта мечта сможет стать солнцем.
Лишь ради тебя эта луна станет мечтой. Для тебя...
Не проси это всё доказать.
Что на просьбу смогу я сказать?
Ты убьёшь этот всполох огня,
Согревавший зимою тебя.
Ты же знаешь: ты всё-таки есть,
И ярких звёзд над головой не счесть.
Может, только по воле твоей они живы?
Лишь ради тебя эта мечта сможет стать солнцем.
Лишь ради тебя эта луна станет мечтой. Для тебя...
Если в сердце жива мечта,
Если ты в неё искренне веришь,
Ты по сути не можешь быть слаб.
Она найдёт тебя, но если ты не опустишь глаз.
Всю жизнь можно мечтать,
Подниматься над всем и летать.
Ну а если упал, лучше умри, но не ломай крылья...
Лишь ради тебя эта мечта сможет стать солнцем.
Лишь ради тебя эта луна станет мечтой. Для тебя...
***
Ты ведь тоже стоял на холме, Ты ведь тоже видел их с высоты,
Слышал крики тех двоих, кто мог любить, но забыл об этом.
В своём выборе Ты всегда прав, знал, что делаешь с теми двумя.
Только я не уставала шептать: "Ты должен дать им руку".
((всё, муза смылась боюсь сказать в каком направлении...))
Они кричали, и оба были грешниками. Безусловно, они сами достигли того, от чего я хотела бы их спасти. Крики, ссоры - они заслужили это троекратно... Но я шептала: "Ты не можешь оставить их одних!" Первый шаг - не Твой, верно. Ты никогда никого не заставляешь. Но я совершаю этот шаг за них: я знаю, они и сами страдают, и я прошу: "Не дай им сорваться, не дай им бросить друг друга... как, быть может, их готов бросить Ты!" И Ты услышал мой шёпот, потому что говорило не тело, а сердце. А сердца ты слушаешь сквозь пространство. Ты склонился над ними, долго уговаривал их, но они тебя не услышали... Но, пока хоть одно сердце верит, чудо всегда происходит. Ты уже отвернулся и махнул на них рукой... А в ладони твоей были сжаты лепестки роз. Дождь бело-розового дурмана коснулся их волос, забился им в отвороты одежды, и они впервые замолчали. И тишина стала оглушительной. Мы с Тобой стояли на холме, мы видели их с высоты. Мы видели, как молчат те двое, которые, наконец, вспомнили, что они любят...

Вот, это намарала уже моя персона.

[Djurema]

Одиночество-и-Свобода,спасибо тебе, моя хорошая! "Гораздо трудней не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль!" Подняла таки волну!

Джек - не тот. Степь - не та. Журнал "Мурзилкины дети" терпит убытки... Паганини рвет струны и вяжет морским узлом...


Вот то, что я хочу соединить: Капитан Джек Воробей - Свобода Духа

Русский изобретатель - Егор Скородумов - Свобода Мысли

Цирковая актриса - Биатрис Лоренц - Свобода Тела ( и.в. владение собственным телом, ничего
аморального здесь нет!)

Мальчик Митя - человечик, живущий в разных возрастах в одном дне ( Кто-нибудь пробовал?)

Талисман Марэллы - наверно, это ключ от Счастья




- Господин Паганини, публика не расходится

Паганини вышел на сцену и аплодировал зрителям.( мой придум)

[Одиночество-и-Свобода]

Ну вот, всё ясно и чётко. Осталось только облечь мысль в "одежду". Это тем более важно, что мысль хорошая. Спасибо, что ты есть! Спасибо, что ты пишешь! (P. S. Я пью до дна за тех, кто в море...)

[Djurema]

"ПКМ-4" "Талисман Марэллы"
(продолжение 3)


Беседа прервалась, потому что в распахнутые двери, спиной вперед, влетел слуга, видимо, рискнувший не впускать визитера. В кабинет вошел морской офицер, ничуть не обратив внимание на упавшего беднягу.

- Господин губернатор, гарнизон поднят по тревоге! В бухту входит судно с черными парусами! Пираты!

Губернатор выронил статуэтку. Она упала на ковер, и поэтому не разбилась. Ее поднял тайный гость.

- Уникальная вещь - сказал он со значением и с какой-то злобной иронией окинул взглядом вошедшего офицера; не пожелав быть представленным вышел из кабинета.

-------------------

На площади:

- У капитана всегда правильный курс - хотел ответить Джек, но кто-то опередил его, фраза, слово в слово, была произнесена голосом женщины, которой Джек когда-то подарил красивейшее кольцо с черной жемчужиной. Их роман сочинялся недолго и оборвался на полуслове. Она случайно попала в мир иной, мир власти и больших денег. Там пропадают часто. И она не избежала этой участи. Джек не стал ждать ее возвращения... Он не любил оглядываться, те более, так далеко в прошлое, но голос опять прозвучал где-то очень близко к сердцу:

- Капитан, мне все равно каким курсом вас несет! Я вам верю! Примите на борт!

Как же тяжело ему было остановиться и оглянуться. Брови его взметнулись вверх, Джек никак не ожидал увидеть такую картину: маленькая, не складная, нелепо одетая женщина в смешной шляпке с вуалью, чуть прихрамывая, догоняла его. Подхваченный ею подол, как не вовремя поднятый занавес приоткрыл то, что не должен был увидеть зритель - рабочий момент - переодевание и перевоплощение артиста; разбитые в прах сапоги-ботфорты, совсем не женского размера выглядели совершенно абсурдно в кружевных облаках. Но голос! Тихая печаль сменилась бурей восторга - Джек узнал своего старинного друга, еще не видя его лица. Так чудить мог только Марсель! Марсель Свист.

Свист - прозвище, полученное им от воровской братии. Марсель очень быстро и ловко обчищал карманы и всегда уходил от погони. Любые препятствия он преодолевал с необъяснимой легкостью. Про него ходила байка - "Сдохнешь, а Свиста не догонишь". И вот однажды, спасаясь бегством, он попал с грузом провианта на пиратский корабль. Его обнаружили, когда корабль ушел далеко в море. У него тут же отобрали весь его золотой улов и могли выкинуть за борт, как крысенка. Но Марсель, только ему известным способом, вырвался из кольца обступивших его пиратов, вскарабкался на мачту, и едва переведя дух, начал насвистывать старую пиратскую балладу, потом запел, да так, что на палубу стали падать одна за другой все отобранные у него монеты. Капитан позволил ему остаться, забавы ради: парнишка умело изображал различные звуки и голоса, хорошо пел. Никакой другой пользы от него не было. Его определили на камбуз. Через два дня пираты приняли бой. Марсель, будучи еще совсем молодым, никогда не бывавший в настоящем бою, показал отчаянную храбрость. Надо было видеть, как этот юнец, вооруженный лишь какой-то кухонной утварью разил врагов! Саблю он мог удерживать только двумя руками... Но что творил его голос! Нападавшие, сбитые с толку двойными, взаимоисключающими приказами своего капитана, потерпели поражение. Марсель быстро, как в общем-то все, что он делал, овладел искусством фехтования. Вскоре прозвище Свист приобрело уже иное значение. Свист шпаги Марселя звучал, как последняя песня для его врагов. При этом он весело комментировал каждый свой удар голосом противника, уже морально убивая его. Джек появился на корабле чуть раньше Марселя. Между ними завязались очень добрые дружеские отношения, они стали понимать друг друга всего лишь обменявшись взглядами. А в том первом бою, оказавшись бок о бок, действовали удивительно слаженно и дерзко. Несколько
лет спустя, Марсель, получив серьезное ранение в ногу, был вынужден сойти на берег и заняться прежним ремеслом. Бегать он уже не мог, но используя все свои актерские способности он научился просто исчезать в нужный момент...

- Марсель? Ты? Марсель, дружище - не громко произнес Джек, - так вот из-за кого вся эта заварушка.

- Да, посвистываю еще

- Можно поздравить?

- Какое... Учишь этих мальков, учишь... Так, приносят по мелочи... Не могу больше на берегу! Сдохну! На камбуз возьмешь?- горько усмехнулся Марсель.

Джек и не заметил, как ослабил хватку, Митька тут же вырвался из рук и стремглав помчался в самую гущу жестокой драки. Ни Марсель, ни Джек не смогли его остановить.

- Кто он тебе? - спросил Марсель

- Один знакомый ангел

- Джек, ангелы над нами не летают. Давно.

- А ты уверен, что он от нас убежал? По моему, он улетел. И мне очень интересно узнать - почему он свалился мне на голову?

- Свалился на голову?

- Ага, от туда - Джек посмотрел на небо. Звезды подмигнули ему.

- Ты за ним, Джек? Поспеши найти его, сейчас появяться белые кресты. А ты мне так и не ответил - я тебе нужен?

- Поправь вуальку Марселина, - с улыбкой сказал Джек. Куда я теперь без тебя? И вдруг, очень серьезно добавил:

- На кладбище этого прелестного городка, в склепе господина Бовеля, найдешь футляр, там карта... - Джек не успел договорить, Марсель перебил его:

- Я все понял, Джек. Скажи, как потом тебя найти?

- По белым крестам, по дороге в порт.


В белых перекрестьях на площади появились всадники.


---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

[Одиночество-и-Свобода]

Djurema, а вот здорово. Чисто как книга, как продолжение экранизированных частей. Здесь можно прочитать то, что постоянно остаётся как бы за кадром, когда смотришь фильм.

[Одиночество-и-Свобода]

Ой, щас таааакую чушь напишу... Ну, всё в том же духе, что и обычно. Просто вы единственные, кто читает это и не крутит пальцем у виска (хотя я этого видеть не могу, но отчаянно надеюсь). Словом, спасибо ВАМ ВСЕМ, мои друзья, знаю я вас или не знаю, читали вы мои постеры или нет, всё равно - ВСЕМ СПАСИБО И ТРОЙНОЕ УРРРА!!!

Вечно один...
Как сложно найти себе друга и как легко его потерять.
Но, так как я ничего не имею, вам нечего будет отнять.
Эгоист, может быть, я холоден с вами, я нелюдим.
На пути, что избрал я, я шагаю вечно один.
Вечно один, вечно один... Но я счастлив, что я не свернул.
Вечно один, вечно один... На миллионы дорог не отдам свою я одну.
Не так уж плохо. На элиту надменно смотрю.
Если из груди вой - я вою, а если песни - пою.
Когда я говорю: "До завтра, до встречи!", не верь - одиночка неисповедим.
Зачем шагать в ногу? С моей ветренной речью я шагаю вечно один.
Вечно один, вечно один... Быть плохим иногда хорошо.
Вечно один, вечно один... Быть свободным и телом, и душой.

[Одиночество-и-Свобода]

Прошу прощенья за новое вторжение в эту мирную тему, но только что... буквально несколько минут назад в своих архивах нашла сочинения от вдохновения ПКМ. Они настолько доисторические, что сама читаю и ничо вспомнить не могу, даже не представляю, чем кончится. Оказалось, как всегда до конца не довела. Но получалось прикольно. Я вам, наверное, пришлю, если... не возражаете. Просто там снова длинно. Если не хотите читать - не читайте. Просто прикольнусь: пусть первая глава висит на форуме.

