Прошу прощенья за новое вторжение в эту мирную тему, но только что... буквально несколько минут назад в своих архивах нашла сочинения от вдохновения ПКМ. Они настолько доисторические, что сама читаю и ничо вспомнить не могу, даже не представляю, чем кончится. Оказалось, как всегда до конца не довела. Но получалось прикольно. Я вам, наверное, пришлю, если... не возражаете. Просто там снова длинно. Если не хотите читать - не читайте. Просто прикольнусь: пусть первая глава висит на форуме.

I Жюли
-- Да, да, дочка, можешь качать головой и размахивать руками сколько тебе угодно, -- сказал невозмутимо отец.
-- И всё одно я не явлюсь, -- почти вскрикнула Жюли.
-- Жаль, очень жаль, -- так же спокойно проговорил отец, -- очень печально, что ты против. Тем труднее будет тебе выдержать весь приём. Как ты думаешь, приятно мне разве знать твоё отношение к дому Гэлонков и видеть твои муки?
-- Я полагаю, что да, -- отвечала Жюли, -- иначе ты не тащил бы меня туда так настырно.
-- Ты не права, -- лаконично возразил отец и, закрывая за собой дверь, добавил: -- Я не буду тебе мешать, готовься, служанка сейчас прийдёт.
И ушёл. Девушка, раскрасневшаяся от гнева, подошла к окну остудить лицо.
Жюли была дочерью аристократов Альвэ, двадцатилетняя и "непокорная девчонка", как называл её отец. Жили они в приморском городке Кэнло, прямо подле моря. А совсем рядом недавно временно поселились барон с баронессой и сыном Ротэнфельдом, которых немедленно заимел себе в друзья отец Жюли. Ныне вечером барон устраивал приём, семейство Альвэ было приглашено. Жюли сначала и сама радовалась новым знакомым, мило беседовала с баронессой, так что вскоре они были уже почти подругами; пришлась по душе и барону, но наследника опасалась. Как оказалось ненапрасно. Отец Жюли, Гораций Альвэ, решил укрепить дружбу с баронами браком детей. Ротэнфельд был, словно бы, не против, даже довольно искренне старался понравится Жюли, старался во всём ей угодить, мило беседовал с ней и время от времени бросал на неё взгляды, слишком красноречивые, чтобы их не понять. Одна и была беда, что Жюли вовсе не собиралась выходить замуж, она привыкла к вольной жизни, когда она сама могла ковать свою судьбу. Когда отец сообщил, что предстоит приём в доме барона, Жюли категорически отказалась. Родители, не замечавшие никогда её отношения к Ротэнфельду, сначала очень удивились, а потом рассердились. Мать была Жюли неродной, отец женился второй раз после смерти первой жены. Мачеха быстро потеряла терпение, заявила, что "не будет уговаривать эту разбалованную, капризную и своенравную девку", оставив Жюли на растерзание обиженого господина Альвэ. Наверное, с час они с дочерью кричали и спорили, после чего отец вспомнил, что прежняя жена говорила с дочерью спокойно, как с отражением в зеркале, когда хотела смирить дикий норов. Однако и спокойный разговор никуда не привёл, Жюли осталась стоять на своём. И вот теперь она стояла перед окном, пытаясь успокоить свой гнев прохладой с моря, ожидая появления служанки.

