Храбрец / The Brave, актерская и режиссерская работа Опции

[Lirondel]

В общем, так. Порывшись в наших домашних книгах, я нашла повесть "Смельчак" Грегори Макдональда, по которой Джонни поставил фильм. Как я поняла, в сети ее нет, поэтому я пытаюсь повесть отсканить. Но скажу сразу: не обещаю, что смогу довести работу до конца - сканер с ОЧЕНЬ низким разрешением, а книга толстая. Сканируется отвратительно. Поэтому в тексте будет много ошибок = кое-что я вылавливаю, что-то нет. Сколько смогу отсканить, столько и будет. Ловите пока первую главу.
____________________
СМЕЛЬЧАК

Надобна ли каждому поколению смерть своего
Христа ради спасения тех, кто лишен воображения?
Джордж Бернард Шоу. Святая Иоанна

За жизнью я наблюдаю с неослабеваемым интересом,
ибо она не перестает удивлять меня.
Грегори Макдональд

ПРЕДИСЛОВИЕ
Автор полагает, что третья глава «Смельчака», глава С,— неотъемлемая часть романа, поскольку автору не-обходимо подробно изложить то, что произошло между «дядей» и Рафаэлем на втором этаже складского здания.
Однако автор отдает себе отчет, что глава эта весьма и весьма отталкивающая, выставляющая напоказ человеческую жестокость по отношению к себе подобным. Автор с радостью не писал бы эту главу.
Но в то же время он понимает, что именно глава : С определяет все описываемые в романе события. Тем не менее читатель имеет полное право перевернуть страницы главы С, не читая их.

Глава А
— Я пришел насчет работы.
Синие глаза крупного молодого мужчины взглянули
поверх ног, лежащих на столе, встретились с глазами
Рафаэля, скользнули по его тощему телу.
— Зачем она тебе?
Рафаэль пожал плечами и отвел взгляд.
Мужчина положил на стол журнал, который читал. Опустил ноги на пол. Легкая улыбка заиграла на его
сером обрюзгшем лице.
— Какую ты хочешь работу?
В тусклом свете, падающем через грязное окно, Рафаэль оглядел маленький кабинет, обшарпанный стол, стул. металлический шкаф, годами не мытый пол.
На матовом стекле двери за спиной Рафаэля значилось название компании, куда он пришел наниматься: ;
«Инаф Энтерпрайзес Продакшнс Лимитед Инкорпорейтед». Ему сказали, что в контору ведет неосвещенная лестница из небольшого бара, расположенного на из- вестной ему улице.
— А разве у меня есть выбор?
— Нет.— Молодой парень продолжал улыбаться.
— Вы решаете насчет работы?
— Где ты услышал про нее?
— Про работу?
— Вот-вот.
— Кто-то сказал.
— Кто? Где? Когда?
— По телу Рафаэля пробежала дрожь.
— Я не коп.
Мужчина оглядел застиранную рубашку Рафаэля, заношенные джинсы, рваные башмаки.
— Кто? Где? Когда?— повторил он.
— Неделю назад. Примерно неделю. В каком-то баре.
Какой-то человек.
— В каком баре? Какой человек?
— «У Фридо».
Парень кивнул.
— Заскочил туда промочить горло?
— Я часто пью там
— Так кто сказал тебе насчет работы?
— Я же говорил: Фридо. Бармен. Его зовут Фридо Потому-то и бар называется «У Фридо». Не так ли?
— Значит, ты выпивал у Фридо, и бармен как бы между прочим сказал, что для тебя есть работа?
— На следующее утро. Я езде лежал на полу, В чулане.
— И, могу спорить, не в первый раз-Рафаэль согласно кивнул.
— Не в первый.
— Ты пил сегодня утром?
Рафаэль провел большим пальцем по пересохшим губам.
— Немного.
— Естественно, пил,— парень не сомневался, что иного и быть не могло.
— Сколько стоит эта работа? Мве сказали — двадцать пять тысяч долларов.
— Ты все понял правильно.
— Я хочу тридцать.
— Об этом поговоришь с моим дядей. Мое дело определить. сгодишься ты или нет. Ты сейчас работаешь? Рафаэль покачал головой.
— Нет. Давно не работаю.
— Почему нет?
Глаза Рафаэля сузилась.
— Не могу найти работу.
— Много пьешь? Рафаэль развел руками.
— Никуда не берут.
— Другие-то работу находят.
— Да,— кивнул Рафаэль-— У вас вот работа есть. И дадя.
— Разве у тебя нет дядя?
— Есть.
— Но он тоже безработный, так? И твои отец не работает. И братья.
— Никого не берут. Давным-давно.
— А что ты делал, когда работал?
— Помогал моему брату на грузовике.
— Значит, работу тебе давал не дядя, а брат. И ЧТО случилось? Он остался без грузовика?
—Грузовик по-прежнему у него.
—Так он расстался с братом-алкашом?
—Нет работы для грузовика. Он справляется один. С давних пор.
—А у тебя была настоящая работа?
— Я работал у брата.
— Я имею в виду работу, где есть социальное Стр8= хование и все такое. Ты когда-нибудь платил налоге? Рафаэль шумно выдохнул.
— Пожалуй, нет.
— Заполнял какие-нибудь бланки? Имя, фамилия, место жительства и так далее?
— Кажется, нет.
— Ты умеешь читать и писать?
— Не слишком хорошо.
— Жекат?
— Конечно.
— Дети есть?
— Две дочери. И сын.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один,— Рафаэль еще раньше решил. что ответит именно так.— С вами мне говорить о работе?
— Не спеши. Сначала надо кое-что выяснить. Рафаэль промолчал.
— Так что ты скажешь?— продолжил сидевший за столом мужчина.
— О чем?
— Почему ты хочешь получить эту работу? Рафаэль глянул на закрытую дверь слева от стола-
— Сколько, по-вашему, я могу здесь стоять?
— Не знаю,— парень пожал плечами.— Так почему ты хочешь эту работу?
Рафаэлю подумалось, что парень этот не будет воз ражать, если он спустится в бар, выпьет, а потом вернется.
— Много у тебя братьев?
— Четверо. Один умер.
— Три брата. И все безработные.
— У одного есть грузовик.
— А знакомых копов у тебя нет?
— Нет. Держусь от них подальше.
— Ты служил?
— Не понял.
— В армии.
— Нет.
— А в тюрьме сидел?
— Конечно.
— За что?
— Пьянство.
— Еще за что? — Пьянство.
— Больше за тобой ничего не числится? Квартирных краж, ограблений, угонов автомобилей? — Только пьянство.
— Алкоголь — твоя единственная страсть?
— Водка. — А наркотики? Тебя не арестовывали за наркотики?
— Только за пьянство.
— Где ты живешь? — В Моргантауне.
— Моргантаун. Кто не знает Моргантауна! Болезни? — Простите? — Ты не умираешь от рака или чего-то еще?
Рафаэль уставился на свои пальцы. — Нет.
— Оставайся здесь.— Парень встал из-за стола.— Я приведу дядю.
— То есть я вам подхожу?— спросил Рафаэль.

[Lirondel]