I Жюли
-- Да, да, дочка, можешь качать головой и размахивать руками сколько тебе угодно, -- сказал невозмутимо отец.
-- И всё одно я не явлюсь, -- почти вскрикнула Жюли.
-- Жаль, очень жаль, -- так же спокойно проговорил отец, -- очень печально, что ты против. Тем труднее будет тебе выдержать весь приём. Как ты думаешь, приятно мне разве знать твоё отношение к дому Гэлонков и видеть твои муки?
-- Я полагаю, что да, -- отвечала Жюли, -- иначе ты не тащил бы меня туда так настырно.
-- Ты не права, -- лаконично возразил отец и, закрывая за собой дверь, добавил: -- Я не буду тебе мешать, готовься, служанка сейчас прийдёт.
И ушёл. Девушка, раскрасневшаяся от гнева, подошла к окну остудить лицо.
Жюли была дочерью аристократов Альвэ, двадцатилетняя и "непокорная девчонка", как называл её отец. Жили они в приморском городке Кэнло, прямо подле моря. А совсем рядом недавно временно поселились барон с баронессой и сыном Ротэнфельдом, которых немедленно заимел себе в друзья отец Жюли. Ныне вечером барон устраивал приём, семейство Альвэ было приглашено. Жюли сначала и сама радовалась новым знакомым, мило беседовала с баронессой, так что вскоре они были уже почти подругами; пришлась по душе и барону, но наследника опасалась. Как оказалось ненапрасно. Отец Жюли, Гораций Альвэ, решил укрепить дружбу с баронами браком детей. Ротэнфельд был, словно бы, не против, даже довольно искренне старался понравится Жюли, старался во всём ей угодить, мило беседовал с ней и время от времени бросал на неё взгляды, слишком красноречивые, чтобы их не понять. Одна и была беда, что Жюли вовсе не собиралась выходить замуж, она привыкла к вольной жизни, когда она сама могла ковать свою судьбу. Когда отец сообщил, что предстоит приём в доме барона, Жюли категорически отказалась. Родители, не замечавшие никогда её отношения к Ротэнфельду, сначала очень удивились, а потом рассердились. Мать была Жюли неродной, отец женился второй раз после смерти первой жены. Мачеха быстро потеряла терпение, заявила, что "не будет уговаривать эту разбалованную, капризную и своенравную девку", оставив Жюли на растерзание обиженого господина Альвэ. Наверное, с час они с дочерью кричали и спорили, после чего отец вспомнил, что прежняя жена говорила с дочерью спокойно, как с отражением в зеркале, когда хотела смирить дикий норов. Однако и спокойный разговор никуда не привёл, Жюли осталась стоять на своём. И вот теперь она стояла перед окном, пытаясь успокоить свой гнев прохладой с моря, ожидая появления служанки.

Тут она пристально вгляделась в даль: там чернел корабль. Он был весь чёрный: и паруса, и флаг, и мачты, и палуба. Пираты...
-- Доброе утро, синьора Жюли, -- послышалось у неё за спиной.
От неожиданности Жюли вздрогнула, но это была всего лишь служанка, которая принесла платье, туфли и гребень для волос.
-- Доброе утро, Анджела, входи, -- миролюбиво улыбнулась девушка, и служанка поспешила исполнить приказание. "Она, вероятно, слышала нашу перебранку с отцом и боялась, что я сгоряча накричу на неё", подумала Жюли, а вслух сказала: -- милая Анджела, скажи, бывают ли на свете черные корабли?
-- Лишь у флибустьеров, -- услужливо откликнулась Анджела, аккуратно расчёсывая длинные волосы хозяйки, -- а что, не увидали ли вы такой корабль?
-- Так именно, -- спокойно отвечала Жюли, с любопытством ожидая что скажет служанка. Она почувствовала, как рука, держащая в её волосах гребень, мелко задрожала. Потом работа продолжилась. Служанка сдерживала любопытство, но потом не выдержала и спросила:
-- И где же вы его увидали?
-- Да за окном, посмотри сама, если хочешь, -- откликнулась Жюли.
Анджела бросилась к окну, увидела чёрную точку, стремительно приближавшуюся к порту, и в ужасе заголосила:
-- Флибустьеры! Пираты! Они же сейчас будут здесь! Нужно немедленно сообщить вашему отцу!
-- Так беги же скорей, чего ты ждёшь? -- воскликнула Жюли, а служанка уже захлопнула за собой дверь.
Жюли было всё равно, она знала, что город хорошо охраняется, что пиратам сюда не добраться, что хотя бы драться пришлось ей самой... Она улыбнулась, она не умела драться. Против пирата она не потянет, но как хочется увидеть пиратов, сразиться с ними, на шпагах или мечах, всё равно. Увы, это ей, конечно, запрещено. Нельзя. Не женское дело. Она посмотрела на себя в зеркало. Но а если связать волосы и спрятать под шляпу? Если одеть костюм брата? Она вполне сойдёт за мужчину. Она немедленно стала выполнять свои намерения, чтоб узреть хоть одного пирата. Прежде всего она побежала в комнату брата.
-- Сестрица, здравствуй, -- улыбчиво встретил он её, -- как ты спала?
-- Генри, умоляю, не выдавай меня! -- попросила она, падая на колени, -- Мне так нужно посмотреть на пиратов, которые подъезжают к нашему порту, и мне нужна для этого мужская одежда. Я сумею, ты меня знаешь, я так оденусь, что меня никто не признает, только ты не выдавай меня. Пожалуйста, Генри, ты же один человек на свете, который мне по-настоящему близок! Вспомни сколько раз мы с тобой шалили в детстве, сколько затей у нас было. Мы всегда выгораживали друг друга, выгороди же меня ещё раз, братец!

[Одиночество-и-Свобода]

Это было правдой. Генри Альвэ, брат Жюли, был её вечным спутником во всех шалостях и выдумках. Они сколько друг друга помнили всегда были вместе, помогали друг другу, утешали, делили горести и радости, были настоящими верными приятелями. Генри был таким же неуёмным, как и его сестра. Вместе они однажды проучили свою сводную сестру Кэтти, дочь новой мамаши, которая была кокеткой и гордячкой.
-- Встань Жюли, встань, стыдно стоять на коленях перед братом, -- он поднял её и усадил в кресло, -- Ты не хуже меня знаешь, что одевать одежду другого пола запрещено, как грех и преступление. В тебе ведь могут и увидеть девушку. Твой голос, походка, поступки и привычки выдадут тебя. Единственное в чем ты можешь быть уверена - это характер. Но этого мало, очень мало, чтоб притворятся мужчиной.
-- Нет, Генри! Это просто, это так просто, что даже говорить про это не стоит. Я справлюсь, я умею, ты же знаешь меня.
-- Я знаю тебя, именно поэтому догадываюсь, что произойдёт что-то худое. Заметь, Жюли, другой человек давно не стал бы тебя слушать, он закричал бы и выгнал бы тебя, -- брат сделал паузу и рассмеялся, -- Я представил тебя пираткой, тебе бы очень пошла эта роль. Конечно, этого не может произойти.
-- Генри, мы теряем время, -- воскликнула она, -- позволь мне посмотреть. Я же не умею держать саблю в руках, я не стану сражаться. А только посмотрю.
-- Но ведь это же опасно!
-- Всё лучше, чем ехать к этому Ротэнфельду! Я готова идти по доске, только пусть он сгинет куда подальше!
-- Тише, нас может услышать госпожа Элеонора, -- он поднёс палец к губам, -- я дам тебе костюм, только молчи, пожалуйста. А если тебя разоблачат, свали всё на меня, скажи, что это я дал костюм и я же тебя подговорил.
-- О, Генри, мой милый Генри! Ты самый лучший брат в мире! Я ни за что не скажу на тебя, ты ни в чём не виноват.
Она поспешила схватить костюм, поблагодарила его за доброту и доверие, выскочила вон из комнаты и торопливо побежала по ступеням, стараясь не попасться никому на глаза. Вдруг сзади раздался подозрительный голос:
-- Эй, Жюли, куда это тебя пёс понёс?
Это была Элеонора. Она была пожилой учительницей, учила Жюли, Генри и Кэтти языкам и пению. Сама она немножко играла на рояле, но очень скверно, потому ей запретили этому учить других. Она почему-то упоминала в своих словах слово "пёс", была очень недоверчива, жила за стеной у Генри и помимо уроков, любила спать, интересоваться у кухарки что будет на завтрак, обед и ужин и на кого-нибудь громко ворчать, а на кого ей было всё равно.

-- Прогуляться перед поездкой разве плохо? -- отвечала Жюли, боясь, что учительница могла слышать их разговор с братом.
-- Ох, Жюли, неусидчивая ты девушка, нетерпеливая, замуж тебя никто не возьмёт, даже пёс, -- немедленно стала ворчать Элеонора.
Жюли поняла, что та ничего не слыхала, успокоилась и уже хотела ответить "И слава Богу!", но вовремя спохватилась и отвечала так:
-- Я подумаю над вашими словами, госпожа, а сейчас я должна бежать.
-- И позволил тебе отец?
-- Конечно, ни что в нашем доме не делается без его соглашения, -- соврала она.
-- Так ведь он же упрямый, как пёс! Прямо упырь!
-- До встречи, милая госпожа, увидимся, -- торопливо попрощалась Жюли, помахала рукой и побежала дальше. Она уже не слышала запоздалого оклика: "А что у тебя в руках?", она благополучно выбралась из дома и спряталась в саду. Там она связала свои чёрные волосы в узел, нацепила покрепче шляпу, застегнула на костюме застёжки и первый раз в жизни пожалела, что не носит с собой зеркала. А вдруг она не похожа на мужчину? Ну, делать нечего, обратного пути нет.
Жюли вышла за ворота. Там царила страшная суета, все куда-то бежали. "Да, видимо, уже все знают про пиратов", - подумала она и замешалась в бегущей толпе мужчин, про себя радуясь своей выдумке. Среди мужчин её никто не заметит, все решат, что она тоже бежит в бой. И таким образом она оказалась в порту вместе с людьми вооружёнными саблями и пиками. Тут какой-то заросший бородой мужик рявкнул на неё:
-- А ты чего тут делаешь, парень?! Жить надоело?! Брысь от седа, здесь будет бой для мужчин, а у тебя даже кухонного ножа нет!
"Будь я в самом деле юношей, я крепко обиделась бы на него, подумала она, но я ничего не умею, потому буду разумнее". Она послушно отскочила в сторону и вскарабкалась на крупные коробки, плотно уложенные у одного из домов, и попристальней всмотрелась в чёрный корабль. Она видела, как команда бегает по палубе, стреляют пушки, и рушаться, рушаться дома... Люди схватились, и засверкали сабли, слышно было, как метал бился об метал. Жюли всё видела, всё слышала и не могла шевелнуться, так её поразило то хладнокровие, с которым пираты размахивали оружием, а руки их не дрожали, когда лезвие касалось человеческой плоти. Тут она увидела такое, что заставило её привстать и даже вскрикнуть.