Тут она пристально вгляделась в даль: там чернел корабль. Он был весь чёрный: и паруса, и флаг, и мачты, и палуба. Пираты...
-- Доброе утро, синьора Жюли, -- послышалось у неё за спиной.
От неожиданности Жюли вздрогнула, но это была всего лишь служанка, которая принесла платье, туфли и гребень для волос.
-- Доброе утро, Анджела, входи, -- миролюбиво улыбнулась девушка, и служанка поспешила исполнить приказание. "Она, вероятно, слышала нашу перебранку с отцом и боялась, что я сгоряча накричу на неё", подумала Жюли, а вслух сказала: -- милая Анджела, скажи, бывают ли на свете черные корабли?
-- Лишь у флибустьеров, -- услужливо откликнулась Анджела, аккуратно расчёсывая длинные волосы хозяйки, -- а что, не увидали ли вы такой корабль?
-- Так именно, -- спокойно отвечала Жюли, с любопытством ожидая что скажет служанка. Она почувствовала, как рука, держащая в её волосах гребень, мелко задрожала. Потом работа продолжилась. Служанка сдерживала любопытство, но потом не выдержала и спросила:
-- И где же вы его увидали?
-- Да за окном, посмотри сама, если хочешь, -- откликнулась Жюли.
Анджела бросилась к окну, увидела чёрную точку, стремительно приближавшуюся к порту, и в ужасе заголосила:
-- Флибустьеры! Пираты! Они же сейчас будут здесь! Нужно немедленно сообщить вашему отцу!
-- Так беги же скорей, чего ты ждёшь? -- воскликнула Жюли, а служанка уже захлопнула за собой дверь.
Жюли было всё равно, она знала, что город хорошо охраняется, что пиратам сюда не добраться, что хотя бы драться пришлось ей самой... Она улыбнулась, она не умела драться. Против пирата она не потянет, но как хочется увидеть пиратов, сразиться с ними, на шпагах или мечах, всё равно. Увы, это ей, конечно, запрещено. Нельзя. Не женское дело. Она посмотрела на себя в зеркало. Но а если связать волосы и спрятать под шляпу? Если одеть костюм брата? Она вполне сойдёт за мужчину. Она немедленно стала выполнять свои намерения, чтоб узреть хоть одного пирата. Прежде всего она побежала в комнату брата.
-- Сестрица, здравствуй, -- улыбчиво встретил он её, -- как ты спала?
-- Генри, умоляю, не выдавай меня! -- попросила она, падая на колени, -- Мне так нужно посмотреть на пиратов, которые подъезжают к нашему порту, и мне нужна для этого мужская одежда. Я сумею, ты меня знаешь, я так оденусь, что меня никто не признает, только ты не выдавай меня. Пожалуйста, Генри, ты же один человек на свете, который мне по-настоящему близок! Вспомни сколько раз мы с тобой шалили в детстве, сколько затей у нас было. Мы всегда выгораживали друг друга, выгороди же меня ещё раз, братец!

Это было правдой. Генри Альвэ, брат Жюли, был её вечным спутником во всех шалостях и выдумках. Они сколько друг друга помнили всегда были вместе, помогали друг другу, утешали, делили горести и радости, были настоящими верными приятелями. Генри был таким же неуёмным, как и его сестра. Вместе они однажды проучили свою сводную сестру Кэтти, дочь новой мамаши, которая была кокеткой и гордячкой.
-- Встань Жюли, встань, стыдно стоять на коленях перед братом, -- он поднял её и усадил в кресло, -- Ты не хуже меня знаешь, что одевать одежду другого пола запрещено, как грех и преступление. В тебе ведь могут и увидеть девушку. Твой голос, походка, поступки и привычки выдадут тебя. Единственное в чем ты можешь быть уверена - это характер. Но этого мало, очень мало, чтоб притворятся мужчиной.
-- Нет, Генри! Это просто, это так просто, что даже говорить про это не стоит. Я справлюсь, я умею, ты же знаешь меня.
-- Я знаю тебя, именно поэтому догадываюсь, что произойдёт что-то худое. Заметь, Жюли, другой человек давно не стал бы тебя слушать, он закричал бы и выгнал бы тебя, -- брат сделал паузу и рассмеялся, -- Я представил тебя пираткой, тебе бы очень пошла эта роль. Конечно, этого не может произойти.
-- Генри, мы теряем время, -- воскликнула она, -- позволь мне посмотреть. Я же не умею держать саблю в руках, я не стану сражаться. А только посмотрю.
-- Но ведь это же опасно!
-- Всё лучше, чем ехать к этому Ротэнфельду! Я готова идти по доске, только пусть он сгинет куда подальше!
-- Тише, нас может услышать госпожа Элеонора, -- он поднёс палец к губам, -- я дам тебе костюм, только молчи, пожалуйста. А если тебя разоблачат, свали всё на меня, скажи, что это я дал костюм и я же тебя подговорил.
-- О, Генри, мой милый Генри! Ты самый лучший брат в мире! Я ни за что не скажу на тебя, ты ни в чём не виноват.
Она поспешила схватить костюм, поблагодарила его за доброту и доверие, выскочила вон из комнаты и торопливо побежала по ступеням, стараясь не попасться никому на глаза. Вдруг сзади раздался подозрительный голос:
-- Эй, Жюли, куда это тебя пёс понёс?
Это была Элеонора. Она была пожилой учительницей, учила Жюли, Генри и Кэтти языкам и пению. Сама она немножко играла на рояле, но очень скверно, потому ей запретили этому учить других. Она почему-то упоминала в своих словах слово "пёс", была очень недоверчива, жила за стеной у Генри и помимо уроков, любила спать, интересоваться у кухарки что будет на завтрак, обед и ужин и на кого-нибудь громко ворчать, а на кого ей было всё равно.