Глава В
Когда боковая дверь открылась, Рафаэль стоял, при валившись к металлическому шкафу. Дядя вошел не торопливо, бочком, наклонив лысеющую, седую голову, глядя на Рафаэля из-под опущенных век.
Живот его нависал над поясом.
Парень вошел следом. Дядя чмокнул губами.
Что это означало, Рафаэль не понял, но на всякий Случай выпрямился.
Дядя двинулся обратно к двери, отодвинув парня в сторону.
— Иди за ним,— бросил тот Рафаэлю.
Через дяерь Рафаэль вошел в просторное, мрачное помещение. По двум стенам тянулись крошечные оконца. Такие грязные, что грязным казался и проникающий сквозь них утренний свет.
Несколько окон на дальней стене закрывали то ли ставни, то ли тяжелые плотные шторы.
В самой темной части пустого склада — а именно для этих целей ранее служил второй этаж, куда попал сейчас Рафаэль, стояло массивное кресло. И какие-то непонятные предметы, каждый на трех длинных тонким ножках.
Дядя уже ждал его в ярко освещенном кабинете, отгороженном от склада стеклянными стенами. При стально всмотрелся в лицо Рафаэля, едва тот переступил порог. Глаза, нос, губы дяди показались Рафаэлю не соизмеримо огромными, выпирающими наружу.
— Симпатичный индейский парень — хорошая фактура,— дядя заглянул в пластиковый стакан с остатками кофе на дне.— Ты же индеец?
Рафаэль не нашелся, что ответить.
Дядя опорожнил стакан в металлическую корзинку для мусора, стоявшую на полу рядом со столом. С тру дом наклонившись, достал из корзинки второй стакан, такой же, и тряхнул его, сбрасывая капли кофе.
— Ты, значит, алкаш. Беда в том, что слишком уж вы тощие.
Из-под стола дядя выудил бутылку, разлил водку по пластиковым стаканам.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— Угу.— Дядя протянул Рафаэлю стакан, что вы тащил из корзинки для мусора.— Я бы дал тебе лет двадцать семь или двадцать восемь.
Рафаэль залпом выпил водку. Поставил пустой стакан на металлический стол.
Дядя опустился жирным задом на стул с полукруглой спинкой. Слишком низкий для такого стала.
— Садись.
Оглянувшись, Рафаэль увидел продавленную софу с обивкой в грядных пятнах. Шагнул к ней, сел.
— Стадо, говоришь, невтерпеж?— спросил дядя. Рановато, знаешь ли. Впрочем, кто может сказать, хогда рано, а когда нет.
С софы Рафаэлю казалось, что голова дяди лежит на столе.
— Учился?
— Я ходил в школу.
— Дай-ка отгадаю. Бросил в четвертом классе?
— В пятом.
— Пил и тогда? Рафаэль не ответил.
— Женился рано.— Губы дяди буквально охватили стакан и высосали из него всю водку.— Небось и не знал, что женишься, а оглянуться ие успел, как вот они, деточки. Трое, кажется? Жена-то у тебя одна, так?
— Нас венчал священник.
— Естественно. Их хлебом не корми, только дай обвенчать таких, как ты.— Дядя посмотрел в стакан, в котором не осталось ни капли.— Согласен. Впереди у тебя полная безнадега.
Дядя улыбнулся, затем сразу нахмурился, посмотрел на Рафаэля, и лицо его вновь расползлось в улыбке.
Водка пошла Рафаэлю на пользу. Он больше не дрожал и не потел. Лишь дышал часто-часто, будто собирался то ли схватиться с неведомым противником, то ли убежать.
— Но у тебя есть какие-то неотложные дела, да? Которые, ты думаешь, тебе нужно закончить. Так ведь?
— Мне хватит нескольких дней.
— Как мы узнаем, что ты вернешься?
— Я вернусь.
— Ты напьешься. И обо всем забудешь. Рафаэль пожал плечами.
— Мы можем все закончить сегодня. Во второй половине дня. Только сначала пострижем тебя. Ты готов покончить со всем прямо сейчас?
— Я хочу тридцать тысяч долларов.
— Твоя работа стоит только двадцать пять.
— Тридцать.
— Мы всегда платили двадцать пять тысяч долларов. И ни цента больше.
— Тридцать.
— Мы найдем кого-нибудь еще, кто согласится на двадцать пять.
Рафаэль помялся,
— Наниматься пришел я один.
— Нам спешить некуда.
— Тогда я все сделаю через несколько дней. Не сегодня. И я хочу тридцать тысяч. Дядя сверлил его взглядом.
— Я услышал об этой работе несколько недель тому назад, — продолжил Рафаэль.— И с той поры этот человек не один раз советовал мне подумать о его предложении.
— Фридо.
— Если вы меня берете, заплатите тридцать тысяч. И мне нужно несколько дней.
— Да ты никогда в жизни не видел и тысячи дол ларов,— усмехнулся дядя.
— Тридцать,— в какой уж раз повторил Рафаэль.
— Я еще не знаю, подойдешь ли ты нам. Я должен посмотреть на твое тело.
— Тело у меня в порядке.
— Мы даже не знаем, стоит ли у тебя.
— Стоит, будьте уверены.
— Какая уж тут уверенность, если ты только пьешь Рафаэль понимал, что спорить нечего.
— Разве вам нужно именно это?
— Еще не знаю. Но импотенты нам не годятся.
— Мне нужны несколько дней, чтобы определиться с деньгами.
— Какими деньгами?
— С тридцатью тысячами долларов.
— А-а-а. Так, знаешь ли, не пойдет. Ты думаешь, что достаточно прийти сюда, снять джинсы, и мы дадим тебе тридцать тысяч? А потом ты уйдешь с этими ты сячами в кармане, пообещав вернуться через несколько дней? Ты что, принимаешь нас за психов?
Рафаэль насупился. Он-то думал, что все так и будет.
— А как пойдет?
— Ларри отведет тебя в банк.
— Кто такой Ларри?
— Мой племянник. Вы виделись.
— А как ваша фамилия?
— Маккарти,— быстро ответил дядя. — Так вот, Ларри отведет тебя в банк. Открывал когда-нибудь банковский счет?
— Нет.
— Так я и думал. А в банке хоть раз был?
— Нет.
— Ларри тебе поможет. Отведет в банк. Покажет, как открыть счет. На твое имя. Положит на твой счет двести пятьдесят долларов. При тебе. Наличными.
— Триста.
— Остальное ты получишь потом.
— Потом?
— Когда отработаешь.
— Как же я узнаю, что вы это сделаете? Я хочу сказать, положите на счет остальные деньги?
Дядя выдвинул ящик стола. Достал лист бумага, положил перед собой, схватил ручку, навис над столом.
— Мы же подпишем контракт, ты и я.
— О,— только и выдохнул Рафаэль.
— И в нем будет сказано, что, как только ты выполнишь работу, за которую берешься, мы вносим на «вой банковский счет двадцать четыре тысячи семьсот пятьдесят долларов.
Рафаэль засомневался, что ровно столько получается, если от тридцати тысяч отнять триста долларов.
— Не та цифра.
— А что ты предлагаешь? Мы не можем заплатить тебе вперед. Ты знаешь, что такое контракт?
Рафаэль молчал.
— Это обязательство. Мы о чем-то договариваемся, Переносим все на бумагу, подписываем, и это означает, что и я, и ты должны все выполнить. Это закон! Как тебя звать?
— Рафаэль.
Дядя написал что-то на листе бумаги.
— Рафаэль...— Он хряпнул ладонью по столу и от кинулся на спинку стула.— А что ты, собственно, ду маешь?
Рафаэль не знал, о чем и думать.
— Ты думаешь, мы — чокнутые? Мы не можем за платить за несделанную работу. Никто так не платит,— дядя понизил голос. Теперь он смотрел Рафаэлю в гла за.— По нашему разговору я уже понял, что ты умница, Рафаэль. И парень отчаянный, иначе ты не пошел бы на такое. Но скажи мне, есть ли другой путь распла титься с тобой? Скажи мне.
Рафаэль не раскрыл рта.
— Тебе нужны деньги, не правда ли? Естественно» нужны. О Господи! Ты не сидел бы здесь, если б не хотел получить много денег. Денег для своей семьи, женьд и троих детей. Кто-то из них болеет? Нет? По слушай, Рафаэшь, только так ты можешь получить день ги. Ничего иного еще не придумано.
Рафаэль встал. Пальцы его осторожно сомкнулись ва пластиковом стакане на столе. Он выразительно по смотрел на дядю.
— Нет вопросов.— Дядя взялся за бутылку и плеснул вг ста кан водки.
Рафаэль выпил водку одним глотком. Вновь взглянул на дядю.
— Тридцать тысяч долларов!
— Черт!— Ладонь дяди ударилась е стол.— Ну н умен же ты! Торгуешься до последнего.
— И триста долларов вперед.
— Назови меня сукиным сыном, если мие кого-нибудь доводилось иметь дело с таким твердым орсшним
Рафаэль почувствовал на себе оценивающий взглядом дяди. Так иной раз смотрели на него женщины.
— Поначалу давай поглядим, что мы покупаем.

[JanaJo]

Lirondel спасибо огромное! ....Как похоже.... читаю-и представляю,как ЭТО читал JOHNNY.... господи,как сразу атмосфера схвачена!..... ужас...

[JanaJo]

....я вчера "под влиянием прочитанного" в очередной раз пересмотрела фильм....и вы знаете, на этот раз мне было страшно даже не от происходящего, а оттого, КАК JOHNNY все это пережил....меня трясло весь фильм и всю ночь.....как страдают его глаза, но, что самое страшное-как он пластически,физически передает эту боль,это безысходное отчаяние....скажу честно, на этот раз меня пронзило в сцене "с прощальной кружкой для жены" то, как выразительна у JOHNNY спина.....когда он , всхлипывая,склоняется над плиткой,а потом так надломленно -болезненно выпрямляется, это движение "опавших плеч" из " Гилберта" (перед "наездом" на сестру)....НЕПОСТИЖИМО.....непостижимо....
"Узри,Господь-я жалок,мал и слаб.
Песчинка в море Смерти-жизнь моя.
Когда б я мог бороться и швырнуть
В лицо тебе проклятье бытия?
Господь, будь я твой царь,а ты мой раб-
Того б не сделал я, что сделал ты со мной.
Узри,Господь, я жалок,мал и слаб." (с)

[Lirondel]

ОХ, да... я тоже под впечатлением. И хорошо, что спонсоры уговорили Джонни сминаться в собсвенном фильме. рафаэль в книге будто списан с него - даже внешне!
Вечером буду сканить дальше

[JanaJo]

Lirondel жду.......

[Lidaria]

Lirondel
Ты не представляешь, как я тебе благодарна... Ты просто умничка! Спасибо большое!...
janajo
Полностью согласна!...
Я когда смотрела фильм, то мне запомнилась еще одна сцена... когда малыш говорит Рафаэлю - папа, я тебя люблю...
Это так... так трогательно... так грустно... у Джонни - Рафаэля такие невообразимо прекрасные глаза в тот момент... полные любви, отчаяния и горя... Джонни все это пропустил через себя, всю душу в это вложил... я прямо чувствую биение его сердца в тот момент, когда Джонни - Рафаэль прощается со спящими детьми... я очень долго не могла (не могу?...) придти в себя после ТАКОГО...

[Лейла]

Lidaria

[JanaJo]

Знаете, сегодня (да как и всегда) ходила под впечатлением фильма,в данном случае," The Brave".....И думала, вот у меня 3 детей....Смогла бы я пойти на такое?....И решила, что -однозначно нет....Я лучше бы прозябала с ними,не знаю,мыкалась бы где нибудь,но- вместе.....