Посреди боя, в самом центре народоскопленья вывалился на всеобщее обозрение наследник барона - Ротэнфельд. Он был в изодраной одежде, с взлохмаченой причёской, с искажённым триумфом лицом. Он сражался с одним из пиратов, капитаном. То, что это был капитан, девушка поняла сразу. А пират тут отлетел в сторону и упал лицом к небу. Жюли увидела лицо капитана. В изумлении она застыла без движения, от одного взгляда на этого человека она поняла, что она ждала его долгое время, почти всю жизнь, с тех пор, как она научилась думать. Это тот человек, несомненно, должен был сыграть важную роль в её жизни. Как она это узнала непонятно. Но эти непроницаемые карие глаза, спутанные чёрные волосы, рот, растянутый в насмешливую улыбку, делавшую его каким-то величественным - всё в нём притягивало её взгляд и внимание. Она очень удивлялась этому новому, неведомому прежде ощущению, как вдруг удивление сменил страх. Она не понимала что это за страх. Она боялась теперь ещё и самого этого страха. "Чего я боюсь? Я никогда ничего не боялась!" И тут она поняла, что трепещет за жизнь этого пирата. Нужно что-то делать, все пираты слишком увлечены своими врагами, а Ротэнфельд уже повалил капитана. На какой-то миг Жюли показалось, что пират убит, но вот он снова вскочил, полоснул саблей по ноге противника и, извернувшись, как угорь, встал лицом к его спине. Ротэнфельд обернулся, и тут-то его и сразили. "Убит!" - мелькнуло в голове у ошеломлённой Жюли, которой несмотря на неприязнь к поверженному было жутко смотреть, как убивают знакомого человека. Она, правда, немедленно заметила движения рук и ног поверженого, а потом он и вовсе пополз куда-то в сторону. Но внимание её было вновь подле одного капитана пиратского корабля. Он поспешил куда-то мимо боя, выскользнул в пустое место, попутно победив двух человек. Жюли, увидев, что он направляется в её сторону, скрылась за коробками. Пират и сам вскочил на коробки, уцепился за крышу дома, влез на крышу, и Жюли потеряла его из виду. "Я должна проследить, чтоб с ним всё было в порядке. Я должна видеть его, знать что с ним происходит и хотя бы рискуя своей жизнью спасти его в случаи опасности", - так неожиданно подумала Жюли, искренне поражаясь этим столь неправильным мыслям. Но она вылезла из-за коробок, тоже залезла на крышу, неумело цепляясь за черепицу. Честно говоря, ей ещё никогда ранее не приходилось лазить по крышам, ей это было категорически запрещено. Правда, она задумывалась над этим, да вот только практики было маловато да и причин не было. И вот теперь она должна была во что бы то ни стало догнать, найти этого пирата, но черепица была такая неудобная для бега, что Жюли то и дело падала, рискуя свалиться с крыши, дрожащими руками хваталась за трубы и, наконец, добежала до края, огляделась и... он исчез бесследно. Жюли едва не заплакала. Нет, то, что она в пустую рисковала жизнью на крыше - ерунда, главное, что пират пропал, вот это беда похуже. И как теперь слезать тоже вопрос. Её же могут сейчас заметить, она так высоко. Она склонилась, рассмотрела под собой окно, свесилась на руках, ногами встала на подоконник и очутилась в незнакомой комнате. Это была кухня, стол был почти не прибран, было видно, что от сюда спешно кто-то удирал. Жюли решила убежать, пока не вернулись хозяева, выскочила в окно и побежала так, что только пятки сверкали. Куда же бежать? Дома отца не могло быть, он где-то в районе боя, и к барону её везти некому. Мачеха не обратит на неё особого внимания. Быть может только госпожа Элеонора придирётся. Но нет, Жюли быстрёхонько примчится к Генри и посоветуется с ним. Она влетела на ограду, приземлилась в саду, дрожащей рукой скинула с себя мужскую одежду, одела былое платье, бывший костюм свернула в узел и с ним отправилась в дом. На этот раз ей никто не помешал, она благополучно добралась до комнаты брата, но там его не нашла. "Куда же он мог уйти? Тоже убежал бороться с пиратами? Именно тогда, когда мне так нужен совет!" - думала она.
БАХ!!!

-- Что это? -- воскликнула Жюли, выскакивая в коридор, у госпожи Элеоноры, спешившей сюда же на звук.
-- Что ты здесь делаешь? Неужто уже вернулась? Быстра, как пёс! -- хрюкнула бледная учительница, -- Что-то как бухнуло... как пёс!
Не успели они опомнится, как выше раздался крик.
-- Генри! -- хором воскликнула Элеонора и Жюли и побежали по лестнице.
Оказавшись наверху, Жюли увидела такую ужасную картину: Генри с окровавлённой рукой лежит подле сундука, где хранились все ценности их родной матери, сундук открыт, а тот самый капитан-пират рыскал по сундуку, торопливо перебирая шали, платки, цепочки, цветные камни, книжки, ноты, перья для письма и шкатулки с брошками и кольцами. Элеонора ахнула, что-то возмущённо проворчала, но больше ни на что не отважилась. Генри был бессилен. Жюли не успела ничего подумать. Она не могла его бояться, просто не могла! Она не стала и нападать на него. Она твёрдо сказала:
-- Положи обратно.
Это не произвело никакого эфекта, пират продолжал спешное потрошение сундука. Жюли нахмурилась, толкнула его и закричала:
-- Прочь от этого сундука! Он не твой!
Пират выпрямился и впервые взглянул на Жюли. В его карих глязах вспыхнул огонь насмешки. Он с силой оттолкнул девушку в сторону.
-- Не мешай мне, дура. А вы, -- он повернулся к Элеоноре, -- держите свою сумасшедшую под замком. Целее будете.
-- Оставь сундук, -- тихо прорычала из угла Жюли, поднялась и попыталась сбить пирата с ног, но тот остановил её, скрутил руки. Жюли вскрикнула.
-- Это ты понимаешь, негодяйка? -- прошипел ей на ухо пират, -- А теперь брысь с моего пути, не мешай, я ищу то, что принадлежит мне!
-- Здесь всё принадлежит нашей покойной матери, -- корчась от боли проццедила сквозь зубы Жюли, -- До последней булавки! Убери руки от нашего сундука, мерзавец!
-- И что тебе всё мало, собака? -- прохрипел Генри, с трудом поднимая голову, чтоб не упасть в обморок, -- Будто добра мало! Небось полный корабль золота, а всё туда же, позарез ему этот сундук нужен, словно больше нечего взять, некого грабить. Забирай хоть всю казну, только сундук матери оставь! Не трожь!
Тут пират кончил рыскать, выхватил какую-то книжку и вылетел с ней через окно на улицу. Элеонора ахнула. Жюли бросилась к окну и увидела, что тот побежал к порту. Генри из последних сил крикнул:
-- Сестра! Как брат велю тебе бежать за этим пиратом дабы отобрать у него материну книгу! Мы не имеем права из этого сундука ничего потерять!
И впал в бессознание. В ту же секунду Жюли выскочила вслед за пиратом в окно. Элеонора вскрикнула: "Вот пёс! Ну ведь упрямая как пёс! Ненормальная как пёс! И за ним... в окно... из-за какой-то книги... и Генри... ой!" и стала поднимать Генри с пола.
-- Нет, уй какой тяжёлый. Как пёс. А ведь очень странно, что из всех богатств этого дома пират выбрал именно сундук, а из сундука всего одну странную книжицу. Что-то непонятное, умунепостижимое тут происходит. И где теперь эта негодная Жюли? Что скажет господин Альвэ, когда вернётся? Будет зол, как пёс!
А Жюли бежала по следам заветного пирата. От непривычного быстрого бега, который считался "вульгарным", лёгкие заболели, она, тяжело дыша, добралась до порта и увидала, как пираты поднимают якорь.
-- Скорее! Быстрее!

То был его голос! Тут открылось второе дыхание. Она разбежалась, прыгнула и словно большая белая птица с белоснежными крыльями (на ней было белое платье с веющим подолом) уцепилась за пушку. Она не слышала, как позади неё завизжали женщины, заругались мужчины, возмущённо зашушукались молоденькие девушки, шальные мальчишки восхищённо закричали, восторженно засвистели. Она вобще перестала что-либо понимать. Кое-как она залезла на пушку верхом, попыталась уцепиться за край борта, но не вышло. За борт свесилась огромная, заросшая рыжей бородой, со свирепыми диковато-зелёными глазами рожа, что-то проорала, прорычала, а потом протянулась длиннющая ручища, Жюли подала свою руку, и рука втянула её на борт. Едва встав ногами на корабль, она впервые в жизни ощутила качку, упала, попыталась встать, но потерпела полную неудачу. Вдобавок ещё и "рыжая рожа" толкнул её, и она отлетела к мачте. Над ней непривычно зашумели паруса. Ей казалось, что все кости в теле раскрошены в песчинки, а голова расколота на части. В ушах шумело и свистело. Она от неожиданных событий была напугана и почти ничего толком не видела. Она смогла только прошептать:
-- Отдайте книжку, которую ваш капитан у нас украл. Она нашей покойной матери. Она наша. Прошу, требую, верните.
-- Да, она в самом деле ненормальна, -- раздался рядом уже знакомый голос, но уже не насмешливый, а серьёзный, поражённый поступком этой девушки. Правда, в голосе капитана всегда была нотка высокомерия.
-- Верните, -- молила Жюли, пытаясь унять дрожь и встать на ноги.
-- Не верну, -- лаконично ответил капитан, а потом добавил: -- Отчаянная безумица, знаешь ли ты кто я?
-- Я этого не знаю, но мне достаточно знать одно: у тебя то, что должно быть в нашем сундуке, -- ответила она гордо.
-- Меня зовут капитан Ралтэй, -- сказал он, невольно проникаясь уважением к ней, осознавая, что перед ним всё ж нормальная девушка, -- меня ещё называют Лордом Моря.
-- Называйся как хочешь, а только книгу верни. Отдай её мне, пока корабль не отплыл далеко.
-- Послушай, Ястребиха, сейчас ты попалась в силок и едва можешь говорить, -- в голосе капитана прозвучала почти забота, -- Даже если бы мы тебя отпустили, ты не смогла бы плыть. К тому же если ты получишь книгу, то рука у тебя будет занята, и как же ты станешь грести одной рукой? Книга, которую я взял, в самом деле моя, невероятной случайностью оказавшаяся у твоей матери. Больше мне нечего тебе сказать, корабль уже отчалил, берег далеко. Едва ли ещё ступишь ты на этот берег. Попрощайся же с ним, ты никогда не вернёшься в город Кэнло. Кладите её в каюту, пусть спит.
Последние слова относились уже к кому-то из команды. Потрясённая, напуганная девушка ощутила, как кто-то поднял её и куда-то понёс. Она посмотрела в даль и увидела свой город, порт, народ. И тут она увидала, как за ними плывёт в погоню корабль! "Господь со мной, корабль вызволит меня, отнимет у пиратов нашу книгу. Скорее, скорее... И я выполню завет брата. Я принесу обратно материну книгу". Но тут она оказалась в тёмной каюте, насквозь мокрой, неприятно пахнущей рыбой и водорослями. Она попыталась разобрать в темноте куда же её положили, но ничего не было видно. Только очертания ящиков и цепей, небрежно разбросанных там и тут.

[Одиночество-и-Свобода]

Ну вот, ребяты, сорри, что такое длинное и ты ды и ты пы. Может, кому-то будет не лень мельком просмотреть. У меня там дальше есть, но сразу несколько глав выкладывать не решилась, и так страшно смотреть на такие тексты. Так что состояние шока нужно впрыскивать малыми дозами. Счастливо оставаться.

[Одиночество-и-Свобода]

Ладно, контрольный выстрел в никуда... Из меня просто лабудень прёт, её куда-то девать надо.

Вы можете убить меня, неважно как.
И страшно только то, что мне уже всё равно.
В том мире, где пришлось мне жить, бардак.
Здесь - существую, а живу - не здесь давно.
Я ухожу на волю, прочь.
Я ухожу от вас на волю, ложные друзья.
В то небо, что над головой...
И не вернусь я.
Я не вернусь на землю, где
Уже на заре
Звёзды погаснут.
Не вернусь: никто не ждёт -
Земле неземной полёт
Неясен.
Я не вернусь...
Луна летит за мной, мой верный пёс,
И молчаливо отвечает на любой вопрос.
Я слышу этот неуёмный, светлый лай,
За ним пойду - найду надзвёздный рай.
Я не вернусь. Не бросить мне
Корабль на луне
И пламя созвездий.
Не вернусь в холодный дым.
Мне выпал путь один -
Бегство.
Я не вернусь...
Я не вернусь...
Я слишком далеко, чтоб слышать голоса.
Но это лишь конец Дороги Шума,
А надо мной теперь Тишина.
Я больше не живу под ваших гулом.
Я не вернусь. (Я так решила.)
Я вас не услышу. (Но моё сердце живо.)
Я вас не забуду. (Но память - химера.)
Я вечно лечу. (Полёт - это вера.)
Я не вернусь на землю, где
Уже на заре
Звёзды погаснут.
Не вернусь: никто не ждёт -
Земле неземной полёт
Неясен.
Я не вернусь...

И я это написала только что, в ночь с 30 на 31. И не скажешь, чтобы у меня настроение было ни к шуту... Странно, блин, где бы найти какую луну, которая реально отвечает на все вопросы?