-- Прогуляться перед поездкой разве плохо? -- отвечала Жюли, боясь, что учительница могла слышать их разговор с братом.
-- Ох, Жюли, неусидчивая ты девушка, нетерпеливая, замуж тебя никто не возьмёт, даже пёс, -- немедленно стала ворчать Элеонора.
Жюли поняла, что та ничего не слыхала, успокоилась и уже хотела ответить "И слава Богу!", но вовремя спохватилась и отвечала так:
-- Я подумаю над вашими словами, госпожа, а сейчас я должна бежать.
-- И позволил тебе отец?
-- Конечно, ни что в нашем доме не делается без его соглашения, -- соврала она.
-- Так ведь он же упрямый, как пёс! Прямо упырь!
-- До встречи, милая госпожа, увидимся, -- торопливо попрощалась Жюли, помахала рукой и побежала дальше. Она уже не слышала запоздалого оклика: "А что у тебя в руках?", она благополучно выбралась из дома и спряталась в саду. Там она связала свои чёрные волосы в узел, нацепила покрепче шляпу, застегнула на костюме застёжки и первый раз в жизни пожалела, что не носит с собой зеркала. А вдруг она не похожа на мужчину? Ну, делать нечего, обратного пути нет.
Жюли вышла за ворота. Там царила страшная суета, все куда-то бежали. "Да, видимо, уже все знают про пиратов", - подумала она и замешалась в бегущей толпе мужчин, про себя радуясь своей выдумке. Среди мужчин её никто не заметит, все решат, что она тоже бежит в бой. И таким образом она оказалась в порту вместе с людьми вооружёнными саблями и пиками. Тут какой-то заросший бородой мужик рявкнул на неё:
-- А ты чего тут делаешь, парень?! Жить надоело?! Брысь от седа, здесь будет бой для мужчин, а у тебя даже кухонного ножа нет!
"Будь я в самом деле юношей, я крепко обиделась бы на него, подумала она, но я ничего не умею, потому буду разумнее". Она послушно отскочила в сторону и вскарабкалась на крупные коробки, плотно уложенные у одного из домов, и попристальней всмотрелась в чёрный корабль. Она видела, как команда бегает по палубе, стреляют пушки, и рушаться, рушаться дома... Люди схватились, и засверкали сабли, слышно было, как метал бился об метал. Жюли всё видела, всё слышала и не могла шевелнуться, так её поразило то хладнокровие, с которым пираты размахивали оружием, а руки их не дрожали, когда лезвие касалось человеческой плоти. Тут она увидела такое, что заставило её привстать и даже вскрикнуть.