[Lirondel]

Ох. да... У меня даже возникла мысль общими усилиями написать какое-нибудть продолжение и спасти Рафаэля.
Уже неделю хожу под впечатлением от этого фильма с разорванной в клочья душой. Джонни прекрасен тут, как никогда.
А вот та самая глава С, проливающая свет на то, что же произошло после того, как двери лифта закрылись за Рафаэлем.
________________

Глава С

— Вы хотите, чтобы я разделся?— спросил Рафаэль.— Догола?
—Да.
— Здесь?— Он оглянулся на стеклянную стену.
— Да.
— Сейчас?
— Да что у тебя за мысли, черт побери? — рыкнул толстяк в белой рубашке, сидящий за столом.— Что тебе наговорил Фридо? Или ты полагал, что будешь работать в водолазном костюме?
— Смешно все это,— пожал плечами Рафаэль. Ему приходилось раздеваться и ходить голым илр почти голым и когда рядом никого не было, и при людях, своих родственниках или тех, кто знал его с рождения Но разоблачаться в городе, в кабинете, перед человеком которого видел впервые, чьи выпученные глаза нсот рывно следили за ним...
— Да ты, похоже, стесняешься?— удивился дядя Ты просто псих.
— Я не стесняюсь.— Рафаэль сел на диван и стянул башмаки.— Просто моя одежда... Конечно, моя жена старается...
— Я знаю, что ты беден,— кивнул дядя.— Моргал таун. Хочешь еще выпить?
— Нет.
— Вылей,— дядя налил водки в пластиковый стакан и протянул его Рафаэлю.
С босыми ногами, придерживая джинсы с расстегнугой «молнией» левой рукой. Рафаэль, стоят у стола. выпил водку.
— Давай, давай,— заторопил егодадя,— Я не могу сидеть с тобой весь день.
Рафаэль бросил на софу джинсы, рубашку, трусы.
— Хорошо. Вижу, у тебя даже член встал.
— Вы на меня так смотрите,— промямлил Рафаэль. А дядя провел пальцами по его шее.
— Сердце у тебя здоровое?
Инода сердце Рафаэля начинало учащенно биться. Такое случалось, когда он уже прилично набирался, ее хотелось выпить еще.
— Да.
— Ничего у тебя не болело? Терял когда-нибудь сознание?
— Отключался?— переспросил Рафаэль.
— Вот-вот.
— Чуть ли не каждый день,— Рафаэль улыбнулся.
— После пьянки не в счет.
Дядя ткнул указательным пальцем в грудную мышцу Рафаэля. Поднял его руку и подержал на ладони бицепс.
— Дерьмо. Другие живут не лучше тебя, но могут нарастить на костях хоть немного мяса.— Наклонив шись, он провел рукой по левой ноге Рафаэля. Разо гнулся и взглянул на его жнвот. Слегка, без замаха, ударил кулаком, посмотрел, как краснеет кожа. Ущипнул.
— Кожа у тебя не того оттенка,— недовольно пробурчал он. Обошел Рафаэля сзади, обхватил ладонью правую ягодицу.— Задница у тебя еще есть. Но скоро, похоже, исчезнет.— Затем он развернул Рафаэля лицом к себе, раздвинул пальцами губы.— Плохое питание. Был когда-нибудь у дантиста?
—Нет, кажется. Не знаю. Думаю, что нет. Уперев руки в бока, дядя оглядел Рафаэля с головы до ног.
— Знаешь, индеец, у меня складывается впечатление, что ты нам подойдешь. Еще год, и я даже не взглянул бы на тебя. Толку от тебя уже не будет.
Рафаэль потянулся за рубашкой.
— Нет,— остановил его дядя.— Одеваться не надо. Пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты полностью отдавал себе отчет в том, что должно произойти.
Рафаэль вслед за дядей вышел из освещенного кабинета в темный, с грязным полом, склад. Легкий ветерок холодил кожу под мышками, в промежности.
- Ты сможешь потерпеть боль час-другой, не так ли?— по пути спросил дядя.
Рафаэль услышал его, но не ответил, поточу что не знал.
— Разумеется, сможешь.— Дядя все решил сам, - Ты парень крепкий. И уж час-то выдержишь. Я прав?
Они прошли в ту часть помещения, где тяжелые ные шторы, свисающие с потолка, закрывали окна, и на полу стоял массивный деревянный стул, окружении незнакомыми Рафаэлю предметами на треногах.
—Когда-нибудь испытывал боль? Я имею в виду настоящую боль?— Дядя направился к одному из непонятных предметов, коснулся его рукой,— Некоторый нравится, знаешь ли. Они просто балдеют от боли. Может, ты один из них.
Луч ярчайшего света ударил с треноги. Рафаэль ни стинктивно закрыл глаза и отвернулся.
— Так или иначе, ты хочешь сниматься в кино, в этом-то я уверен. Кто, скажи на милость, этого не хочет? Сделаешь, что от тебя требуется, и фильм с твоим участием будут смотреть по всему миру. В Сингапуре, Арегнтине, Морокко. Ты знаешь, где находится Мороко?
— Нет.
— Как бык на корриде. Большинство быков попадают на бойню, где их убивают вместе с коровами. На корриде смерть наступает не сразу, но быку дается возможность показать свой характер, свою доблесть. Надеюсь, ты ли нимаешь, о чем я говорю? Подумай об этом, индеец, Считай себя быком, достойным корриды. Туда попадают далеко не все.
Рафаэль смотрел на массивный деревянный стул. На крепкие кожаные ремни, свисавшие с подлокотников и лежащие на полу у двух передних ножек.
— Да, электрический стул,— подтвердил его догадку дядя.— Выглядит как настоящий, потому что он и есть настоящий. Я вывез его из тюрьмы, когда в штате при няли закон, запрещающий убивать электричеством. Ни этом стуле умирали люди. Много людей.
В ярком свете Рафаэль заметил в трещинках дерева запекшуюся кровь.
— Ты видел когда-нибудь «потрошительный» фильм?
— Нет.
— Тот, где действие происходит в операционной?
— Нет.
— Это наш. Отличный фильм. А другой мы снимали в пещере. Тоже не видел?
— Нет.
— Некоторым такие фильмы не нравятся. Не хватает им духу смотреть на то, что могут выдержать крепкие парни. Такие, как ты, Рафаэль,— Дядя положил руку ему на плечо.— Садись на стул.
Босоногий, Рафаэль переступил через черный кабель, змеящийся по полу, повернулся, сел.
— Я хочу объяснить, что тут должно произойти. Что ты узнал от Фридо?
— Практически ничего. «Потрошительный» фильм. Двадцать пять тысяч долларов.
— Но хоть что-то он сказал тебе? Описал, что...
— В общих чертах,— кивнул Рафаэль.— Суть я уловил.
— Продлится все час, не более. Постоянно помни об этом. О времени. Все закончится. В конце концов тебя избавят от боли. Полагаю, ты будешь счастлив, когда это произойдет.
— Да,— согласился Рафаэль.— Наверное.
— И не забывай о деньгах,— добавил дядя.
— О деньгах?— Рафаэль не сразу понял, о чем речь.
— Как еще такой, как ты, может заработать столько денег? Отвсть-ка мне? А тут прекрасный шанс показать, какой ты молодец. Настоящий мужчина.
— Закон это запрещает, не так ли?— спросил Рафаэль.— Я имею в виду такие фильмы.
— Нет. Тут все по закону,— возразил дядя.
— Я про съемки.
— Да, запрещает. Фридо же говорил тебе...
— Да.
— А теперь я расскажу тебе все, Рафаэль, от начала и до конца. Должен почувствовать твою реакцию, прежде чем подписывать контракт, понимаешь?
— Да.
— Два здоровенных мужика, настоящие гиганты, выолокуг тебя на съемочную площадку,— дядя обвел рукой освещенное пространство.— Мы используем две камеры. Одну стационарную,—дядя указал на центральную треногу,— другую ручную. Снимать мы будем обеими камерами одновременно, Рафаэль, Но оператор только один. Он включает стационарную камеру, далее она работает автоматически, а сам, со второй камерой, переходит с места на место, снимает крупные планы и все гакое. Через некоторое время ты забудешь о его присутствии. Но и с самого начала не нужно тебе смотреть прямо в объектив. Делай вид, что ты и не подозреваешь о существовании камер.
— Хорошо.
— Так вот, эти бугаи подтащат тебя к стулу. Ты можешь сопротивляться. Более того, я хочу, чтобы ты боролся с ними изо всех сил. Делай, что хочешь, лишь бы вырваться из их рук. Им ты вреда не причинишь. Они профессионалы. Так что как бы ты ни пытался, вырваться тебе не удастся. Понимаешь?
— Да.

[Lirondel]