[Нетрезвая]

Ох, люди, ну вы здесь и понаписали! Особенно Одиночество-и-Свобода... Ты прости меня, но я это всё не читала по уважительной причине: я, как всегда, в неадеквате...
Обещаю исправиться (в смысле не бросить пить, а прочитать )... Вот.. И пока, как некоторые "падонки", хочу сказать: "Ниасилил патамушта многа букофф"
Ой... Прошу прощения.. Я сама это язык ненавижу.. Но, тем не менее, пользуюсь... *Покорно подставляет лицо под помидорно-тапковый дождь*

Но я здесь не за этим. Скоро опубликую свои 2-3 стиха (уже не помню) на стихире..
А сегодня на меня снизошло вдохновение. Стишок написался. Вот пока его выложу, остальные не буду...
Сегодняшний, свеженький (даже мама не читала, хе) :

АНТИКРИЗИСНЫЙ ТОСТ

Налить по чарке всем! Друзья,
Я праздную свободу!
Быть трезвыми сейчас нельзя –
За это бьют здесь морду.
Я – самый главный дебошир,
Хоть и живу по средствам.
Пойду, как завещал Шекспир,
Убью луну соседством.
Так пейте ж, други, лунный свет,
Закусывая тучкой,
Танцуйте, пойте пьяный бред,
Собравшись дружной кучкой.
Коллеги! Нам ли горевать?
Беда не одолеет
Тех, кто масштабно наплевать
На кризис сей умеет.


Вот.. Если кто будет комментировать, прошу: пишите ПРАВДУ

[Djurema]

Капитан Нетрезвая, молодец! Теперь колись, что и сколько надо принять, что бы уйти в такой неадекват? И помедленнее: я записываю...

[Djurema]

Одиночество-и-Свобода, Играем! Играем! Играем!

[Нетрезвая]

Djurema, сдаётся мне, мы говорим на одном языке
эээ.... *краснеет* как хоть стихотворение? Ведь ещё никому не показывала, правда!
А ведь у меня всегда так: думаю, что написала полную х**ню, пока хоть кто-то не выскажется... впрочем зря я это написала

[Djurema]

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

"ПКМ-4" "Талисман Марэллы"
(продолжение 4)


Наверно, ветер служил у него в осведомителях. И он донес ему о цирковом представлении, о беспорядках на площади. Всадник в черном - тайный гость губернатора- пустил лошадь в галоп. Сейчас он не мог опоздать! Слишком многое поставлено на карту! Его стальной взгляд, пущенным копьем летел впереди него, он уже видел свою цель, чувствовал ее, если только может что-то чувствовать хладнокровный, рассчетливый циник.
Он знал про Егора все,все то, что не имело ничего общего с догадками и слухами, сказок он не любил; все его знания базировались на четко выверенных фактах. Знал интересы Егора, пристрастия, привычки, странности. Он бы детально изучил сны Егора, если бы мог туда попасть... Чем больше он узнавал о нем, чем ближе подходил к разгадке его личности, тем больше отстранялся от него: нет - это выходит за рамки, нет - это не по правилам, нет - это нонсенс и вообще не может быть - отступал он, и все же, издали, восхищался им и ненавидел себя за такую слабость.
"Я найду тебя! Я куплю тебя и продам! Ты будешь моей разменной монетой!" - так он защищался от этой слабости, от самого себя. Его звали - Курт Гросс. Он тенью скользил за Егором. Егор знал, что по его следу пущены ищейки, но не предполагал, что на него спустят такого мерзкого пса и, что эта злобная зверюга уже дышит ему в затылок.
Егора, как магнитом, тянуло к людям, которые преодолевая все запреты и ограничения, творили чудеса, к людям ярким, неординарным в любой сфере деятельности, а перед кудесниками сцены, просто трепетал и радовался, как ребенок волшебству их таланта. Он не мог не быть на площади в тот вечер,тем более Митя был чем-то взволнован и опечален. Егор хотел чем-то отвлечь его.
Гросс въехал на площадь чуть раньше гвардейцев, спешился и начал искать Егора. Долго искать не пришлось: он был слишком заметен, что бы потеряться в толпе.
"Копье" Гросса воткнулось в нескольких шагах от Егора. Вопрос - как его задержать? Внешне Егор выглядел безоружным - для тех, кто его не знал, кроме того, его физический статус по самозащите с легкостью укладывался в такое соотношение - 1 к 4-5 нападавшим. Опрокинув очередную атаку, Егор склонился над Биатрис:

- Да очнись же ты, куклена! - просил Егор и легонько похлопал ее по щекам. - Ну, попрыгунья! Рано помирать собралась! Очнись! Он, опять же легонько встряхнул ее. "Голубика в молоке" - пронеслось у него в голове, когда Биатрис открыла глаза. Страх стер все краски с ее лица, оставив лишь смертельную бледность.
- Скрипка - хотела сказать Биатрис, но только беззвучно пошевелила губами.
При падении скрипка задела Егора, рассекла бровь, из раны сочилась кровь.
- Зачем? - наконец овладела голосом Биатрис, - зачем ты мне помешал?

- Помешал?! - опешил Егор. - Эво на! Я хотел спасти тебя, куклена!

- Я могла сама! Я хотела сама! Я сама! Не держи меня! Что происходит?

- Вот сама и разбирайся - с досадой ответил Егор.

Биатрис высвободилась из его рук, и тут же юркнула за широкую спину Егора. Девятый вал бойни уже накрывал их... Джек нырнул в драку, и сабля в его руке уже вычерчивала кровавые узоры на каменной брусчатке. Он, конечно, знал, что площадь будет оцеплена, что шансов вырваться - один к ста. И как всегда это был его шанс! Как когда-то, в первом бою Марселя, Джек и Егор - очень мало знакомые между собой, удивительно верно дополняли друг друга и действовали на стороне тех, кто защищался. Физическая мощь Егора потрясла видавшего виды Джека.
Скрипка должна была погибнуть под ногами дерущихся, если бы... если бы не Джек! Он очень вовремя подхватил ее. Биатрис с ужасом и отчаянием смотрела на него, как на хищника, в лапах которого, оказалось ее дитя.

- Нет!!! - закричала Биатрис и со скоростью и убойной силой выпущенного ядра бросилась к Джеку. А он лишь развел руки в стороны и Биатрис врезалась в него.

-Нет! Не смей! Не смей! Отдай!- рвала голос Биатрис и выхватила скрипку..

Он даже не обнял, просто чуть придержал Биатрис и успел шепнуть ей на ушко, касаясь губами ее виска:

- Все отдам. Но... все потом посмею... И хитро ей улыбнулся.

И заштормило воды двух океанов глаз! Черные и голубые волны схлестнулись друг с другом, увлекая в сумасшедший водоворот единый душевный порыв Биатрис и Джека, как предвестника бури сердечных страстей...

А еще он успел оттолкнуть ее в сторону и выбить нож из руки особо ретивого охотника за ведьмами; в горячке религиозного фанатизма, он мертвой хваткой вцепился в Джека и начал нести такой бред, что Джек решил как можно быстрее успокоить несчастного - оторвал его от себя и одним ударом отправил его далеко за пределы сознания.

- Вернешся, помолись за меня, - крикнул ему Джек, - чтоб я больше так не делал!

Биатрис бросилась бежать, но кто-то сбил ее с ног. Следующее, что она увидела: Егор хватает ее обидчика, поднимает его над головой и куда-то швыряет.

- Нешто драться тебе больше не с кем?!!!!- прорычал Егор.

Дерущиеся замерли на мгновенье. Потом раздался душераздирающий вопль упавшего! Крик поднял на дыбы лошадей гвардейцев, влетевших в толпу. Все, кто еще мерялся силами бросились врассыпную. Егор помог Биатрис подняться. Она прижала к себе скрипку и вдруг заплакала. Егор обнял ее.

- Ну, куклена, не плачь. Жива и слава богу.

Джек искал свободный выход с площади, но все уже было оцеплено. Но, почему-то, военных было гораздо меньше, чем он ожидал. Значит, что-то еще произошло - сделал он вывод. Но что? И получил ответ, когда услышал отдаленный грохот пушек.

- Да неужели! Барбосса! А я ждал тебя несколько раньше. Впрочем, я замечательно провел время - усмехнулся Джек. Его рука легла на рукоять сабли, а взгляд - на точеную фигурку Биатрис, на ее вздрагивающие плечи в объятиях Егора. О, как же не кстати усмехнулся Джек! Наверно, Биатрис почувствовала его горячий взгляд и
обернулась. Она увидела только эту ухмылочку. И, увы, ничего больше...

Джек с силой сжал рукоятку...

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Капитан Нетрезвая, а мы бы славно кризиснули на троих - ты, Шекспир и я!

[Одиночество-и-Свобода]

Капитан Нетрезвая, прости ради Бога, что я прислала такую длиннющую писанину. Готова извиниться перед всеми. Лучше бы прозу вообще не присылать, одни только стишки, которые в начале и которые в конце. Ещё раз сорри. Больше не буду.

[Djurema]

Количество просмотров - ....... - быстро меняющийся ряд цифр. Любопытство? Комментариев нет. Тишина.


" Снова стою одна. Снова курю, мама, снова.
А вокруг тишина, взятая за основу."

Надеюсь, не разочаровала Вас своими "фантазиями на тему" "ПКМ".


Сегодня в автобусе, на радиоволнах, услышала красивейшую испанскую мелодию. По этой уважительной причине "отсутствовала" на работе. Слушайте:



"ИСПАНКА"


10 лет назад в ее жизни произошла трагедия: ушел из жизни близкий ей человек. Когда сказали - не поверила. На похоронах не проронила ни слизинки; чувствовала себя, как в кинозале и воспринимала все происходящее очень отстраненно. Она не смогла принять эту боль. Она бы не выдержала...

Улыбалась, шутила, ходила на вечеринки, даже флиртовала. Словом, все как обычно. На нее кидали косые взгляды, перешептывались за ее спиной; один из осуждавших бросил ей упрек и у всех на глазах залепил пощечину...

Ее дом опустел. Обрушилась такая тяжелая тишина, что ей иногда казалось - ее самой уже нет. Она не слышала себя. Внешне - светилась и звенела, а внутри -темнота, одиночество и сотни не написанных строчек дневника. Последняя запись о том, как они поссорились, когда она захотела переставить мебель в квартире. Он смешно изменил слово "фен-шуй". Она обиделась тогда, сказал ему, что он консерватор и лентяй. Не написанные строчки... Почему она никогда не говорила ему таких нежных слов? Зачем слова? Если можно прикоснуться, посмотреть в глаза.

Прошли годы - титры на экране - затертый киноприем. Их ставят, когда необходимо соединить две временных линии фильма.
В ее жизни, в общем-то, ничего не изменилось. Все как всегда, все штатно - дом, работа. Из его вещей в доме осталась только гитара. Она висела на стене, на ее грифе была повязана его любимая синяя бандана.

Итак, п р о ш л и г о д ы...

Она спешила с работы: опаздывала к началу любимого сериала. Заскочила в супермаркет за продуктами. Ее втретила музыка - из динамиков рвались ритмы испанской гитары. Сначала, не обратила внимания. Но, вдруг, что-то случилось со звуком. Он взмыл на максимальную мощность. Люди закрывали уши, недовольные уходили из магазина.

Она выронила яблоко, дрожь пробежала по всему ее телу: так играть мог только ОН! Только ОН! Но она ни разу не слышала эту мелодию!

Образ испанской танцовщицы в страстном танце ворвался в давно забытый мир ее фантазий, и на последнем "па", случайно, попал в ее реальность. И весь устоявшийся порядок ее жизни сбился, распался... Хлынувшие слезы смывали ее макияж, удержаться на ногах она не смогла, осела на пол. Размытые очертания прилавков, пятна лиц, гул встревоженных голосов - все, что потом вернула ей память. Открыла глаза уже у себя дома, на диване.

Какой-то мужчина сидел на ЕГО(!) любимом кресле!
ЕГО(!) бандана висела у него на шее!
Он играл на ЕГО(!) гитаре!!!!

Она вскочила с дивана и все гневные слова, которые она знала, что бы оскорбить кого-либо, выплеснула на него. Она даже не разбиралась, как он попал в ее квартиру. Он извинялся, пытался все объяснить. Ему не сразу это удалось. Он рассказал, как ей стало плохо в магазине, что он - врач и случайно оказался рядом.