Посреди боя, в самом центре народоскопленья вывалился на всеобщее обозрение наследник барона - Ротэнфельд. Он был в изодраной одежде, с взлохмаченой причёской, с искажённым триумфом лицом. Он сражался с одним из пиратов, капитаном. То, что это был капитан, девушка поняла сразу. А пират тут отлетел в сторону и упал лицом к небу. Жюли увидела лицо капитана. В изумлении она застыла без движения, от одного взгляда на этого человека она поняла, что она ждала его долгое время, почти всю жизнь, с тех пор, как она научилась думать. Это тот человек, несомненно, должен был сыграть важную роль в её жизни. Как она это узнала непонятно. Но эти непроницаемые карие глаза, спутанные чёрные волосы, рот, растянутый в насмешливую улыбку, делавшую его каким-то величественным - всё в нём притягивало её взгляд и внимание. Она очень удивлялась этому новому, неведомому прежде ощущению, как вдруг удивление сменил страх. Она не понимала что это за страх. Она боялась теперь ещё и самого этого страха. "Чего я боюсь? Я никогда ничего не боялась!" И тут она поняла, что трепещет за жизнь этого пирата. Нужно что-то делать, все пираты слишком увлечены своими врагами, а Ротэнфельд уже повалил капитана. На какой-то миг Жюли показалось, что пират убит, но вот он снова вскочил, полоснул саблей по ноге противника и, извернувшись, как угорь, встал лицом к его спине. Ротэнфельд обернулся, и тут-то его и сразили. "Убит!" - мелькнуло в голове у ошеломлённой Жюли, которой несмотря на неприязнь к поверженному было жутко смотреть, как убивают знакомого человека. Она, правда, немедленно заметила движения рук и ног поверженого, а потом он и вовсе пополз куда-то в сторону. Но внимание её было вновь подле одного капитана пиратского корабля. Он поспешил куда-то мимо боя, выскользнул в пустое место, попутно победив двух человек. Жюли, увидев, что он направляется в её сторону, скрылась за коробками. Пират и сам вскочил на коробки, уцепился за крышу дома, влез на крышу, и Жюли потеряла его из виду. "Я должна проследить, чтоб с ним всё было в порядке. Я должна видеть его, знать что с ним происходит и хотя бы рискуя своей жизнью спасти его в случаи опасности", - так неожиданно подумала Жюли, искренне поражаясь этим столь неправильным мыслям. Но она вылезла из-за коробок, тоже залезла на крышу, неумело цепляясь за черепицу. Честно говоря, ей ещё никогда ранее не приходилось лазить по крышам, ей это было категорически запрещено. Правда, она задумывалась над этим, да вот только практики было маловато да и причин не было. И вот теперь она должна была во что бы то ни стало догнать, найти этого пирата, но черепица была такая неудобная для бега, что Жюли то и дело падала, рискуя свалиться с крыши, дрожащими руками хваталась за трубы и, наконец, добежала до края, огляделась и... он исчез бесследно. Жюли едва не заплакала. Нет, то, что она в пустую рисковала жизнью на крыше - ерунда, главное, что пират пропал, вот это беда похуже. И как теперь слезать тоже вопрос. Её же могут сейчас заметить, она так высоко. Она склонилась, рассмотрела под собой окно, свесилась на руках, ногами встала на подоконник и очутилась в незнакомой комнате. Это была кухня, стол был почти не прибран, было видно, что от сюда спешно кто-то удирал. Жюли решила убежать, пока не вернулись хозяева, выскочила в окно и побежала так, что только пятки сверкали. Куда же бежать? Дома отца не могло быть, он где-то в районе боя, и к барону её везти некому. Мачеха не обратит на неё особого внимания. Быть может только госпожа Элеонора придирётся. Но нет, Жюли быстрёхонько примчится к Генри и посоветуется с ним. Она влетела на ограду, приземлилась в саду, дрожащей рукой скинула с себя мужскую одежду, одела былое платье, бывший костюм свернула в узел и с ним отправилась в дом. На этот раз ей никто не помешал, она благополучно добралась до комнаты брата, но там его не нашла. "Куда же он мог уйти? Тоже убежал бороться с пиратами? Именно тогда, когда мне так нужен совет!" - думала она.
БАХ!!!