— А желание такое у тебя, скорее всего, появится. Мне доводилось видеть, как ломались самые крутые парни, когда видели, что началась съемка и обратного пути уже нет. Борись что есть мочи. Зрителю это интересно. Его увлекает динамика борьбы.
— Хорошо.
— У стола будет стоять большая дубинка, на столе мы разложим клещи, щипцы, ножи, пинцеты — металлические, полированные, сверкающие. Нет нужды говорить, что, увидев их и вспомнив, для чего они предназначены, ты взвоешь от ужаса и удвоишь — нет, утроишь усилия, лишь бы освободиться. Поверь мне, так оно и будет. Некоторые даже обделывались от страха. Если такое произойдет и с тобой, ничего, это все естественно.
— Понятно.
— Рафаэль, ты должен сразу уяснить, что достоверность будет полная. Этим наш фильм отличается от других, которые ты, возможно, видел. Мы не заливаем все кетчупом и не признаем тех уловок, которыми дурачат зрителя. У нас все натуральное. Мы показываем только то, что снимаем.
— Я знаю. Фридо...
— Так что, ежели тебе захочется наложить в штаны или укусить любого из этих громил, не стесняйся.
Откинувшись на спинку стула, Рафаэль положил руки на широкие подлокотники.
— Хорошо.
— Учти, им это понравится куда больше, чем тебе. Они же сдвинутые. Я хочу сказать, боль доставляет им наслаждение. Ради нее они готовы на все. Так вот, ты будешь вырываться, а они — сдирать с тебя одежду Ты уж постарайся создать им как можно больше трудостей. Пусть как следует попотеют. Это ясно?
— Да.
— Ты же индеец? Может, мы соорудим тебе набедренную повязку. Браслеты на руки. на ноги, боевой узор на щеках. Дельная мысль. Зрителю это понравится. Нужно еще и завлекающее название. К примеру, «Смельчак». Звучит неплохо. Ты согласен? Только что придумал. В нашем деле необходима хорошая голова. Создание фильмов — процесс творческий. Ты не возражаешь, если мы так н сделаем? Оденем и загримируем тебя под настоящего индейца перед началом съемки?
Рафаэль не знал, возражать ему или нет.
— Если мы накрасим тебе скулы, глаза станут больше, для камеры это хорошо. «Смельчак». В этом что-то есть. Чувствуется безудержная храбрость, мужество. Но мужества тебе не занимать, не так ли, Рафаэль? Фильм с твоим участием будут смотреть во всем мире. Представляешь себе? И говорить, выходя из зала: «Какой смельчак!» О тебе.
— Даже если я обделаюсь?
— О Боже. Это же естественно, Рафаэль. В натуре. Все будут знать, что происходит с тобой. Кто не обделался бы, попади на твое место. В «потрошительных» фильмах, Рафаэль, это обычное дело. Более того, случается, что и зрители от ужаса накладывают полные штаны. Ибо мы не прибегаем к каким-либо трюкам. На экране у нас все как в жизни.
От яркого света, от слов дяди у Рафаэля закружилась голова.
— Теперь я хочу рассказать тебе о самом фильме, как я себе его представляю. Хорошо?
— Хорошо.
— Это нужно сделать до подписания контракта. Правда?
— Наверное.
— Они разденут тебя донага, сорвут набедренную повязку, браслеты, украшения, привяжут к стулу,— тут дядя улыбнулся Рафаэлю.— За руки и за ноги. Потом один из них останется рядом с тобой, а второй подойдет к столу,— дядя указал место, где будет стоять стол,— И начнет разглядывать разложенные там инструменты.
— А это еще зачем? Я просто спрашиваю.
— Не спеша выберет щипцы, большие, блестящие, Повертит их в руках, понимаешь. От одного их вида начинает трясти.
— Щипцы?
— Не торопясь вернется к тебе и выдернет какой-нибудь ноготь. В эти дни не стриги ногти, ладно? Чтобы ему было за что схватиться. Руки у тебя будут привязаны. Ноги — тоже. Если хочешь, сожми пальцы в кулак. Не беспокойся. Он с этим справится.
Сидя на стуле, Рафаэль сжал пальцы правой руке в кулак, посмотрел на него,
— Потом один из них заставит тебя открыть рот - он знает, как это делается, сопротивление тебе не поможет — а второй, тот, что со щипцами, наверное, упрется тебе ногой в грудь и выдерет пару передних зубов.
За стеной кто-то включил радио. Рафаэль услышал танцевальную музыку.
— Чтобы изо рта потекла кровь. А тот, что стоял рядом, будет суетиться вокруг, желая заглушить твои крики. Такая у него роль. Крики, по сценарию, выводят его из себя. Вот он и будет то затыкать себе уши, то бить тебя по голове...
— Я не должен кричать? Вы не хотите, чтобы я кричал?
— Наоборот. Ори, как резаный. Да и не забивай себе этим голову. Кричать ты все равно будешь. Повторяю, это же естественно.
— Угу.
— Так что никто не запрещает тебе кричать, Рафаэль. А тот, который со щипцами, вновь отойдет к столу...— дядя опять указал на воображаемый стол,— и на этот раз возьмет большие ножницы. Знаешь, какими раньше стригли овец.
— О.
— Он опустится перед тобой на колени и отрежет какой-нибудь палец на ноге. Возможно, большой. Так что кровь появится и на голове и на ноге.
— Одной?
— Хорошая идея. На двух лучше. Да, он отрежет по пальцу на каждой ноге. А второй мордоворот будет по-прежнему прыгать вокруг, вне себя от твоих кряков.
За стеной зазвонил телефон.
— В таком вот духе, Рафаэль. Я хочу, чтобы с этим у тебя была полная ясность.
Радио приглушили. До Рафаэля донесся невнятный голос племянника, разговаривающего по телефону.
— Он возьмет нож и разрежет здесь,— дядя провел пальцем по левому бедру Рафаэля.— На обеих ногах. Достаточно глубоко, чтобы полилась кровь. Потом здесь,— палец дяди прошелся по левому бицепсу.— Обе руки. И наконец, здесь,— подушечка указательного пальца описала два полукруга на грудных мышцах.
— А я не умру от потери крови?
— Не успеешь. Помни, Рафаэль, ты — парень крепкий, ты показываешь всем, какой ты мужчина, идешь на все добровольно. А боль пройдет. Главное, всегда помни об этом: боль пройдет! Мучения кончатся. Но в тот момент ты будешь вопить от боли. Из тебя будет хлестать кровь, глаза вылезут из орбит,— толстяк глубоко вздохнул, покачал головой, улыбнулся.— Вид крови нравятся зрителям. Чем ее больше, тем лучше.
В горле Рафаэля пересохло. Он сунул палец в рот и сильно укусил его.
— А тот, что держал в руке нож, заменит его на ложку.

[Lirondel]

Рафаэль прокашлялся.
— Ложку?
Дядя помахал рукой перед лицом Рафаэля.
— У тебя оба глаза хорошие?
— Конечно.
— Или один видит лучше другого?
— Вроде бы нет.
— Потому что для нас очень важно, куда поставить дубину,— дядя глянул направо и налево от Рафаэля.— Он вывернет ложкой один твой глаз и оставит его болтаться на щеке. Но нам нужно расположить дубину со стороны оставшегося глаза, сотому что, поверь мне, к тому времени ты будешь неотрывно смотреть на нее. Зрители-то подумают, что ты ешь ее взглядом от неодолимого ужаса. На самом же деле ты будешь видеть в ней единственную надежду на избавление от, казалось бы, нескончаемой муки. Это то самое, что называется иронией. Ирония в фильме необходима. Ты в этом не разбираешься, Рафаэль, но уж поверь мне на слово. Все-таки это не первый мой фильм, так что я знаю, о чем говорю. Мы создаем, возможно, самые лучшие фильмы, потому что у нас все взаправду, никакой яод-делки или вымысла. Мы показываем, как живые люди терпят настоящую боль, как они умирают. Но при этом наши фильмы — искусство, в них есть место юмору. И ты, Рафаэль, будешь сниматься в таком фильме, продемонстрируешь всем, что ты за мужчина,— дядя перевел дыхание.— Поэтому ложкой мы вытавщим один глаз, а дубинку расположим со стороны второго. Чувствуешь, все нужно продумать заранее?
Рафаэль шумно глотнул.
— Потом он возьмет дротики,— это те же стрелы, только древки покороче, а наконечники пошире — и вонзит их сюда и сюда,— дядя указал две точки чуть пониже ключиц.— Его напарник, все еще пытающийся заставить тебя не орать, наконец-то убедит твоего мучителя, что с криками надо кончать. Тот выберет на столе другие ножницы, тоже большие, вернется к тсбе. Один из них разожмет твой рот, а второй вытащит язык и отрежет его ножницами.
Правая рука Рафаэля прижалась к низу живота.
— Допустим...
— Конечно, Рафаэль, не стесняйся. Спрашивай, о чем хочешь.
— Допустим... Я хочу сказать, в тот день, ну, к день, когда мы все это сделаем, меня стошнит?
— Очень хорошо, Рафаэль. Светлая у тебя голова. Постарайся, если сможешь, чтобы блевотина попала не этих парней. Окати их своей блевотиной. То есть ты сам дашь им повод разъяриться, оправдание тому, что они сделают с тобой. Ты меня понимаешь? Блюй, сколько влезет. Перед тем, как приехать сюда, наешься до отвала.
Рафаэль тяжело дышал.
Его трясло.
Опустив глаза, он увидел, что тело его, как пленкой» покрыто мелкими каплями пота.
— Тебе нехорошо?— заботливо осведомился дядя. Радио зазвучало громче. Рафаэль разобрал несколько слов из прогноза погоды.
— Нет, нет.
— Если ты не хочешь знать, что...
— Я в полном порядке. Дядя отвернулся от Рафаэля.
— Потом он возьмет маленькую ножовку, раздвинет тебе ноги и отрежет твой конец.
— Что?— Рафаэль смотрел в спину толстяка.— Я не расслышал.
Тот обернулся. Указал на пенис Рафаэля.
— Отпилит его.
Рафаэль глянул вниз. Пенис его разбух от прилива крови.
Дядя улыбнулся.
—Так и должно быть. Отлично. Он больше не понадобится тебе, Рафаэль. Ты понимаешь. А по сценарию это нужно.
Дрожь волнами пробегала по телу Рафаэля.
— У тебя еще останется один глаз. Даже опустив веки, Рафаэль видел перед собой улыбающееся лицо толстяка.
— Когда один из них поднимет над головой твой член, чтобы показать зрителям, что он отрезал, второй освободит тебе руку. Пользы тебе от этого будет немного. Вскочить со стула все равно не удастся. А он возьмет острый нож и вспорет тебе живот. Вот здесь,— и палец дади описал полукруг под грудной клеткой Рафаэля.— И все внутренности вывалятся тебе на колени. Возможно, он покопается в них руками. Свободной рукой ты можешь бить его. Будет неплохо, если ты сам залезешь рукой в свои внутренности.
Рафаэль сидел, закрыв глаза. Голос дяди долетал издалека. На фоне танцевальной музыки, льющейся из радио.
— А потом один из них взмахнет дубиной и размозжит тебе голову, Рафаэль. И на этом для тебя все закончится. Не волнуйся, ои знает, как это делается. Я видел его в деле. Один удар, и все готово, только мозги летят во все стороны. Ты ничего не почувствуешь.