- Вы отказались от медицинской помощи, просили отвезти вас домой. А я на машине. Вы были в таком состоянии... я побоялся оставить вас одну. Посмотрел вашу аптечку, еле уговорил вас принять успокоительное. Потом вы уснули. Вот и все.

- Вот и все. Уходите. Спасибо.

- Хотите, сыграю вам еще? О, я вас умоляю! Я еще музыкант, по совместительству, - улыбнулся он, - в магазин заехал к другу, он работает так охранником, давно обещал ему диск с моими новыми записями. Ваш инструмент - мечта гитариста! Пожалуйста!

Она согласилась, но только в благодарность за все его хлопоты. Жгучая испанка вернулась! Это ОН(!) играл!
Он увлекся и не заметил, как она выскользнула из комнаты. Она хотела спрятаться, исчезнуть...

ОН НАШЕЛ ЕЕ. ОНА НАШЛА ЕГО. Так бывает.

-----------------------------------------------------------------



МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

[Одиночество-и-Свобода]

Djurema, умница! Миниатюрка удалась, и долой объяснения всего таинственного! Мечта может воплотиться во что-то и перестать быть мечтой, тайна раскрывается... не нужно этого, умоляю вас! Они вместе - и ничего больше!

[Одиночество-и-Свобода]

II. (Продолжение бреда, можно и не читать).

-- Что, потеряла свою пуховую кроватку? -- раздалось совсем рядом.
От неожиданности Жюли ахнула, вздрогнула и прерывающимся голосом спросила:
-- Кто здесь?
-- Я вот думаю, неужели аристократка не могла найти более удобного места для отдыха? -- продолжал насмешливый голос. Непонятно мужской или женский. Для женского слишком грубый, для мужского слишком мягкий, -- Ведь ты аристократка?
-- Я.. я дочь аристократа Горация Альвэ, -- отвечала Жюли немного приходя в себя, -- а ты кто? Как тебя зовут?
-- Меня зовут Сьюзан Полярная Звезда, я работаю женщиной на этом корабле, -- до Жюли дотянулась жёсткая рука. Жюли пожала руку, -- а как твоё имя?
-- Жюли Альвэ. Но я ничего не понимаю. Как это - работать женщиной?
-- А для чего нужны женщины? Готовить, стряпать, лечить, утешать, шить, зашивать. Много дел у женщины. Можно сказать, я нянька, мамка. Всех кормлю, пою, присматриваю за хозяйством. Дел много. Времени не хватает. Я как второй капитан, только по другой части.
-- Значит, ты жена капитана?
-- Нет, -- Сьюзан рассмеялась, -- я ему не подхожу. Ему стряпухи не нужны, характер у меня не тот. Ему если брать жену, так такую, как он сам. Ну то есть, как мужчина. Только ещё умную. Правда, другие пираты за неимением лучшего косились одно время на меня, да я что дура разве?
-- А почему ты сидишь в этой гнилой дыре? Здесь так противно.
-- А, это ерунда, когда привыкнешь, -- беззаботно откликнулась Сьюзан, -- Что ж говорить про мужчин да ещё пиратов? Ничему не удивлйся и ничего не бойся, это просто глупо. Даже золото, когда оно есть, они держат в светлой, удобной каюте, с подушками и прочей роскошью. Да чтоб оно провалилось всё в пасть к морскому дьяволу! Видишь, золото им дороже меня. Словно это оно готовит им пожрать, стирает их драные костюмы, драит их оттоптаную палубу, латает дыры на повязках. Я даже тесаки иногда точу, только мне их мало кто доверяет. Правда, они берут меня играть в карты и кости. Неплохая жизнь у меня, а?
Жюли подумала, что хуже судьбы для женщины не выдумать, а вслух сказала:
-- Ты отличный человек, Сьюзан. Спасибо тебе.
-- Да за что? -- до того искренне вскрикнула Сьюзан, что Жюли не сдержала улыбку. Ей нравилась эта чистосердечная болтовня, которую пиратке было больше некому излить. Жюли жалела её, ей сразу показалась своя судьба ничтожно лёгкой в сравненьи с судьбой Сьюзан.
-- За то, что ты искренна со мной. Уверяю тебя, это оказывает мне большую поддержку. Если ты будешь слушать, я расскажу тебе мою историю.
-- Валяй, всё одно сейчас мне делать нечего: мужики веселятся, они, наконец, добыли то, что искали. А там за ними, судя по грохоту, плывёт ещё один корабль и стреляет в них из пушек. Короче, веселье у мужиков. Валяй, рассказывай.
И Жюли поведала Сьюзан о том, что у неё умерла мать, что отец взял другую жену, что самым близким человеком для неё был брат Генри, что в город приехал барон с семьёй, что отец и барон решили обвенчать её и Ротэнфельда.
-- А ты что же? -- в волнении спросила Сьюзан.
-- Что за вопрос? Опускаться до низкой игры во влюблённую дурочку! Нет, он был противен мне, я избегала наших встреч.
-- Ну вот бывают же такие тупицы на свете! -- со страшным сожалением вскричала Сьюзан, -- Когда подворачивается такой человек, нужно падать перед ним на колени, чтоб после было что есть, где спать, а главное - быть уважаемой и нужной.
-- Вот я впервые слышу от тебя дурные слова. Впрочем, это твои слова, и ни один человек не может за всю жизнь не сказать ничего дурного. Так вот, дальше...
Дальше Сьюзан узнала, как семья баронов пригласила семью Альвэ на званный приём, а Жюли отказалась. Не утаила Жюли и того, что первая увидела пиратский корабль, сразу захотела увидеть пиратов, выпросила у брата одежду и побежала смотреть.
-- Ну и глупо! -- сказала Сьюзан, -- Я так и не могу одного понять: почему аристократка ведёт себя почти как пиратка?
-- Слушай дальше, -- терпеливо продолжила Жюли, -- когда я забралась на те коробки, я вдруг увидела, что ваш капитан борется с Ротэнфельдом. И тут меня поразил страх, какого я прежде не знавала...
И Жюли рассказала всё, что с ней случилось.
-- Значит, ты только и думаешь, что корабль, который мчится в погоню за нами освободит тебя? -- усмехнулась Сьюзан.
-- Я уже не знаю чего я хочу, -- призналась Жюли, -- Мне нужно вернуть книгу обратно, но и узнать почему я с первого взгляда так отметила Ралтэя. Помочь тебе, наконец, в твоей судьбе. Уж очень мне жалко тебя, ведь ты так трудишься, а вокруг тебя такие неблагодарные люди.
-- Ой, святая Мария! -- воскликнула Сьюзан, -- Что за глупости, я ведь нисколько не страдаю. Я женщина на корабле пиратов. Моё прозвище Полярная Звезда. Что ещё нужно для счастья?
-- Друга. Благодарности за труд. Поддержки в трудную минуту.
-- Да, но это... это... Знаешь, ты права. Мне тяжело. Но уходить из пиратов я не хочу.
-- И не уходи. Я буду тебе другом. Даже если корабль сможет освободить меня. Я остаюсь. А домой я ещё вернусь. Я ещё обниму и брата и отца. Но сейчас я удержана на этом корабле, удержана силой, которой противостоять не должна.
-- Благородная, благородная Жюли! -- восхищённо произнесла Сьюзан.
-- Это неглавное, это ничего не значит, -- заметила Жюли, -- Благородная или простолюдимка - ничто, главное, чтоб человеком была.
Вдруг одна из пушек так бухнула, что они на время оглохли.
-- А ведь как становилось тихо, -- пробормотала Сьюзан, приходя в себя, -- Я думала, что мы оторвались. Оказалось ещё нет.
Тут ворвался стройный, белокурый парень-пират и закричал:
-- А-а, Сьюзан! Девка ты чёртова! Тупорылая ты свинья! За борт бы тебя, по доске пустить, на веселицу, на гильетину!
-- В чём дело, Лотос? -- спокойно спросила Сьюзан.
-- На кой дьявол ты дурака валяешь?! Хватай кинжал и в бой!
И он выскочил. Жюли поражённо воскликнула:
-- В какой бой?! Какой кинжал?! Что он как сапожник ругается?!
-- На корабле враг. Я должна помочь в сражении. А Лотос всегда так ругается, -- последовали спокойные ответы, -- Я пойду, а ты сиди здесь и носа не показывай, если не хочешь его лишиться.
И стало тихо. Только дверь щёлкнула. А Жюли думала: "Она женщина! Но она на пиратском корабле! Но она умеет сражаться! Но она спокойна даже тогда, когда какой-то грубиян Лотос орёт на неё последними словами!" Она ждала долго, от нетерпения кусала ногти, теребила кончик своих волос. Наконец, снаружи всё стихло. Открылась дверь, вошла довольная Сьюзан и сказала:
-- Мы победили, вражий корабль горит, он успеет спастись только если немедленно поплывёт обратно. Так он и поступил. Мужики зверски голодные, я пойду готовить жратву. А ты как знаешь, я что-то так и не могу понять что с тобой намерены делать. Надеюсь, ты останешься жива, я почти к тебе уже привязалась.
И Сьюзан вышла. Жюли немного посидела, поразмышляла. Сидеть здесь и ждать, пока скажут что ей предназначено? Или рискнуть, выйти и самой спросить? Нужно оставаться осторожной, но вот так торчать в тёмной, сырой, вонючей каюте не пристало своенравной девушке! "Ха! Сейчас они увидят Жюли - достойную этого корабля!" - так неожиданно подумала она и смело вышла из каюты. Оказывается, что она не замечала в каюте как пролетело время, а сейчас вдруг увидела вокруг себя вечернее багряное небо, красный след от закатившегося солнца и первые звёзды на темнеющем небе. На корабле была разруха. Пираты как добрые братья после славной рыбалки хлопали друг друга по плечу, хвалили - радовались победе. Правда, в их болтовне выскальзывали некультурные словечки, но на них Жюли старалась не обращать внимания. Где-то в вышине прокричал попугай одно единственное слово "Пир-рат!", больше он ничего не умел. Ещё никто из пиратов Жюли не заметил, но тут сзади кто-то стянул с неё кольцо. Она обернулась и увидела, что мелкая обезьяна пытается нацепить семейное кольцо Альвэ себе на ухо, нетерпеливо повизгивает и злится на кольцо за то, что для уха оно слишком мало.
-- Отдай немедленно, -- строго сказала Жюли и протянула вперёд руку.
Обезьяна пронзительно заверещала, захныкала, а кольцо не отдала. Она стала перекидывать его из руки в руку, потом из руки в ногу, из ноги во вторую ногу, а потом кольцо сорвалось и покатилось по палубе. Жюли не смела побежать за ним, она следила, как оно торопливо катиться в сторону пиратов. Тут его подняла чья-то рука. Жюли подняла глаза и увидела, что это капитан Ралтэй.
-- Это ваше, -- сказал он, подходя и протягивая кольцо Жюли, -- будьте осторожнее с нашей мартышкой Луной, она натаскана красть драгоценности. На вашем месте я снял бы с себя все эти побрякушки и оделся бы в мужскую одежду.
-- Где же я её возьму? -- спросила Жюли.
-- Ну, так просто вам тут никто ничего не даст, -- мягко заметил капитан, чуть посмеиваясь, -- Сыграйте с нами в карты или кости. Выиграйте себе одежду, я думаю, что такой милой даме, как вы, не откажет ни один человек на этом корабле.
-- На счёт этого вы заблуждаетесь. Сьюзан Полярная Звезда так же достойна уважения, но на этом корабле оно не водится. Быть может, в будущем эта славная девушка будет утешена за все несправедливости, которые ей пришлось перенести здесь. А в карты я сыграю с удовольствием, но как только научусь.
-- Чтож, с нетерпением ждём этого счастливого дня, -- с усмешкой приподнял свою шляпу Ралтэй, -- Но позвольте, я представлю вас команде... Эй, ребята!
Все пираты уже давно глумливо смотрели на Жюли. Теперь же они перестали выделываться и с нарочито серьёзным видом выпрямились.
-- Господа, позвольте представить вам леди! -- громко объявил капитан, -- Будьте с нею предельно любезными, это вы умеете.
-- А на кой это надо? -- недовольно пробурчал один толстый пират, -- Что она нам, заложница что ль? Мне, стало быть, и на неё готовить нужно будет, лишние деньги за неё заплатить? Кому это надо? Хватило нам и одной Звезды!
-- Господин к-о-к, вам ли это говорить? -- прервал его Ралтэй, -- Разумеется, она не заложница, никто её не похищал. Она сама пришла, потому нужно полагать, что она пришла как гостья. И дайте мне представить вас, что вы как неотёсаные деревенщины? Вот, леди, этот столь любезный человек есть кок этого корабля по имени Эдуард по кличке Рыба. Это, -- капитан указал на белокурого Лотоса, -- руллевой Стивен Лотос; это вперёдсмотрящий Николас Стриж; это мой первый помошник Том Камбала, а этот мой второй помошник Тим Медуза. Наш верный Уильям Зуб вытащил тебя с пушки, -- Жюли увидела "рыжую морду", которой она была обязана своим присутствием на борту. Много ещё людей перечислил капитан Ралтэй, пока, наконец, не сказал: -- Где-то здесь, подле нас бродит обезьянка Луна, она уже однажды сняла с вас кольцо; а в парусах ухает ара Нарцисс. Вот, верно, и всё. Со Сьюзан вы уже знакомы. Теперь, когда все друг друга знают, можно пояснить некоторые до сих пор неясные вещи, а именно: никто здесь так просто не сидит. Либо пашешь, либо - за борт. Это понятно?
-- Да, -- ответила Жюли.
-- У всех есть работа, и я выдумал работёнку и для тебя. Верно ли я понимаю, что ты имеешь некое образование?
-- Верно; какой именно областью образования вы интересуетесь?
-- Любой. Знаешь ли ты латинский язык?
-- Я говорю на нескольких языках, Raltey, -- ответила Жюли по-латински, а потом продолжила по-гречески: -- Зачем вам эти науки, капитан?
-- Прекрасно, -- проццедил Ралтэй, слегка смущённый тем, что не понял ни слова, -- Этому ты будешь учить нашего будущего юнгу, которого мы заберём с Тартуги. Ты так же будешь учить его всему, чему тебя научили профессора.
-- У меня не было ни одного профессора, -- смиренно заметила Жюли, -- Нас с братом учила госпожа Элеонора. Я, правда, знаю языки и немного пою, так же я умею играть на скрипке, ранее меня этому учила мать. Этого достаточно вашему будущему юнге?
-- Да, -- сказал капитан и обратился к команде, -- Господа, полный вперёд! Завтра же мы должны быть на Тартуге!
Корабль пришёл в движение. Все разлетелись по своим местам. Лотос схватил штурвал, Стриж взлетел на верх. Капитан улыбнулся Жюли и произнёс:
-- Этот юнга будет прилежным учеником. Как думаете, сказать вам кто он таков?
-- Да уж скажите, сделайте одолжение.
-- Юнга Диего - сын Сьюзан.
-- В самом деле? -- она сделала усилие, чтоб не вскрикнуть от удивления, -- А я думала, что у Сьюзан нет детей.
-- Мы до недавнего времени считали так же. Но однажды Лотос заметил, как наша Полярная Звезда украткой строчит кому-то писмеца. Я немедленно был об этом уведомлён и начал действовать, чтоб не дай Бог не дать уйти письму, которое, возможно было написано рукой предателя. Отобрав у Сьюзан её письмецо, я обнаружил, что оно к какому-то мальчику, чьего имени не было в письме и которое Сьюзан отказывалась называть даже под угрозой смерти. Я обещал ей, что ничего не сделаю этому мальчику, пусть он даже мой враг, тогда она сказала, что его зовут Диего. А потом, не знаю каким образом, хитроумный Лотос выудил из неё и то, что Диего - её родной сын.
-- Что ж, -- сказала Жюли, -- значит, Сьюзан замужем?
-- В том-то и дело, что нет. Отец Диего - низкий самозванец. Он назывался честным, но был из пиратов. Он в самом деле собирался стать ей мужем, но до этого дело не дошло. Мерзавец бросил её, так как узнал, что ему предстоит быть отцом. Он не хотел иметь детей, он хотел иметь преданную жену, которая ради его пиратства согласится идти с ним на край света. Ей нравились пираты, а тот человек был похож на любого из нашего брата.
-- Да, пираты - удивительный народ, -- согласилась Жюли, -- Лично я не слишком расстроена визитом на ваш корабль. Кстати, я не знаю его названия.
-- Старый "Шторм" достался мне очень давно. Кстати, вашего названия я не знаю так же.
-- Леди Жюли Альвэ... Хотя, с кем я разговариваю? Ни к чему здесь эти высокопарные речи, я Жюли. А вас мне как называть?
-- Только капитаном.
-- Что ж, капитан, расскажите же что этот Диего делает на Тартуге.
-- Этого Звезда не говорила, расспросите её об этом сами, когда найдёте.
Жюли попыталась заглянуть в его глаза, чтоб хотя бы приблизительно узнать что он о ней думает, но карие глаза были по прежнему непроницательными, а тон, каким Ралтэй с ней разговаривал, был по прежнему высокомерен. Это был человек, который никогда никого не любил, считал себя выше любого человека и был необыкновенно горд собой. Это так же очень счастливый человек, так как у него было всё, чего он хотел, а если ему и нужно было что-либо ещё, то даже он сам об этом не догадывался, потому мог считать себя абсолютно счастливым. "Ну что мне в нём? Зачем он нужен мне?" - так подумала Жюли. И на лице её, очевидно выразилась печаль, потому что пират, как бы, смилостивившись, сказал:
-- Жюли (с вашего позволения я так вас и буду называть), вы, верно, тоскуете по дому и приятному бездельству?
-- Отчего же? Мне очень хорошо здесь, капитан. Просто мне очень жаль бедного брата, который один и будет страшиться за мою жизнь.
Ничто не тронуло капитана. Он был бесчувственен к ней, она была не нужна, она была случайной гостьей на пиратском корабле "Шторм". "Но всё одно я должна всё узнать. Я должна узнать для чего матушкина книга пирату. Что в этой книге? И почему я так отношусь к Ралтэю? Почему каждый раз, когда он безразлично на меня смотрит, мне хочется выть? Почему мне так знакомы черты его лица? Почему мне нужно, чтоб эти высокомерные слова стали приветливыми? Почему мне нужно, чтоб в непроницаемых глазах вспыхнул огонь?" Чтоб прогнать эти мысли, она полной грудью вдохнула морской воздух, но это не помогло. В сердце стучали слова капитана, перед глазами вставали глаза капитана.
-- Капитан...
Но тут она заметила, что капитана рядом уже нет, он ушёл, а она стоит одна и смотрит на море.