-- Что это? -- воскликнула Жюли, выскакивая в коридор, у госпожи Элеоноры, спешившей сюда же на звук.
-- Что ты здесь делаешь? Неужто уже вернулась? Быстра, как пёс! -- хрюкнула бледная учительница, -- Что-то как бухнуло... как пёс!
Не успели они опомнится, как выше раздался крик.
-- Генри! -- хором воскликнула Элеонора и Жюли и побежали по лестнице.
Оказавшись наверху, Жюли увидела такую ужасную картину: Генри с окровавлённой рукой лежит подле сундука, где хранились все ценности их родной матери, сундук открыт, а тот самый капитан-пират рыскал по сундуку, торопливо перебирая шали, платки, цепочки, цветные камни, книжки, ноты, перья для письма и шкатулки с брошками и кольцами. Элеонора ахнула, что-то возмущённо проворчала, но больше ни на что не отважилась. Генри был бессилен. Жюли не успела ничего подумать. Она не могла его бояться, просто не могла! Она не стала и нападать на него. Она твёрдо сказала:
-- Положи обратно.
Это не произвело никакого эфекта, пират продолжал спешное потрошение сундука. Жюли нахмурилась, толкнула его и закричала:
-- Прочь от этого сундука! Он не твой!
Пират выпрямился и впервые взглянул на Жюли. В его карих глязах вспыхнул огонь насмешки. Он с силой оттолкнул девушку в сторону.
-- Не мешай мне, дура. А вы, -- он повернулся к Элеоноре, -- держите свою сумасшедшую под замком. Целее будете.
-- Оставь сундук, -- тихо прорычала из угла Жюли, поднялась и попыталась сбить пирата с ног, но тот остановил её, скрутил руки. Жюли вскрикнула.
-- Это ты понимаешь, негодяйка? -- прошипел ей на ухо пират, -- А теперь брысь с моего пути, не мешай, я ищу то, что принадлежит мне!
-- Здесь всё принадлежит нашей покойной матери, -- корчась от боли проццедила сквозь зубы Жюли, -- До последней булавки! Убери руки от нашего сундука, мерзавец!
-- И что тебе всё мало, собака? -- прохрипел Генри, с трудом поднимая голову, чтоб не упасть в обморок, -- Будто добра мало! Небось полный корабль золота, а всё туда же, позарез ему этот сундук нужен, словно больше нечего взять, некого грабить. Забирай хоть всю казну, только сундук матери оставь! Не трожь!
Тут пират кончил рыскать, выхватил какую-то книжку и вылетел с ней через окно на улицу. Элеонора ахнула. Жюли бросилась к окну и увидела, что тот побежал к порту. Генри из последних сил крикнул:
-- Сестра! Как брат велю тебе бежать за этим пиратом дабы отобрать у него материну книгу! Мы не имеем права из этого сундука ничего потерять!
И впал в бессознание. В ту же секунду Жюли выскочила вслед за пиратом в окно. Элеонора вскрикнула: "Вот пёс! Ну ведь упрямая как пёс! Ненормальная как пёс! И за ним... в окно... из-за какой-то книги... и Генри... ой!" и стала поднимать Генри с пола.
-- Нет, уй какой тяжёлый. Как пёс. А ведь очень странно, что из всех богатств этого дома пират выбрал именно сундук, а из сундука всего одну странную книжицу. Что-то непонятное, умунепостижимое тут происходит. И где теперь эта негодная Жюли? Что скажет господин Альвэ, когда вернётся? Будет зол, как пёс!
А Жюли бежала по следам заветного пирата. От непривычного быстрого бега, который считался "вульгарным", лёгкие заболели, она, тяжело дыша, добралась до порта и увидала, как пираты поднимают якорь.
-- Скорее! Быстрее!

То был его голос! Тут открылось второе дыхание. Она разбежалась, прыгнула и словно большая белая птица с белоснежными крыльями (на ней было белое платье с веющим подолом) уцепилась за пушку. Она не слышала, как позади неё завизжали женщины, заругались мужчины, возмущённо зашушукались молоденькие девушки, шальные мальчишки восхищённо закричали, восторженно засвистели. Она вобще перестала что-либо понимать. Кое-как она залезла на пушку верхом, попыталась уцепиться за край борта, но не вышло. За борт свесилась огромная, заросшая рыжей бородой, со свирепыми диковато-зелёными глазами рожа, что-то проорала, прорычала, а потом протянулась длиннющая ручища, Жюли подала свою руку, и рука втянула её на борт. Едва встав ногами на корабль, она впервые в жизни ощутила качку, упала, попыталась встать, но потерпела полную неудачу. Вдобавок ещё и "рыжая рожа" толкнул её, и она отлетела к мачте. Над ней непривычно зашумели паруса. Ей казалось, что все кости в теле раскрошены в песчинки, а голова расколота на части. В ушах шумело и свистело. Она от неожиданных событий была напугана и почти ничего толком не видела. Она смогла только прошептать:
-- Отдайте книжку, которую ваш капитан у нас украл. Она нашей покойной матери. Она наша. Прошу, требую, верните.
-- Да, она в самом деле ненормальна, -- раздался рядом уже знакомый голос, но уже не насмешливый, а серьёзный, поражённый поступком этой девушки. Правда, в голосе капитана всегда была нотка высокомерия.
-- Верните, -- молила Жюли, пытаясь унять дрожь и встать на ноги.
-- Не верну, -- лаконично ответил капитан, а потом добавил: -- Отчаянная безумица, знаешь ли ты кто я?
-- Я этого не знаю, но мне достаточно знать одно: у тебя то, что должно быть в нашем сундуке, -- ответила она гордо.
-- Меня зовут капитан Ралтэй, -- сказал он, невольно проникаясь уважением к ней, осознавая, что перед ним всё ж нормальная девушка, -- меня ещё называют Лордом Моря.
-- Называйся как хочешь, а только книгу верни. Отдай её мне, пока корабль не отплыл далеко.
-- Послушай, Ястребиха, сейчас ты попалась в силок и едва можешь говорить, -- в голосе капитана прозвучала почти забота, -- Даже если бы мы тебя отпустили, ты не смогла бы плыть. К тому же если ты получишь книгу, то рука у тебя будет занята, и как же ты станешь грести одной рукой? Книга, которую я взял, в самом деле моя, невероятной случайностью оказавшаяся у твоей матери. Больше мне нечего тебе сказать, корабль уже отчалил, берег далеко. Едва ли ещё ступишь ты на этот берег. Попрощайся же с ним, ты никогда не вернёшься в город Кэнло. Кладите её в каюту, пусть спит.
Последние слова относились уже к кому-то из команды. Потрясённая, напуганная девушка ощутила, как кто-то поднял её и куда-то понёс. Она посмотрела в даль и увидела свой город, порт, народ. И тут она увидала, как за ними плывёт в погоню корабль! "Господь со мной, корабль вызволит меня, отнимет у пиратов нашу книгу. Скорее, скорее... И я выполню завет брата. Я принесу обратно материну книгу". Но тут она оказалась в тёмной каюте, насквозь мокрой, неприятно пахнущей рыбой и водорослями. Она попыталась разобрать в темноте куда же её положили, но ничего не было видно. Только очертания ящиков и цепей, небрежно разбросанных там и тут.