Рафаэль так и не открыл глаз. Дышал он медленно, через нос, его трясло.
— С тобой все в порядке?
И внезапно Рафаэль понял: толстяку нравится описывать ему все эти мсрэосги. А потому он, Рафаэль, уже и сегодня заработал хоть какие-то деньги.
— Да.
Рука дяди коснулась его потного плеча, шеи. Рафаэль открыл глаза.
—Ну, вставай. Пошли.
Дядя помог Рафаэлю подняться.
— Так что ты об этом думаешь? Ноги Рафаэля подгибались. Он схватился за спинку стула, чтобы не упасть.
— Я думаю, тридцать тысяч долларов. Дядя рассмеялся.
— Действительно, ты крепкий орешек Умеешь торговаться. Настоящий мужчина! Ладно, сдаюсь. Тридцать тысяч долларов. — Он потряс руку Рафаэля.— Договорились!

[Лейла]

Lirondel
Огромнейшее спасибо! Соберусь с духом и прочту.

[Eve]

Lirondel
Боже! Меня аж в пот пробило. Как тяжело всё это. Мамочки!

[JanaJo]

Lirondel спасибо,такая работа! ПРОСТО КОШМАР. я только читала,и мне дурно стало.....Действительно,ХРАБРЕЦ ( мне даже фильм "Braveheart" вспомнился-все эти средневековые казни на потеху толпе...) Тех, кто снимает такое,надо показательно казнить их же способами, чтобы другим неповадно было . мрази .

[Lirondel]

[JanaJo]

Lirondel
настолько безысходно,что,наверное, и фанфик не поможет...подсознательно будешь себе все это представлять....

[Lirondel]

Да, я смотрела, как он общается с соседями, смеется, праздник устраивает - это ж какая боль у него сидит внутри, а снаружи этого не видно совсем!

А еще ужасает, до чего довели в Америке КОРЕННОЕ население!

[JanaJo]

Lirondel короче,после вчерашнего рочтения "главы С" меня трясло всю ночь,такой крупной дрожью (даже во сне), и просто стыдно стало за свою мелочность и безволие в этой жизни....очень стыдно....

[Lirondel]

Не стоит. Ты же не знаешь, на что способна в отчаянной ситуации. Когда Рафаэль пил и водкой глушил в себе безысходность, а сил бросить не находил, он - я уверена - тоже считал себя безвольным.

Кстати, опять же параллель с Джонни. Что глушил в себе он, когда едва не спился и употреблял наркотики? Явно ведь он это делал не для того, чтобы познать новые ощущения.

[JanaJo]

Lirondel он чувствовал себя "не таким как все",не нашедшим свое место в жизни...а рядом не было человека, который бы его поддержал...или были,но он им "не верил"......
Кстати,о "положении коренного населения"...у нас один знакомый в США живет и уже "хорошо воспитан" их моралью.так он как то сказал " а что , индейцам ведт очень нравится жить в резервациях. они все равно не хотят работать и только пьянствуют.." нацизм какой то.....и это мнение ведь поощряется и культивируется!

[Lirondel]

Угу, гравится. Потому что вне резервации они обречены на такое же существование, как и семья Рафаэля. Их не берут на работу только потому. что они индейцы. А споили их белые, чтобы задарма забирать их земли. Ведь индейцы не знали спиртных напитков. они только табак курили.

[Lirondel]

Так, продолжаю
________________
Глава D
— Ларри, иди сюда.
Потом племянник стоял в дверях кабинета, Рафаэль одевался, а дядя, наливая водку в два пластиковых стаканчика, говорил;
— Никогда не видел более смелого парня, Ларри. Ты привел ко мне бесстрашного индейца, Ларри. Наверное, это у них в крови.
Прислонившись к дверному косяку, Ларри наблюдал, как Рафаэль одевается, и молчал.
— К тому же он умеет и торговаться. Придется отвалить этому парню тридцать тысяч долларов. Можешь ты себе это представить?
И вновь ответа не последовало.
— Это будет великий фильм.— Дядя выпил водки и вновь наполнил стаканчик,— Один из величайших. Его будут смотреть по всему миру. Как я тебе и говорил. Весь мир увидит его. Не так ли, Ларри?
Ларри молчал.
Дядя протянул второй стакан Рафаэлю.
— Подумай только. Парень из Моргантауна в фильме, который увидит весь мир. Рчфйэль залпом выпил додку.
— Ларри обойдется,— дядя навернул крышку на бутылку.— Алкоголь он не жалует. Рафаэль надел рубашку.
— Вот что я сейчас хочу от тебя, Ларри: позаботься об этом мальчугане. Мы заключили контракт, так что с этой минуты все должно быть в лучшем виде. Ты знаешь, как я отношусь к моим контрактам, Ларри. Если я даю слово, обратного пути нет. Я хочу, чтоб ты пошел с Рафаэлем в банк и открыл ему личный счет. Ты когда-нибудь открывал счет в банке, Рафаэль?
— Нет.
— Ларри тебе поможет,— Толстяк уселся на стул, заскрипевший под его тяжестью, закинул руки за голову. Рафаэль увидел, что белая рубашка под мышками мокра от пота.
— Так когда мы это сделаем?— Он посмотрел на Рафаэля.— Когда ты хотел бы сняться в фильме?
— Сегодня понедельник...— Рафаэль задумался.— В пятяицу?
— В среду,— возразил дядя.
— У меня семья.
— Мы все подготовим уже к среде.
Рафаэль пожал плечами.
— Мне надо побыть с семьей.
— Конечно,— покивал дядя.— Ты хочешь напиться в стельку.
— Возможно, и так,— не стал спорить Рафаэль. Дядя откашлялся.
— Возможно,— повторил Рафаэль.
— Полагаю, ты прав. Учитывая обстоятельства. Четверг. Тебе хватит времени и напиться, и пообщаться с близкими.
— Четверг...— Рафаэль раздумчиво глянул в потолок.— Хорошо.
— Приезжай к десяти часам.
— К одиннадцати,— покачал головой Рафаэль.— Не хочется ехать на раннем автобусе.
— Почему?
— На нем ездят те, у кого есть работа.
Дяде рассмеялся.
— У тебя тоже есть работа, Рафаэль.
Тот лишь усмехнулся.
— Да. Конечно.
— Ладно. Пусть будет одиннадцать. Значит, мы ждем тебя в четверг, в одиннадцать утра. Так, Рафаэль?
—Да.
— Ты парень смелый, мужественный, поэтому мы ни в чем тебе не отказываем. Понимаешь?
— Я это ценю.
— Вот и отлично. Четверг, одиннадцать утра.— Дядя положил руки на стол.— Ларри, отведи Рафаэля в парикмахерскую, ты знаешь, на Тринадцатой улице. Пусть его постригут, не слишком коротко, я хочу, чтобы он выглядел настоящим индейцем. Ларри, я еще не рассказал тебе о своей идее. Мы наденем на Рафаэля набедренную повязку, украсим браслетами руки и ноги, разрисуем лицо боевым узором. А фильм назовем «Смельчак» или «Каков смельчак», что-нибудь в этом роде. Тебе нравится?
Ларри промолчал.
— Значит, волосы коротко стричь не нужно, ты меня понял? Но пусть его постригут поаккуратнее. Он должен выглядеть симпатичным, добропорядочным индейцем, а не уличной шпаной,— дядя улыбнулся Рафаэлю.— Ты у нас симпатага. Да, сэр. Придя сюда, ты осчастливил нас, Рафаэль. Правда, Ларри?
Рафаэль улыбнулся.
— А после парикмахерской отведи его в банк. Ты знаешь, о каком банке я говорю. Банк, которым мы пользуемся сами. Первый коммерческий. Открой ему счет. На его имя. Какой мы собирались дать ему задаток? Двести пятьдесят долларов?
На лежащем перед ним листке бумага дядя написал $250.
— Триста,— разлепил губы Рафаэль.
— О да,— дядя зачеркнул $250 и написал $300.— Триста долларов. Для того, чтобы открыть личный счет, ты должен положить какие-то деньги в банк. Какую часть от трехсот долларов ты хочешь положить на свой счет?
Рафаэль задумался.
—Сколько нужно, чтобы мне открыли счет в банке?
— Почему бы тебе не положить на счет пятьдесят долларов, Рафаэль?— Дядя написал ва листке: $50. —Тогда ты сможешь взять домой двести пятьдесят долларов и распорядиться ими по своему усмотрению до четверга.
Дядя добавил ниже: $250.
— Хорошо.
— Не забудь отдать Рафаэлю чековую книжку, Ларри. И чтобы ее выписали на его имя. И пусть он позвращается с ней к своей семье. Двести пятьдесят долларов он получит наличными. Пятьдесят останутся на его счету в банке.
— А как с остальными?— спросил Рафаэль.
— С остальными?
— С деньгами, которые мне причитаются?
— Проще простого. Как только ты их отработаешь. я лично пойду и банк и положу деньги на твой счет. чтобы ими могла воспользоваться твоя семья. Двадцат девять тысяч семьсот долларов.
И дядя написал все на том же листке: $29.700.
У Рафаэля перехватило дыхание.
— Но как я узнаю...
— Ты не доверяешь мне, парень?— Дядя побагровел.— Как еще мы можем это сделать? Скажи мне?
— Я не знаю,— честно ответил Рафаэль.
— Если положить тридцать тысяч долларов на твой счет прямо сейчас, думаю, мы уже никогда тебя не увидим. Ты удерешь вместе с семьей.
Рафаэль ничего не ответил.
— Никому еще не удавалось обдурить меня.— Дядя стал пунцовым.
Покраснел и Рафаэль.
— Я не собираюсь вас дурить. Дядя подмигнул Ларри.
— А я бы попытался. Признайся, Рафаэль, ты думал о том, чтобы смыться вместе с деньгами?
— Нет, сэр.
— У тебя и в мыслях не было хапнуть мои тридцать тысяч и дать деру вместе с женой н детьми?
— Нет, сэр.
— Это воровство, Рафаэль. Грабеж. Ты пытаешься ограбить меня?
— Нет, сэр. Не собираюсь я вас грабить.
— Я так и думал. Не может оказаться вором такой смельчак, как ты,— дядя вновь заулыбался.— Но как нам поступить с деньгами? Ты можешь что-нибудь предложить?
Рафаэль подумал и покачал головой.
— Нет, сэр.
— Если у тебя есть идея, скажи мне, и мы тут же ее обсудим.
— Идей у меня нет.
— Но тебе и раньше не платили до того, как работа будет сделана?
— Нет, сэр.
— И, наверное, не давали денег вперед, как предлагаю я, когда ты еще палец о палец не ударил?
— Нет.
— Так скажи, ради Бога,— дядя возвысил голос,— с чего ты взял, что я полностью расплачусь с тобой до того, как ты приступишь к работе? Ответь мне!
— Не знаю. Но я хочу убедиться, что моя семья получит эти деньги. Моя жена...
— Ты не веришь мне, Рафаэль?
— Верю, но...
— Никаких «но». Мне все верят, не правда ли?— Он взглянул на племянника.
— Конечно,— подтвердил Ларри.
— Видишь? Ларри работает со мной. Он знает, что мне можно доверять. Я — деловой человек. Мое слово, что золото. Иначе и быть не может. Ты думаешь, я снял бы больше одного фильма, если б люди не доверяли мне?
— Я не знаю.
— Так я тебе скажу. Бизнесмен не может нарушать своих контрактов. За это его могут посадить в тюрьму, — дядя уставился на Рафаэля.— В тюрьму, Рафаэль!
— Понятно.
— К примеру,— дядя хлопнул ладонью по листу бумаги,— ты подписываешь этот контракт, берешь триста долларов, напиваешься и не возвращаешься, как мы условились, в четверг. Знаешь, что мы сделаем в этом случае?
Рафаэль покачал головой.
— Мы сами придем за тобой, В Моргамтаун. А если не сможем тебя найти, то представим контракт в суд. И кому-то из твоих родственников—жене, одному из братьев, возможно, отцу — придется возвращать нам эти триста долларов.
Рафаэль подумал, что от них-то дядя не получит ни цента.
— Или их посадят в тюрьму. За кражу. За грабеж,— Дядя поднял руку, целя пальцем в грудь Рафаэля.— За грабеж, совершенный тобой.
Рафаэль шумно глотнул.
— Ты этого хочешь, Рафаэль?
Рафаэль покачал готовой. Дядя вновь заулыбался.
— Видишь, что может из этого выйти? Да не печалься ты, Рафаэль. Я же понимаю, что опыта у тебе нет никакого. И не обижаюсь. Ты смелый, крепкий парень, ты заключил выгодную сделку, но для тебя все это внове. Ларри и я прекрасно это понимаем. Не беда, Рафаэль. Забудем об этом.