[Djurema]

Одиночество-и-Свобода,спасибо, моя хорошая! Угостилась твоим "Бредом". Еще! Наливай!

"Из миража, из ничего,
Из сумасбродства моего -
Вдруг возникает чей-то лик
И обретает цвет и звук
И плоть, и страсть!"


А вот мой, из нового урожая.

[Djurema]

"КОРОЛИ ИЗ "ДУБРОВИНО"


Два бывших друга шли по деревенской улице. Если возможно одновременное шествие двух королей, то выглядело это именно так. Но судьба обернула их в разные
мантии. Один - босой, в драных джинсах, в рубахе нараспашку с закатанными рукавами; на его мускулистом, загорелом теле белели многочисленные шрамы. Другой - как будто, только что, вышел из салона модного кутюрье; его начищенные ботинки, явно, не предназначались для пыльной дороги.

- Эй, старый, поди сюда, поди! Глянь, к дубу пошли. Ой, страшно-то как! Может к участковому,а? Старый, ты че молчишь-то ? - запричитала Ильинична, прильнувшая к забору.

- К дубу пошли, значит говорить будут. Че панику наводишь?

Старик подошел к жене.

- О, повылуплялись-то все! - удивился он. - Будто героев каких встречают. А ну, геть от забора - скомандовал старик. - Че пялишся? Мужики. Напацанились уже. Нормально все будет. Поди в дом.


Древний, могучий дуб шумел зеленой шевелюрой, обрадовавшись встрече со своим давним другом - ветром. Из покон веков, красавец дуб вел летопись деревенской жизни. Под ним назначались свидания, мирились, расставались, устраивались проводы на армейскую службу, решались какие-то общие деревенские проблемы, гуляли свадьбы, поминали навсегда ушедших близких людей. Если в семье рождался мальчик, веточка дуба служила оберегом над входом в дом. Он провожал мужчин деревни на поля сражений И ждал их с победой! И все они возвращались живыми! Изранеными, но живыми!
Вот и Леха вернулся. Грудь в орденах. Босоногий король - первый парень на деревне. Второй... Он знал, что он второй. Страшно завидовал Лехе - красавцу и балагуру, сводившему с ума местных девченок.
Кто же станет королевой? Кому из прелестниц упадет на ладошку счастливая звезда?
Алена. От ее взгляда оба короля теряли свое величие и браваду. Они смотрели на нее, как на живую икону. Первым признался в любви Леха. Конечно же у дуба. Она ответила на скромный лешкин поцелуй. Он легко выпустил ее из своих объятий, как только она отстранилась. На следующее утро все ее крыльцо украсилось полевыми цветами... А Андрей - не отпустил: очень ей тогда понравилось французское шампанское. И замуж ее выдали за Андрея: серьезный бизнесмен, свой шикарный дом в городе, перспективный, надежный молодой человек. Дуб о чем-то пошептался с ветром, и на свадьбу Андрея с Аленой согнались самые темные тучи; весь день лил дождь.

- Привет, дружище, - обратился Андрей к дубу, как будто хотел услышать ответ. - Давно не виделись. И похлопал его по мощному стволу.

- Дружище... - с горькой иронией повторил Леха. Он сел на скамью у дерева. Закурил, глубоко затянулся.

- Где она? - после долгого, тягостного молчания спросил Андрей.

- Приехала позавчера. Как снег на голову. На шею кинулась. Ни одна ба... женщина меня так не целовала...

- Замолчи. Заткнись!

- Да уж, че дальше было, я тебе точно не рассакажу.

- Ты... Ты..! Знаешь, кто ты после этого?

- Знаю. Дурак счастливый...

- Нет, морду я тебе бить не буду. Я не доставлю тебе такого удовольствия!

Леха сидел спиной к Андрею и не видел, что его затылок внимательно изучает дуло пистолета.

Леха обернулся.

- Ну че, дурачек? Знаешь, чем за счастье платят? Жизнью, придурок, жизнью! Андрей нажал на курок.

Осечка. Еще раз осечка. Леха повалил Андрея на землю. Пистолет валялся недалеко от них. Но он все-таки выстрелил. Стрелял муж Ильиничны, в воздух, пока не выпустил всю обойму. На выстрелы сбежались люди. Оба короля вылялись на земле, в грязи, крови и ненависти. На них печально смотрела королева...


На следующее лето дуб не оделся зеленой листвой. Он принял на себя человеческую смерть.