Ну вот, ребяты, сорри, что такое длинное и ты ды и ты пы. Может, кому-то будет не лень мельком просмотреть. У меня там дальше есть, но сразу несколько глав выкладывать не решилась, и так страшно смотреть на такие тексты. Так что состояние шока нужно впрыскивать малыми дозами. Счастливо оставаться.

Ладно, контрольный выстрел в никуда... Из меня просто лабудень прёт, её куда-то девать надо.

Вы можете убить меня, неважно как.
И страшно только то, что мне уже всё равно.
В том мире, где пришлось мне жить, бардак.
Здесь - существую, а живу - не здесь давно.
Я ухожу на волю, прочь.
Я ухожу от вас на волю, ложные друзья.
В то небо, что над головой...
И не вернусь я.
Я не вернусь на землю, где
Уже на заре
Звёзды погаснут.
Не вернусь: никто не ждёт -
Земле неземной полёт
Неясен.
Я не вернусь...
Луна летит за мной, мой верный пёс,
И молчаливо отвечает на любой вопрос.
Я слышу этот неуёмный, светлый лай,
За ним пойду - найду надзвёздный рай.
Я не вернусь. Не бросить мне
Корабль на луне
И пламя созвездий.
Не вернусь в холодный дым.
Мне выпал путь один -
Бегство.
Я не вернусь...
Я не вернусь...
Я слишком далеко, чтоб слышать голоса.
Но это лишь конец Дороги Шума,
А надо мной теперь Тишина.
Я больше не живу под ваших гулом.
Я не вернусь. (Я так решила.)
Я вас не услышу. (Но моё сердце живо.)
Я вас не забуду. (Но память - химера.)
Я вечно лечу. (Полёт - это вера.)
Я не вернусь на землю, где
Уже на заре
Звёзды погаснут.
Не вернусь: никто не ждёт -
Земле неземной полёт
Неясен.
Я не вернусь...

И я это написала только что, в ночь с 30 на 31. И не скажешь, чтобы у меня настроение было ни к шуту... Странно, блин, где бы найти какую луну, которая реально отвечает на все вопросы?

Ох, люди, ну вы здесь и понаписали! Особенно Одиночество-и-Свобода... Ты прости меня, но я это всё не читала по уважительной причине: я, как всегда, в неадеквате...
Обещаю исправиться (в смысле не бросить пить, а прочитать )... Вот.. И пока, как некоторые "падонки", хочу сказать: "Ниасилил патамушта многа букофф"
Ой... Прошу прощения.. Я сама это язык ненавижу.. Но, тем не менее, пользуюсь... *Покорно подставляет лицо под помидорно-тапковый дождь*

Но я здесь не за этим. Скоро опубликую свои 2-3 стиха (уже не помню) на стихире..
А сегодня на меня снизошло вдохновение. Стишок написался. Вот пока его выложу, остальные не буду...
Сегодняшний, свеженький (даже мама не читала, хе) :

АНТИКРИЗИСНЫЙ ТОСТ

Налить по чарке всем! Друзья,
Я праздную свободу!
Быть трезвыми сейчас нельзя –
За это бьют здесь морду.
Я – самый главный дебошир,
Хоть и живу по средствам.
Пойду, как завещал Шекспир,
Убью луну соседством.
Так пейте ж, други, лунный свет,
Закусывая тучкой,
Танцуйте, пойте пьяный бред,
Собравшись дружной кучкой.
Коллеги! Нам ли горевать?
Беда не одолеет
Тех, кто масштабно наплевать
На кризис сей умеет.