[Lirondel]

Рафаэль вздохнул.
А дядя повторил, ровно, размеренно:
— После того, как ты отработаешь эти деньги, и лично пойду в банк и положу их на твой счет для твоей семьи.— Он снова написал на бумаге всю сумму $29.700.— Это большие деньги.
— Хорошо.
— Подумай, как обрадуется твоя жена. Все время помни об этом. Потому-то ты и пришел сюда, не правда ли? Так, Рафаэль?
— Да.
— Вот и хорошо,— дядя взглянул на Ларри.— Дело сделано.
— А где контракт?— спросил Рафаэль.
— Это и есть контракт,— дядя поднял лист бумаги.— Что, по-твоему, я писал?
На листе значилось: $250, перечеркнуто, $300, $50, $250 и $29.700 дважды.
Дядя еще раз просмотрел написанное.
— Стандартный контракт. Ты готов подписать его, Рафаэль?— И положил лист на стол, развернув его к Рафаэлю. Протянул ему ручку.
Оперевшись руками на стол, нависнув над ним, Рафаэль пристально вглядывался в контракт.
— Допишите день, И время. Одиннадцать часов, в четверг.
Дядя рассмеялся, подтянул к себе лист бумаги.
— Чувствуешь, Ларри? Этот хитрец ничего не упустит. Я действительно забыл указать время. Одиннадцать часов, в четверг. Ты прав, Рафаэль!— и дописал:
«Четверг, 11 утра». Пододвинул бумагу Рафаэлю.— Не следовало тебе подписывать контракт без этого уточнения.
Рафаэль взял ручку. Медленно вывел: «Р А Э Л».
Дядя кивнул.
— Вот и отлично. То, что надо, Рафаэль.
— Теперь подписывайте вы.
— Конечно. Разумеется. Так и должно быть. Мы оба подписываем контракт. Даем взаимные обязательства,— и написал «Морокко». Показал Рафаэлю.— Вот и все. Подписано и скреплено печатью.
— Печатью?— переспросил Рафаэль.
— Не бери в голову, Рафаэль. Есть такая присказка.— Дядя сложил лист бумаги и передал Рафаэлю.— Ты положишь контракт так, чтобы твоя жена смогла его найти?
Рафаэль взял сложенный листок.
— Пожалуй.
— Контракт и чековую книжку, которую Ларри поможет тебе получить в банке.
— Хорошо.
— А потом, если денег на твоем счету не окажется, твоя родственники смогут призвать меня к ответу,— Теперь дядя смотрел прямо в глаза Рафаэлю.
— Это уж точно,— подтвердил Рафаэль.
Дядя вновь закинул руки за голову.
— Надеюсь, ты не собираешься говорить об этом жене или кому-то еще? До того?..
Взгляд Рафаэля уперся в какую-та точку над головой дяди.
— Этим ты только испортишь ваши последние дни,— мягко продолжил дздя.— Ты меня понимаешь?
— Да,— кивнул Рафаэль.
— Разумеется, они поймут, какой ты храбрец, будут благодарны за то, что ты делаешь для яих, но их охватит грусть и тревога. А тебе хочется насладиться последними днями, проведенными в кругу семьи, так? Она у тебя в Моргантауне?
— Да.
— Тем более. Ты же не хочешь видеть в эти дни одни слезы? Поэтому оставь контракт и чековую книжку там, где жена без труда их найдет. Кто-нибудь сообразит что к чему и пойдет за деньгами. Возможно, твой отец или брат, владелец грузовика.
— Сообразит,— эхом отозвался Рафаэль.
— Лучшего тебе не придумать.— Дядя встал, протянул через стол руку.— Ты отчаянный парень, Рафаэль, да к тому же и умница. Все будет хорошо. Я и этом не сомневаюсь.
Рафаэль подал руку. Дядя крепко сжал ее.
— Итак, Рафаэль, жду тебя здесь в четверг, в одиннадцать утра. Мы пропустим пару-тройку стаканчнков, чтобы подбодрить тебя, хорошо?
— Хорошо?
— Я лишь хочу сказать, чтобы ты не приходил. уже напившись. Нам придется приводить тебя в чувство и это отнимает время, которое, как тебе известно, стоит денег. Ты понимаешь, о чем я говорю? Все уже будет наготове, оператор, два других актера. Это же ясно.
— Да.
Дядя все еще держал руку Рафаэля.
— Конечно, тебе захочется выпить. Не волнуйся, в водке отказа не будет. После твоего приезда. Выпьешь, сколько захочешь. Ты слышишь, что я говорю?
— Да.
— Учти, Рафаэль, если ты заявишьси слишком пьяным, мы не сможем сразу начать съемку, а будем заниматься тобой. Это дополнительные расходы, и мы вычтем их из тех двадцати девяти тысяч семисот долларов, что я должен положить в банк на твой счет. В итоге твоя семья получит меньшую сумму. Ты это понимаешь?
— Да.
Дядя еще раз крепко пожал руку Рафаэля и отпустил ее.
— Отведя этого богача в банк, Ларри.
— Мае нужны деньги,— ответил тот.
— О, конечно.
Дядя достал бумажник, отсчитал шесть пятидесятидолларовых банкнот и протянул племяннику. Ларри взял деньги.
— А стрижка?
И получил еще десять долларов.

[Полина]

Lirondel, спасибо тебе большое!