---------------------------------------------------------------

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

[Одиночество-и-Свобода]

Краткие рассказы, содержащие в себе не меньше, чем целый роман - мне это никогда не удавалось. Тебе в этом смысле повезло больше. Так держать! ((афоризм - это правильно отредактированный роман (с) ))

[Одиночество-и-Свобода]

III

"Странно, что кок на корабле есть, а готовит Сьюзан", - подумала Жюли. В камбузе было душно, сильно пахло чем-то варёным, и со всех сторон раздавалось позвякивание посуды. Уже месяц плавала она вместе с пиратами. Юнга Диего уже давно был на борту, каждый день она учила его латинскому и греческому, петь и рисовать. Скрипки на борту не было, а то бы за Жюли дело не стало.
Принятие Диего на "Шторм" было удивительно трогательным со стороны Сьюзан и удивительно торжественным со стороны команды. Корабль на завтрашний же день после появления Жюли прибыл на Тартугу. Жюли поразила неотёсанность народа, живущего там. Все пили, дрались, играли в азартные игры. Было грязно и неуютно. Отовсюду слышались ругань и брань, все друг друга проклинали. Жюли всё терпела, она старалась не обращать внимания, держаться подальше от драк, не вдыхать запаха дыма сигар и спирта. На азартные игры она присматривалась, чтоб уметь играть и выиграть себе мужскую одежду. До того она расспросила Сьюзан про Диего, и Полярная Звезда охотно выложила ей всё.
-- Диего появился на свет, а его отец, конечно, тогда был уже далеко, -- сказала Сьюзан, -- Это был человек низкий. Я была так раздавлена горем, что у меня пропало молоко. Близких людей у меня нет, я сирота. Пришлось отдать ребёнка чужой женщине, у которой так же был ребёнок, а значит было молоко. Звали её... Моника что ли? Не суть; важно, что мой мальчик оказался оторванным от меня. Я решила, что уйду в другой город искать счастья, а потом, когда у меня будут деньги, я вернусь и возьму себе моего Диего. Счастья я не нашла, от толгих пеших походов и горя я стала ещё хуже, чем была. Я поседела раньше времени, видишь? Сейчас я ещё похорошела, а тогда... Я сейчас набросаю мой портрет. Ввалившиеся глаза, подглазицы, твёрдая как рог от ходьбы подошва, спутанные волосы, сгорбленная спина. Это ещё не всё. Не могла же я показаться Диего такой да ещё нищей. Я хотела его счастья. И я оставила его у той женщины. Она, правда, очень мило ко мне отнеслась, когда я пришла к ней однажды спросить про Диего. "Замечательный человек этот ваш Диего, так она сказала мне, такой сообразительный. Вот мой Оливер уже получает образование, а ничто у него в руках не держится. А ваш сын просто не по годам умел! Он много знает, умеет читать и прекрасно колотит мне забор, дрова и полки". Я гордилась. Конечно, ни показаться ему на глаза, ни поговорить с ним, ни, тем более, сказать, что я его мать я не могла. Я любовалась им издали. Моника просто ангел, она милосердно помогала мне. Она кормила меня, одевала, когда мне становилось вовсе худо. И я была ей за это очень благодарна. Я вновь стала походить на человека. Но вот однажды мы столкнулись с Диего в её доме. Он посмотрел на меня очень серьёзно и сказал: "Синьора, у нас с вами глаза одинаковые". Я тут заплакала. А он меня обнял. Дальше мы стали неразлучны, он узнал во мне мать. Моника не была против, она даже радовалась, что мы с ним счастливы. Но вот произошла большая беда: сильно заболел Оливер, сын Моники. Целители были бессильны, нужно было везти Оливера в более большой город к более опытным целителям. Значит, вместе с Моникой и Оливером уедет и Диего. Я плакала. Я не знала что мне делать. Моника и Диего утешали меня тем, что вскоре вернутся. Но я чувствовала, что это не так. Я знала, что если отпущу сына, то никогда более его не увижу. Что-то всё равно произойдёт. Тогда Диего сказал: "Матушка, я уже взрослый. Я много знаю, я крепко сложен, и труд мне лёгок. Я остаюсь с тобою, я стану помогать тебе, чем бы ты не занялась". Мы с Моникой долго отговаривали его. Я говорила, что я не обеспечу его, что он не сможет получать образование, что жить прийдётся тяжело, работать много. Моника уверяла, что они возвратятся, как только Оливер встанет на ноги. "А что если он не встанет?" - подумала я и согласилась оставить сына у себя. Моника тогда спорить не стала. Мы с Диего пошли странствовать. Но однажды нам встретился человек по имени Джо Дэрро, который был профессором. Он так покорил моего Диего своими формулами и уравнениями, что я решилась отдать сына в учение. Профессор Джо Дэрро оказался бедным человеком, к тому же немного неприветливым, так что мне пришлось уйти, взяв с сына договор, что мы будем писать друг другу письма. Первое письмо должна была отправить я, ведь я знала адрес профессора, а Диего моего адреса не знал. Я нашла пиратов. Ко мне вернулась моя страсть к ним, они почему-то всегда были обьектом моих мечтаний и внимания. Я стала работать женщиной на корабле. Всё стало хорошо. Раз в месяц я отправляла сыну письмо, на следующий месяц ответ приходил в тот порт, про который я писала. Всё было прекрасно. Правда, было немного одиноко да и работы много. Но за пять лет, которые я провела под парусами "Шторма", я привыкла. А потом вот ты...
Когда капитан Ралтэй узнал про сына Сьюзан, он велел написать ей, чтоб Диего брал себе отдых от формул и шёл юнгой на корабль. Диего писал, что уже давно закончил учение профессора и вот уже полгода с интересом смотрит на корабли. И вот Диего, двадцатилетний молодой человек добрался до Тартуги и там ожидал мать. Правда, он не сказал где он живёт, потому команды "Шторма" три дня бегала по острову и искала его. Однажды одна из дам довольно нескромно посмотрела на Ралтэя и поздаровалась с ним на ты. Это не понравилось Жюли, она вдруг захотела догнать эту девицу и вспыать ей что следует. Когда же, наконец, был найден Диего, радости не было конца. Они поплыли дальше. Диего учился у Жюли наукам, Жюли училась у Диего карточным играм, которые выходили у него лучше, чем у неё. Вскоре она выиграла себе прекрасный мужской пиратский костюм у самого Лотоса.
-- Что ж, дорогой Стив, а ты одевай платье, -- сострил капитан.
Все украшения она подарила Сьюзан. Она училась фехтованию и обращению с саблями. Она превращалась в пиратку. Она хотела ей стать. Хотя бы не на вечно, но сейчас она должна ей быть. "Это решила не я, так решило небо, думала она, что-то связывает меня и море, и если я покину корабль, то порву эту небесную связь". Она то и дело пыталась уловить в тоне капитана что-то кроме высокомерия, но тот был пуст. Глаза Ралтэя так же были непроницаемы. Однажды рано утром её разбудила Сьюзан, толкая и крича.
-- А... что? -- удивлённо села на кровати Жюли.
-- Как что! -- вскричал Диего, который стоял тут же, -- Ты всё утро вопишь. Твои крики разбудили меня, я испугался и разбудил мать.
-- А что я кричала? -- в лицо ей бросилась краска, она вспомнила, что всю ночь ей снился капитан.
-- Ничего связного, -- сказала Сьюзан, -- то просто кричишь, то перевернёшься на другой бок, то заплачешь, начнёшь просить, чтоб его оставили жить, чтоб тебя убили вместо него. Чушь и ерунда, глупости. Мы ничего не поняли. А кто это о-н?
-- Я ничего не помню, -- соврала Жюли, -- наверняка это был брат Генри.
-- Бедная ты моя, -- обняла её Сьюзан, -- как ты, должно быть, тоскуешь по своему Генри!
-- Не бойся, Жюли, утешься, -- сказал бодрый Диего, который заменял Жюли брата, -- мы с тобою, а Генри ты ещё увидишь. Посмотри: парус полон ветра, волны блестят, а Лотос ждёт новой партии в карты. Прямо по курсу вот-вот возникнет Дюлика. Я готов к урокам, а капитан...
-- Что - капитан? -- до того быстро спросила Жюли, что они удивлённо на неё взглянули.
-- Капитан обещал добыть на Дюлике для тебя скрипку, -- закончил Диего, -- А что это ты, так скрипку ждёшь? Волнуешься из-за чего-то?
-- Я нисколько не взволновалась.
-- Ври больше! А чего тогда покраснела? И вся дрожишь...
-- Раскраснелась я от сна, я после этого бываю иногда красная.
-- От благодарности никто ещё никогда не дрожал, -- возразила Сьюзан.
-- А я умею. И не приставайте ко мне с ненужными вопросами. Идём, Диего, на палубу, будем сегодня учиться подле моря.
Они подвинули стол и два стула к левому борту. Жюли стала говорить по-латински. Жюли задавала вопросы, он отвечал, безжалостно коверкая слова, она поправляла его и продолжала.
-- Сегодня ты должен узнать как разговаривать в обществе, при весьма важных персонах... Что случилось, Диего?
Последние слова она произнесла на их родной языке. Диего сказал, что не понимает что значит "общество", "весьма" и "персоны". Жюли перевела, велела ему запомнить это на будущее и продолжила урок: "Например, с тобой решила поболтать королева Испании..." Уроки были весёлыми, интересными. Потому Диего и схватывал всё довольно быстро, да ещё потому, что сам по себе он был способный. Жюли незаметила, как сзади неё встал капитан Ралтэй и со вниманием стал слушать. Зато это видел Диего, но капитан сделал ему знак, чтоб тот не обнаружил перед ней его присутствия.
-- Ну, хватит на сегодня тарабарщины, верно? -- весело сказала Жюли, заметив на лице ученика смятение и принимая это за усталость. Она не хотела утомлять его, он был ей почти вторым братом Генри, она по-сестрински любила его и желала ему добра.
-- Пожалуй, -- отчуждённо отозвался Диего и выразительно посмотрел на капитана. И улыбнулся ему. Жюли это заметила, нахмурилась и резко повернулась. Увидев капитана, она испуганно и недоумённо сказала:
-- Что вы здесь делаете, капитан? Подслушиваете?
-- При всём желании я не понял бы ни слова из этого сложного языка, -- ответствовал капитан.
Жюли приятно удивилась: раньше он ни за что бы не признался в этом. "Значит, он теперь верит мне, как любому из команды". Кстати, Ралтэй был одним из всех мужчин на корабле (не считая Диего), который разговаривал не ругаясь, вполне доброжелательно и красиво.
-- Его можно выучить, -- неожиданно сказал Диего, странными глазами глядя на них, -- Хотите, Жюли научит вас?
Жюли вдруг ощутила неясное желание учить капитана. Она мигом представила, как он сидит на месте Диего, беседует с ней по-латински, но послушно и смиренно, ведь она же его учительница. И тогда она сможет видеть глаза и слушать голос. Какой же Диего трижды молодец, что предложил это Ралтэю! Но вот что скажет сам Ралтэй? Она в ожидании посмотрела на него.
-- Капитан должен знать больше юнги, -- со своей обычной непринуждённостью и надменностью ответил Ралтэй, -- а выходит, что Диего знает больше моего!
-- То есть вы согласны? -- выпалила Жюли, не узнавая свой голос.
-- Да.
Только аристократическое воспитание помешало Жюли выразить лицом ту непроизвольную радость, которую она ощутила.
И вдруг она, не в силах остановить себя или раздумывать, бросилась к капитану и крепко обняла его. Диего позади неё сверкнул глазами, словно молния мелькнула у него внутри, и торопливо убежал в камбуз к Сьюзан. Капитан так не ожидал этой реакции, что сначала не знал что и делать. Он неумело положил руки ей на плечи, не двигался и тут вдруг впервые за этот месяц заметил, что перед ним девушка. Дело в том, что за всё время прибывания Жюли на корабле она вела себя как пиратка, никак не выдавая своего отношения к нему, и он привык считать её самозабвенной флибустьеркой, жалеющей только о том, что не родилась мужчиной с силой и саблей в руках. И тут неожиданно этот грозный, гордый, величественный, независимый пират, каким всем уже начала казаться Жюли, вновь превратился в девушку, которая месяц назад впервые ступила на палубу "Шторма". Коснувшись её плеча, прикрытого жёсткой пиратской одеждой, он ощутил, что кожа её горит. А Жюли была не жива не мертва от своего поступка. Она ожидала, что капитан оттолкнёт её, закричит, начнёт ругаться, проклянёт её и пустит по доске... но он положил руки ей на плечи.
-- Капитан, простите меня, -- робко сказала она, испуганно отскакивая в сторону, -- я не должна была. Забудьте это, это глупо... немыслимо...
И она, ещё более напуганная непредвиденной реакцией капитана, чем была бы убита его ненавистью, бросилась в ту самую каюту, где до сих пор жила со Сьюзан, где она впервые побывала месяц назад. Ни Полярной Звезды, ни Тигра (так назвали Диего) там не было. Саму её называли Ястребихой, но сейчас она была скорее похожа на раненую голубицу. Весь день она пробыла там, вначале немного плача, но потом, вспомнила кто она. Она как бы говорила себе: "Я не девушка, я - пиратка. Я Ястребиха. Я отважна, умна, горда, грозна и величественна. Я не умею бояться, я не умею плакать, я не умею любить..." Последнее слово "любить" вдруг заставило её лицо побледнеть. Не то от страха, не то от того, что она, наконец, поняла что произошло с ней, когда она впервые в Кэнло увидела капитана Ралтэя. Это слово было ей новым, потому она удивилась и испугалась этого нового. Никто никогда не говорил ей об этом. Она растерялась. Тут ей на глаза попалось зеркало. Она подошла к нему почти боязливо, словно не знала кого в нём увидит. И это, пожалуй, было верно. Стоило ей вспомнить кто она теперь, как в зеркале возникала неистребимая пиратка. Но стоило Ралтэю вновь мелькнуть перед глазами, как в зеркало неожиданно приходила девушка Жюли Альвэ. "Кто я? Кто я?" Она снимала шляпу, одевала её опять. "Довольно долго я была пираткой, пора стать тем, кем я была всегда", - подумала, как вдруг вспомнила слова Генри: "Я представил тебя пираткой, эта роль тебе бы очень пошла". Ну да, вполне возможно, что именно пираткой она всегда себя и чувствовала, а теперь, когда она вдруг попала к настоящим пиратам вместо того, чтоб стать счастливой, она вдруг стала девушкой. И тут в ушах опять прозвенели слова Сьюзан: "Ему стряпухи не нужны, ему если брать жену, то такую, как он сам, то есть, как мужчина". И сразу стало легко, весело. Вот что! Жюли всегда была пираткой и теперь очень боялась, что прийдётся стать девушкой. "Я буду тем, кто я есть на самом деле. И именно такую меня не станут здесь презирать, они, о-н будет верить мне, я стану его верным помошником во всём", - решила она.
Когда Жюли вышла из каюты, было уже за полдень. Команда косилась на неё как-то подозрительно. За месяц к ней вполне привыкли, считали своей, а теперь она вновь стала чужой. Чтоб развеять это заблуждение, она бодро крикнула:
-- Господа! Что за кислые рожи? Или вы все лимона понажрались?
На всех лицах изобразилось сначала недоверие, а потом все бурно стали радоваться. Они узнали ту самую пиратку Жюли Ястребиху, которая весь месяц плавала с ними. Жюли тут же сыграла три партии в покер с Лотосом, все три раза победила. С Уильямом Зубом она посостязалась в быстроте лазания по мачтам. Потом пираты устроили так ими окрещёные Дикие магические пляски. Смысл был в том, что все пели кто что мог, по очереди. И в то время, пока поёт один, все пляшут. На этот раз Жюли так скакала, топала, бегала, прыгала, бесилась наконец, что ни у кого не осталось сомнения, что прежняя Ястребиха вернулась. А когда она три раза подряд прокричала разные пиратские оды, все были сражены, а попугай ара Нарцисс сел ей на плечо и гордо подтвердил: "Пир-рат!"
Сьюзан и Диего весь оставшийся день не разговаривали с ней, делая вид, что слишком заняты своими делами. Жюли этого не замечала, она думала почему капитана она не видела весь день после того конфуза? Она спросила об этом Лотоса, он отвечал, что капитан в своей каюте, приказал никому не входить. "Может быть он решает выбросить меня за борт или оставить в живых", - подумала Жюли.
Ещё месяц прошёл с того дня, а Ралтэй и не думал что-либо делать с Ястребихой. Команда и думать забыла о том, что произошло. Сьюзан и Диего вновь стали её болтливыми учеником и подругой. Жюли была в расстерянности. "Если меня все простили, значит я останусь здесь. Но почему Ралтэй со мной перестал разговаривать? И почему Сьюзан с Диего словно думают, что в любой момент я прыгну на них с ножом? Или они обо всём знают? Быть может Диего, увидев, как я обнимаю капитана, догадался? А команда и сам капитан не догадались? Значит юнга проницательнее матёрых пиратов? Что-то не так". От этих мыслей Жюли становилось жить среди экипажа "Шторма" жутко, ей чудилось, что все обо всём догадались, теперь против неё заговор или что-то похуже. И почему Ралтэй молчит? Тогда Жюли набралась смелости, подошла к нему однажды и как обычно, грубо по-пиратски сказала:
-- А что, капитан, знаете ли вы латинский? Вы как-будто хотели его подучить.
Ралтэй внимательно посмотрел на неё, и тут его глаза впервые стали проницаемыми. Жюли глубоко затонула в его глазах, внимательно глядя в них. Он явно не знал, что о ней думать, девушка она или пиратка? Девушке здесь не место, пусть идёт за борт, но что если он ошибается? Он в жизни себе не простит потери этой
Ястребихи Жюли!
-- Почему бы нет? Сегодня в девять у меня в каюте, Ястребиха, -- ответил он.
И голос его изменился. Если ранее он был высокомерным, то теперь он разговаривал с ней как с равным, достойным соперником. Словно им предстоял не урок, а длинная, красивая схватка. Жюли не знала бояться ей или радоваться. Она никогда не была в капитанской каюте, тон и взгляд капитана настораживали её, зато она впервые в жизни могла поговорить с ним наедине, без свидетелей. Как же ей нужен был в тот момент совет Генри! Постойте ка - Генри! Книга матери, её нужно вернуть, а как это можно сделать, если ни разу не поговорил с капитаном как следует? Нет, она должна пойти на этот урок.