Вот.. Если кто будет комментировать, прошу: пишите ПРАВДУ

Капитан Нетрезвая, молодец! Теперь колись, что и сколько надо принять, что бы уйти в такой неадекват? И помедленнее: я записываю...

Одиночество-и-Свобода, Играем! Играем! Играем!

Djurema, сдаётся мне, мы говорим на одном языке
эээ.... *краснеет* как хоть стихотворение? Ведь ещё никому не показывала, правда!
А ведь у меня всегда так: думаю, что написала полную х**ню, пока хоть кто-то не выскажется... впрочем зря я это написала

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

"ПКМ-4" "Талисман Марэллы"
(продолжение 4)


Наверно, ветер служил у него в осведомителях. И он донес ему о цирковом представлении, о беспорядках на площади. Всадник в черном - тайный гость губернатора- пустил лошадь в галоп. Сейчас он не мог опоздать! Слишком многое поставлено на карту! Его стальной взгляд, пущенным копьем летел впереди него, он уже видел свою цель, чувствовал ее, если только может что-то чувствовать хладнокровный, рассчетливый циник.
Он знал про Егора все,все то, что не имело ничего общего с догадками и слухами, сказок он не любил; все его знания базировались на четко выверенных фактах. Знал интересы Егора, пристрастия, привычки, странности. Он бы детально изучил сны Егора, если бы мог туда попасть... Чем больше он узнавал о нем, чем ближе подходил к разгадке его личности, тем больше отстранялся от него: нет - это выходит за рамки, нет - это не по правилам, нет - это нонсенс и вообще не может быть - отступал он, и все же, издали, восхищался им и ненавидел себя за такую слабость.
"Я найду тебя! Я куплю тебя и продам! Ты будешь моей разменной монетой!" - так он защищался от этой слабости, от самого себя. Его звали - Курт Гросс. Он тенью скользил за Егором. Егор знал, что по его следу пущены ищейки, но не предполагал, что на него спустят такого мерзкого пса и, что эта злобная зверюга уже дышит ему в затылок.
Егора, как магнитом, тянуло к людям, которые преодолевая все запреты и ограничения, творили чудеса, к людям ярким, неординарным в любой сфере деятельности, а перед кудесниками сцены, просто трепетал и радовался, как ребенок волшебству их таланта. Он не мог не быть на площади в тот вечер,тем более Митя был чем-то взволнован и опечален. Егор хотел чем-то отвлечь его.
Гросс въехал на площадь чуть раньше гвардейцев, спешился и начал искать Егора. Долго искать не пришлось: он был слишком заметен, что бы потеряться в толпе.
"Копье" Гросса воткнулось в нескольких шагах от Егора. Вопрос - как его задержать? Внешне Егор выглядел безоружным - для тех, кто его не знал, кроме того, его физический статус по самозащите с легкостью укладывался в такое соотношение - 1 к 4-5 нападавшим. Опрокинув очередную атаку, Егор склонился над Биатрис:

- Да очнись же ты, куклена! - просил Егор и легонько похлопал ее по щекам. - Ну, попрыгунья! Рано помирать собралась! Очнись! Он, опять же легонько встряхнул ее. "Голубика в молоке" - пронеслось у него в голове, когда Биатрис открыла глаза. Страх стер все краски с ее лица, оставив лишь смертельную бледность.
- Скрипка - хотела сказать Биатрис, но только беззвучно пошевелила губами.
При падении скрипка задела Егора, рассекла бровь, из раны сочилась кровь.
- Зачем? - наконец овладела голосом Биатрис, - зачем ты мне помешал?

- Помешал?! - опешил Егор. - Эво на! Я хотел спасти тебя, куклена!

- Я могла сама! Я хотела сама! Я сама! Не держи меня! Что происходит?

- Вот сама и разбирайся - с досадой ответил Егор.

Биатрис высвободилась из его рук, и тут же юркнула за широкую спину Егора. Девятый вал бойни уже накрывал их... Джек нырнул в драку, и сабля в его руке уже вычерчивала кровавые узоры на каменной брусчатке. Он, конечно, знал, что площадь будет оцеплена, что шансов вырваться - один к ста. И как всегда это был его шанс! Как когда-то, в первом бою Марселя, Джек и Егор - очень мало знакомые между собой, удивительно верно дополняли друг друга и действовали на стороне тех, кто защищался. Физическая мощь Егора потрясла видавшего виды Джека.
Скрипка должна была погибнуть под ногами дерущихся, если бы... если бы не Джек! Он очень вовремя подхватил ее. Биатрис с ужасом и отчаянием смотрела на него, как на хищника, в лапах которого, оказалось ее дитя.