[Lirondel]

Ой, пока еще не за что. Чуть позже еще будет глава Е - я как раз в процессе сканирования.
Кстати, до меня только сейчас дошло: а контракт-то липовый! Они его еще и обжулили(((( В фильме-то хоть предполагается, что семья рафаэля все-таки получит деньги. А тут - беспросветно((((((

[Полина]

Вот-вот....... семья тут явно денег не получит....
а отберут последнее.... любимого отца и мужа ((((((((((((

[Lirondel]

Глава Е
— Чи*! Только не сюда!
Едва Рафаэль открыл дверь в «Парикмахерскую Керли» на Тринадцатой улице, как на него двинулся невысокою роста, в белом халате, усатый мастер, выставив вперед руку, чтобы остановить его.
— Нет, нельзя! Говорю тебе, только не сюда!
Он взглянул на возвышающегося за Рафаэлем Ларри.
Рафаэль застыл на пороге.
Ларри, не долго думая, подтолкнул его вперед.
Парикмахер попятился.
Ларри закрыл за собой дверь.
— Нет,— лицо парикмахера побагровело.— Не нужен он мне здесь?
— Это ваши проблемы,— пожал плечами Ларри.—-Вам придется его подстричь.
— Никогда!— Парикмахер закрыл глаза, склонил Голову.
Ларри обошел Рафаэля, приблизился к парикмахеру. Посмотрел сверху вниз на лысинку на его темени.
— Хватит трепать языком. Парикмахер вскинул голову.
— Немедленно уведите его из моей парикмахеров!» а не то я позову копоа. Ларри улыбнулся.
— Вы, часом, не знаете мистера Тони Фоллона?
Парикмахер уставился на Ларри.
— Так мистеру Тони Фоллону не понравится, если он узнает, что вы выгнали меня из своей парикмахерской.
Сложив руки на груди, парикмахер посмотрел на Рафаэля, сто волосы.
— Это невозможно. Я не смогу этого сделать. Ларри подхватил со столика иллюстрированный журнал, уселся в кресло.
— Сделаете.
— Я не прикоснусь к нему, пока он не вымоет волосы. Всю голову.
— Меня это не волнует,— ответил Ларри.
— Я не буду мыть ему волосы! Ларри уже пролистывал журнал. Парикмахер вздохнул.
— Чи,— обратился он к Рафаэлю,— видишь раковину у дальней стены? Ты знаешь, как пользоваться раковиной?
Подведя Рафаэля к раковине, он открыл кран холодной воды, добавил горячей.
— Одному Богу известно, какие у тебя болезни.
— Я здоров,— возразил Рафаэль.
— Еще бы,— фыркнул парикмахер.— «Здоров»! Пьяный. Грязный.
Рафаэль взглянул на старые джинсы, разваливающиеся башмаки.
Парикмахер протянул ему пластмассовую бутылку.
— Это шампунь. Ты знаешь, как пользоваться шампунем?
Рафаэль внимательно смотрел на бутылку, словно читал, что на ней написано.
— Сунь голову в раковину, смочи волосы. Выжми из бутылки немного шампуня на голову, взбей пену Я хочу сказать, вотри шампунь в волосы, чтобы они покрылись пеной, затем снова сунь голову под воду в смой пену.— Парикмахер поднял два пальца.-— И повтори то же самое еще дважды. Ты меня понял?
— Обычно я пользуюсь мылом,— объяснил Рафаэль.
— А это шампунь, сегодня вымоешь голову им. Чи! И парикмахер вернулся к посетителю, ожидающему его в кресле.
— Я к нему не прикасался,— успокоил он клиента.
Рафаэль снял рубашку и бросил ее на пол. Сунул голову под струю и, помогая обеими руками, начал мочить волосы.
Вдруг он услышал крики парикмахера. Выпрямился, ударившись головой об один из кранов.
Парикмахер, с ножницами в руках, надвигался на него. Лицо его побагровело от ярости.
— Немедленно надень рубашку! Вода стекала на плечи, грудь, живот Рафаэля. Сверху намокли и джинсы.
— Чи! Кто разрешил тебе снять рубашку?
— Она промокнет.
— И что? Где, по-твоему, ты находишься? Надень рубашку!
Рафаэль на ощупь нашел рубашку. Вода заливала глаза. Он попытался стряхнуть с рубашки волосы, которые налипли, когда она лежала на полу.
— Твое барахла, наверное, ни разу не стирали,— проворчал парикмахер.
— Стирали. И часто,
Держа рубашку в руках, Рафаэль оглядел парикмахерскую. Ларри не отрывался от журнала. Клиент, мужчина средних лет, наблюдал за Рафаэлем в зеркало.
— А чего вы, собственно, пристали ко мне?
— Никто к тебе не пристает.— Парикмахер указал ножницами на грудь Рафаэля.— Посмотри» какой ты грязный.
— Я не грязный,— возразил Рафаэль.— Кожа у меня чистая.— Он провел пальцем по груди.— Потный, возможно. Я потел.
Парикмахер искоса глянул на Ларри, понизил голос.
— Парень, от тебя воняет.
— Я сильно потел.
Парикмахер приблизился еще на шаг.
— Воняет не потом, а твоей гниющей печенкой.
Рафаэль молча смотрел на парикмахера.
— Надень рубашку,— еще раз повторил парикмахер и повернулся.— Вымой волосы.— Размахивая ножницами, он зашагал к ожидающему его клиенту.
Рафаэль по-прежнему держал рубашку в руке.
— Я снимаюсь в кино.
— Разумеется,— хохотнул парикмахер.
— Снимаюсь!
— А я — жена президента! Клиент в кресле рассмеялся,
— Спросите этого человека, Ларри! Он скажет вам, что я снимаюсь в кино. Разве я не снимаюсь, Ларри, скажите ему, что у меня есть контракт на съемку фильма.
Ларри уселся поудобнее.
— Пошевеливайся.
Рафаэль надел рубашку. Пуговицы застегивать не стал.
Вымыл волосы. Сел в кресло, как только оно освободилось.
— Удачи вам,— пожелал парикмахеру предыдущий клиент, отдавая деньги.
— Но вы еще придете, не так ли?— Парикмахер отсчитал сдачу.
Клиент сунул мелочь в карман.
— Не знаю.
— Чи,— парикмахер посмотрел на сидящего в кресле Рафаэля, вздохнул.— Застегни рубашку. :
— Застегни рубашку, Рафаэль,— поддержал его Ларри.— Ты, похоже, возбуждаешь нашего приятеля.
Парикмахер начал багроветь, а Ларри, не дождавшись ответа, продолжал:
— Слушай внимательно, дерьмо собачье. Пострижешь его, как полагается. Не очень коротко.
— Я бы лучше обрил его наголо. Бог знает, кто у него там живет.
— Подстриги аккуратно, но волосы оставь длинными, чтоб закрывали уши. Он должен выглядеть настоящим индейцем.
— Индейцем,— обреченно повторял парикмахер.
— И чтобы все было в лучшем виде, а не то, прежде чем уйти, я обрею тебе голову, и она станет такой же гладкой, как задница младенца. Ты меня понял? — Лерри поднял правую руку, чтобы парикмахер увидел, что она дрожит.— Рука у меня сегодня не слишком твердая, поэтому ты можешь лишиться не только волос, ер и кожи,— указательный палец Ларри нацелился на парикмахера.— Так что никаких шуточек.
— Чи.
А Ларри вернулся к журналу.
— Он снимается в кино.
Парикмахер приподнял несколько прядей.
— Ты когда-нибудь стриг эту гриву?
— Не раз. Меня стрижет жена.
— Чем же она это делает, скажи на милость? Ножовкой?
— Иногда я стригу их сам.
— А ты когда-нибудь был в парикмахерской?
Рафаэль, разумеется, не хаживал в подобные заведения и понятия не имел, сколько стоят стрижка.
— Мне нравится, как меня стрижет моя жена.
— Если она захочет найти работу, присылай ее ко мне.
Рафаэль никогда ранее не видел такого большого, хорошо освещенного зеркала, не доводилось ему и сидеть перед ним. В барах зеркала тускло блестели за стойкой, их загораживали разнообразные бутылки, а добрую половину поверхности занимали выцветшие наклейки с рекламой разных фирм.
Сначала Рафаэль посмотрел на длинные флюоресцирующие лампы вод потолком, отражающиеся в зеркале. Затем на Ларри, сидевшего вполоборота, увлеченного содержимым журнала. Он посмотрел на другие кресла, выстроившиеся вдоль стены, с ножками и подлокотниками из металлических трубок. Заметил, что во многих местах искусственная кожа сидений и подлокотников порвана. Подумал о массивном деревянном стуле, на котором сидел утром, вспомнил запекшуюся кровь, кожаные ремни у основания передних ножек и на подлокотниках. Много людей умерло на этом стуле. Так, кажется говорил дядя. На нем же суждено умереть и ему, Рафаэлю. Он улыбнулся своему отражению в зеркале, только в этот миг осознав, что ему открылась истина. И теперь он знает то, что известно очень немногим: где, когда и как... он умрет. На том стуле, в том бывшем складском помещении, в четверг, перед или чуть перевалив за полдень. Парикмахер, шпыняющий его, словно господин слугу, не знал, когда состоится его встреча со смертью. И Ларри, толстый, светловолосый парень, так гордящийся своим умением читать, не знал этого. И сам дядя тоже.