[Djurema]

Одиночество-и-Свобода, читаю тебя (можно так?) - как будто попадаю в улей, каждая мысль - трудяга пчелка. Шумные они у тебя! Боюсь чего-то не услышать. А может фишка такая - ты хочешь, что бы тебя услышало как можно больше людей, плюс - каждый слышит что-то свое. Не могу отделаться от ощущения, что сейчас буду читать про свой класс. Экскурс в прошлое можно?

19 мальчишек, 6 девченок. 25 редкостных раздолбаев - сборный спецкласс "Школы олимпийского резерва" (люди - икс, блин)! Помню молоденькую практикантку - будущую учительницу по физике, которую угораздило попасть в нашу компанию. Это твоя Жюли. Я заскочила в учительскую за журналом и случайно услышала, как директор напутствовал ее на урок в нашем классе:" И это ты переживешь..." Она поблагодарила его. Я посмотрела на этот наив в кремпленовом платьи в цветочек и чуть не сказала вслух:" Ну, это вряд ли..." 45 минут она держала оборону всеми физическими формулами какими только знала! А цветочки на платьи вяли, вяли... В конце этой экзекуции она разрыдалась, спрятавшись за оборудование для лабораторных работ. Жаль ли мне ее сейчас? Не знаю. Учитель должен обладать яркой харизмой, как артист, только тогда он будет интересен. И выходить к зрителю с большой любовью. А "любить - прерогатива сильных". Мне страшно за твою Жюли! И все же... девченка, оседлавшая пушку, наверно, способна на многое. У нее благородные порывы. Она решится заговорить с пиратами на языке сеятеля разумного, доброго, вечного ? Надеется заманить их лидера - капитана в чудесный мир знаний? О, это может только влюбленное сердце, одаренное взаимностью. Интересная идея.

У моего Егора Скородумова будут(?) те же порывы. Мой Джек полюбопытствует, конечно,прикинет что к чему, но учиться ни за что не будет. Вот только переносить восхищенные взгляды Биатрис на этого умника, ему будет крайне тяжело.

[Djurema]

" !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ЖЕНЬКА !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!"


- Меня зовут Евгения Витальевна. Женька. Играть будем?

- ДА! ДА! ДААА! - ответили дети радостным хором.

Женька нарисовала на большом мячике забавную мордашку и предложила такую игру: она называет свое имя и бросает мячик кому-либо из детей. Поймавший бросает его обратно и называет свое имя - в любой форме - как больше нравится.

Так дети познакомились со совей новой воспитательницей. Для Женьки важно было узнать не только имена своих воспитанников, но и как они двигаются, как меняется их мимика, на сколько уверенно звучат голоса малышей - в общем на сколько они открыты для общения, что хорошего и плохого понатворили родители со своими чадами - подарками природы. Весело все начиналось. А через 2 месяца закончилось бы очень грустно, если бы не Сашка Ветер. Сашка Ветер - "лопоухое торнадо" - как называла его одна из "уволенных" им воспитательниц.

- Евгения Витальевна, вы без году неделя в нашем учреждении, а на вас уже поступают жалобы.

- Елена Борисовна, а я к вам не работать пришла.

- Что? Объяснитесь.

- Я пришла играть!

- Евгения Витальевна! - возмутилась деректриса.

- Елена Борисовна! - в тон ей сказала Женька и рассмеялась.

- Вы должны воспитывать детей. А вас саму еще воспитывать надо!

- Кто вам сказал, что детей воспитывать надо?

- Боже, это же ни в какие рамки... Я всю жизнь отдала детям. У меня 30 лет педагогического опыта!

- Зачем? Зачем жизнь отдавать? Им радость нужна, любовь, понимаете? А жизни... они и своей нахлебаться успеют.

- Это... Это уже наглость!

- Это правда!

- Так, ни какой игры! Вы ,сейчас, по правде, возьмете лист бумаги и напишите заявление об уходе!

- Кто хоть жалуется? На чье имя заявляться?

- Да все! Если вы на смене... Это какой-то кошмар! Весь детсад на ушах стоит! Дети из других групп бегут к вам. Срываются занятия, учебный план!

- Он и должен на ушах стоять!

- Нет, у меня нет слов!

- Не надо! Показываю!

- Господи боже, - чуть не задохнулась от испуга Елена Борисовна, - такое трюкачество опасно для жизни!

- Кстати, Сашка Ветер научился. Я ему только немножко помогла.

- И чему же научился у вас Ветер?

- На ушах стоять.

- Вы отдаете себе отчет?! Приведите себя в порядок.

- Легко.

Женька вернула директорский кабинет в исходное положение.

- Где шторы из актового зала?

- Мы играли "Золотого петушка". Шатер нужен был.

- Крышки от кастрюль кто разукрасил? Кто вообще разрешил брать их с кухни?

- Мы в богатырей играли.

- Господи, хорошо, хоть лошади по коридорам не скачут!

Из коридора послышалось громкое лошадинное ржание...

Елена Борисовна кинулась из кабинета. За ней Женька. По коридору "лошадкой" скакал мальчишка из женькиной группы, в руках у него был мобильный телефон - из него-то и рвались лошади.

- Ветер, ты что здесь делаешь? - строго спросила Елена Борисовна.

- Я не ветер, я - Конек-горбунок! Не смотрите, что я такой маленький, я умею делать чудеса!

- Елена Борисовна, он правда, умеет. Покажи, Сашка.

Сашка подошел к Елене Борисовне и предложил ей дунуть на его кулачек.

- Да дуньте же! Что вам жалко что ли? - Женька умоляюще посмотрела на Елену Борисовну. Елена Борисовна, с явной не охотой, все же дунула. На раскрытой сашкиной ладошке лежала только что оторванная пуговица.

- Все, теперь она волшебная, - шопотом произнес Сашка. - Теперь к ней добро пристегиваться будет.

- Ты же просто оторвал пуговицу, какое волшебство? И кто пришивать будет, мама? - равнодушно спросила Елена Борисовна.

Сашка посмотрел на нее изумленными глазами.

- Вы же добрая, да? - спросил он.

- Конечно, - ответила за нее Женька. Плюс 30 лет в детском саду. Она самый добрый директор на свете.

Сашка счастливо разулыбался и гордо заявил: - А пуговицу я сам пришью, вот!
И поскакал в свою сказку.

Они вернулись в кабинет. Елена Борисовна взяла со стола недописанное женькино заявление и бросила в урну.

- Идите играть, Евгения Витальевна.

- Спасибо, вы настоящая волшебница!

Женька чмокнула в щеку Елену Борисовну и выпорхнула из кабинета.

[Djurema]

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!