[Lirondel]

А потом Рафаэль начал рассматривать себя. В туалетной комнате трейлера было треснувшее зеркало, пв» ред которым он брился несколько раз в неделю, но целиком Рафаэль видел себя чуть ли не впервые. Заметая маленькие прыщики на подбородке. Но в основном кожа смуглая и гладкая. Никакой щетины на щеках, как у многих людей. У него, как, впрочем, и у его братьев, почти не было волос ни на теле, ни на лице. Кожа под глазами самая светлая, припухшая. Глаза налиты кровью. На правой челюсти синяк, который появился неделю назад, когда он спьяну упал и ударился неизвестно обо что. По крайней мере, он так думал, надеясь, что никто не двинул ему в челюсть. Рафаэль заметил, какие узкие у него плечи. Раньше-то, он вроде бы это помнил, плечи были шире, мускулистее. А вот ноги, под джинсами, всегда были тощими.
Парикмахер уже вовсю стриг Рафаэля. Он, похоже, увлекся и более ничем не выказывал своего неудовольствия.
Парикмахер сказал, что чует гниющую печенку Рафаэля.
Рафаэль поразмыслил, а так ли это? И что в действительности происходит с его печенкой? Относительно себя Рафаэль не питал никаких иллюзий: при такой жизни будущего у него не было. Каким-то образом (а дядя не ошибся в своей догадке: Рафаэль не помнил, как это произошло) у него оказались жена и трое детей- Им требовались еда, одежда, чтобы ходить в школу, сжиженный газ в баллоне, чтобы Рита могла подогревать пищу, какие-то безделушки, подарки, игрушки, чтобы они знали, что их любят, много всякой всячины, все то, что он видел изо дня в день, но не мог приобрести для них. Государственный чиновник перестал приезжать в Моргантаун, а с ним исчезли и чеки, и продуктовые талоны. Никто более не привозил в Моргантаун излишки еды — какой-нибудь старый, засохший сыр или что-то похожее. Исчезновение чиновника объяснялось по-разному. Одни говорили, что он неплохо устроился где-то на окраине, в престижном районе, проедая денежки, положенные Моргантауну; его видели разъезжающим на новом автомобиле. Другие утверждали, что он умер. Третьи же слышали, что город решил избавиться от Моргантауна, выморить его обитателей голодом. Семья Рафаэля, да и все прочие жители Моргантауна отчаянно нуждались в деньгах, а еще более — в еде. Без денег они не могли уехать из Моргаятауна, найти новые жилища, работу, поселиться там, где их вновь опекал бы государственный чиновник, снабжай деньгами, продуктовыми талонами, излишками еды. Но как сделать все это, Рафаэль не знал. И яе мог ответить на вопрос, что же делать ему самому, его семье. Он всегда принимал жизнь такой, как она есть. И реакция его ничем не отличалась от реакции остальных: заглушить голод, боль, свыкнуться с ними, как можно дольше яе обращать на них внимания, жить, несмотря ни на что. Конечно, Рафаэль уже догадывался, что тяжело болен. Похоже, он сам мог унюхать запах своей гниющей печенки. Еще совсем молодой, он уже стал хроническим алкоголиком, таким же, как и некоторые старики в Моргантауне. Он видел, как они умирали от сгнившей печенки. Высушенные августовским солнцем, замерзшие на декабрьском ветру. Дядя же сказал: «Еще год, и я даже не взглянул бы на тебя. Толку от тебя уже не будет». Рафаэль понимал, что дядя нисколечко не ошибся. И еще он сказал: «Думаю, ты поступаешь правильно, решившись на такое».
Ему потребовалась не одна неделя, чтобы прикинуть, что к чему, после того, как Фридо впервые намекнул Рафаэлю, какую тому предлагают работу. И он пришел к выводу, что продать может только себя, и именно сейчас, потому что потом будет уже поздно.
«Час ты выдержишь, не правда ли?»— спрашивал его дядя.
Лучше мучиться час, чем год, здраво рассудил Рафаэль.
Хорошо бы, конечно, и потратить эти деньги...
— Кинозвезда готова.— Парикмахер бросил ножницы и расческу в раковину. — Надеюсь, я его больше не увижу.
Ларри поднялся.
— Никогда.
Обеими руками Рафаэль попытался стряхнуть волосы с мокрой рубащки. Он заметил, что парикмахер прикрывал предыдущего клиента простыней. Его же стриг без всякой накидки.
— Забирай свое дерьмо с собой, вождь,— пробурчал парикмахер.
Ларри тем временем уже взялся за дверную ручку.
— Эй!— возмутился парикмахер, осознав, что за работу ему не заплатят.
— Заткнись,— осадил его Ларри.— Считай, что та легко отделался.
— Какого хрена?
— А ты ожидал, что я заплачу тебе?— на лице Ларри отразилось удивление.— После такого приема?
— Черт бы вас побрал!— взвизгнул парикмахер.
— Счастливо оставаться,— Ларри открыл дверь.- Пошли, кинозвезда.
____________
*Чи - Сокр. от«чиканос» — прозвище выходцев из Латинской Америки и Мексики и их потомков.

[Lirondel]

Глава F
— Зачем?— спросил Ларри, несколько раз искоса глянув на Рафаэля. Они быстро шли по запруженному толпой тротуару.
— Что — зачем?— не понял вопроса Рафаэль.
— Зачем ты берешься за эту работу? Рафаэль хихикнул.
— А почему бы и нет?
Взяв Рафаэля за локоть, Ларри направил его в обход группы хорошо одетых людей, стоявших перед рестораном.
— Это же тупик.
— Другой путь едва ли лучше. Вы же слышали, что сказал мистер Маккарти?
— Кто такой мистер Маккарти?
— Ваш дядя.
— Я не об этом. Откуда ему знать, что ждет тебя?
— Я алкоголик.
Вновь Ларри скосил глаз на Рафаэля.
— Ты же молод. Моложе меня.
— Тем более.
— Тебе нравится пить. Так продолжай пить.
— Нет денег. Даже на выпивку.
— И ты согласен умереть? Рафаэль споткнулся.
— Мертвым я стою больше, чем живым. Так говорил о себе один человек, которого показывали по телевизору. И я такой же. Мертвый я стою больше, чем живой.
— Не пойму, почему ты выбрал именно этот способ,
— У меня семья.— От жаркого солнца, быстрой ходьбы, мельтешений людей у Рафаэля кружилась голова, его шатало из стороны в сторону.— Для меня все кончено, приятель.
— Так почему не сделать это быстро и без затей?
— Сделать что?
— Покончить с собой. Найти легкую смерть.
— Нет, от этого никому не будет пользы.
— Что ж, тело твое, ты можешь распоряжаться им, как пожелаешь. Подожди.
Оставив Рафаэля у края тротуара, Ларри направился к трем парням, стоявшим у угла здания. Один был в шинели до колен и широкополой шляпе. Ларри пожал руку каждому, но говорил только с тем, что в шинели.
После нескольких коротких фраз Ларри вытащил деньги полученные от дяди, отделил пятилесятидолларовую купюру, добавил десятку, предназначавшуюся парикмахеру за стрижку Рафаэля, и протянул деньги парню в шинели.
Другой парень, стоявший справа, достал маленькие целлофановые пакетики, несколько из них протянул Ларри. Мужчина в шинели посчитал их, кивнул.
Ларри сунул пакетики в карман и зашагал дальше, кивком предложив Рафаэлю следовать за ним.
— Вы употребляете наркотики,— в интонации Рафаэля не слышалось вопроса.
— И что?
— Вы ничем не лучше меня. И дойдете до того же.
— О чем ты?
— Сами знаете.
— Никогда.— Ларри покачал головой.— А тебе следовало бы попробовать. Перед тем, как отправляться на тот свет. Возможно, ты и передумаешь. Ты имеешь полное право попробовать настоящий товар.
Рафаэль улыбнулся.
— Этот товар убьет вас.
Когда они повернули на Коммерческую улицу, Рафаэль хохотнул.
— Благодаря мне вы можете покупать товар.
Они прошли сквозь двойные стеклянные двери и оказались в огромной, с высоким потолком, комнате. После уличной жары Рафаэля начал бить озноб. Пол и стены покрывали плиты из гладкого белого камня. Мебель, будочки кассиров, столы, за которыми сидели люди, конторки, у которых они стояли, темнели полированным деревом.
Рафаэль отметил, что все люди хорошо одеты. Большинство мужчин в пиджаках и при галстуках. Женщина за столом у двери в свитере с открытым воротом, из-под которого виднелась блузка.
Многие удивленно уставились на Рафаэля. Ларри обратился к женшине за столом,
— Этот юноша кочет открыть личный счет.
— Да, конечно,— в голосе женщины слышалось неприкрытое сомнение.— Я попрошу мисс Кристи помочь вам.
— Кто из них мисс Кристи?-— Взглядом Ларри прошелся по ряду столов у стены.
— Женщина в розовом и темном.— Она взяла телефонную трубку, набрала две цифры.
Когда они подошли к столу мисс Кристи, та уже говорила по телефону. Брови ее удивленно поднялись, когда она глянула на Ларри и Рафаэля.
Ларри пододвинул стул и сел.
— Понятно,— сказала мисс Кристи в трубку и положила ее на рычаг.
— Он хочет открыть личный счет,— сказал Ларри,
— Кто — он?— Похоже, мисс Кристи не представляла себе, что такое возможно.
— Как твоя фамилия, Рафаэль?— спросил Ларрш
— Браун.
— Рафаэль Браун,— пояснил Ларри.
Медленно мисс Кристи достала из ящика стола бланк.
— Какую сумму вы намереваетесь положить на счет? Ларри отделил еще одну купюру из выданных дядей.
— Пятьдесят долларов.
— Этого достаточно?— Рафзэль улыбнулся мисс Кристи.
— Заткнись, Рафаэль,— бросил Ларри.
— Как писать, через пи эйч или эф?
— Что писать?— переспросил Ларри.
— Рафаэль.
Ответа Рафаэля Ларри не дождался.
— Напишите через эф.
Перо зависло над бланком.
— А он сам не знает?— спросила мисс Кристи.
— Эф пойдет,— успокоил ее Рафаэль.
— Адрес?— продолжила мисс Кристи. — Моргантаун,— ответил Рафаэль.
— Название улицы?
— Там нет улиц, знаете ли.
— А сам Моргантаун существует? Ларри рассмеялся.
— Вы никогда там не были?
— Я слышала о нем. Наверное, там и почты нет?
— У нас есть маленький магазинчик. Туда приносят все письма для Моргантауна.
— Насколько я слышала, Моргантаун вот-вот должны стереть с лица земли,— вздохнула мисс Кристи.— А у «маленького магазинчика» есть название?
— Магазин,— ответил Рафаэль.— Все называют его магазином.
—«Магазин, Моргантаун,— мисс Кристи произнесла вслух записанные на бланке слова.— Регистрационный номер службы социального обеспечения?
— 340J96728S.
— Однако!..— удивился Ларри.— Значит, ты пытался найти работу.
— И не раз,— подтвердил Рафаэль.