- Нет!!! - закричала Биатрис и со скоростью и убойной силой выпущенного ядра бросилась к Джеку. А он лишь развел руки в стороны и Биатрис врезалась в него.

-Нет! Не смей! Не смей! Отдай!- рвала голос Биатрис и выхватила скрипку..

Он даже не обнял, просто чуть придержал Биатрис и успел шепнуть ей на ушко, касаясь губами ее виска:

- Все отдам. Но... все потом посмею... И хитро ей улыбнулся.

И заштормило воды двух океанов глаз! Черные и голубые волны схлестнулись друг с другом, увлекая в сумасшедший водоворот единый душевный порыв Биатрис и Джека, как предвестника бури сердечных страстей...

А еще он успел оттолкнуть ее в сторону и выбить нож из руки особо ретивого охотника за ведьмами; в горячке религиозного фанатизма, он мертвой хваткой вцепился в Джека и начал нести такой бред, что Джек решил как можно быстрее успокоить несчастного - оторвал его от себя и одним ударом отправил его далеко за пределы сознания.

- Вернешся, помолись за меня, - крикнул ему Джек, - чтоб я больше так не делал!

Биатрис бросилась бежать, но кто-то сбил ее с ног. Следующее, что она увидела: Егор хватает ее обидчика, поднимает его над головой и куда-то швыряет.

- Нешто драться тебе больше не с кем?!!!!- прорычал Егор.

Дерущиеся замерли на мгновенье. Потом раздался душераздирающий вопль упавшего! Крик поднял на дыбы лошадей гвардейцев, влетевших в толпу. Все, кто еще мерялся силами бросились врассыпную. Егор помог Биатрис подняться. Она прижала к себе скрипку и вдруг заплакала. Егор обнял ее.

- Ну, куклена, не плачь. Жива и слава богу.

Джек искал свободный выход с площади, но все уже было оцеплено. Но, почему-то, военных было гораздо меньше, чем он ожидал. Значит, что-то еще произошло - сделал он вывод. Но что? И получил ответ, когда услышал отдаленный грохот пушек.

- Да неужели! Барбосса! А я ждал тебя несколько раньше. Впрочем, я замечательно провел время - усмехнулся Джек. Его рука легла на рукоять сабли, а взгляд - на точеную фигурку Биатрис, на ее вздрагивающие плечи в объятиях Егора. О, как же не кстати усмехнулся Джек! Наверно, Биатрис почувствовала его горячий взгляд и
обернулась. Она увидела только эту ухмылочку. И, увы, ничего больше...

Джек с силой сжал рукоятку...

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------


Капитан Нетрезвая, а мы бы славно кризиснули на троих - ты, Шекспир и я!

Капитан Нетрезвая, прости ради Бога, что я прислала такую длиннющую писанину. Готова извиниться перед всеми. Лучше бы прозу вообще не присылать, одни только стишки, которые в начале и которые в конце. Ещё раз сорри. Больше не буду.

Количество просмотров - ....... - быстро меняющийся ряд цифр. Любопытство? Комментариев нет. Тишина.


" Снова стою одна. Снова курю, мама, снова.
А вокруг тишина, взятая за основу."

Надеюсь, не разочаровала Вас своими "фантазиями на тему" "ПКМ".


Сегодня в автобусе, на радиоволнах, услышала красивейшую испанскую мелодию. По этой уважительной причине "отсутствовала" на работе. Слушайте:



"ИСПАНКА"


10 лет назад в ее жизни произошла трагедия: ушел из жизни близкий ей человек. Когда сказали - не поверила. На похоронах не проронила ни слизинки; чувствовала себя, как в кинозале и воспринимала все происходящее очень отстраненно. Она не смогла принять эту боль. Она бы не выдержала...

Улыбалась, шутила, ходила на вечеринки, даже флиртовала. Словом, все как обычно. На нее кидали косые взгляды, перешептывались за ее спиной; один из осуждавших бросил ей упрек и у всех на глазах залепил пощечину...

Ее дом опустел. Обрушилась такая тяжелая тишина, что ей иногда казалось - ее самой уже нет. Она не слышала себя. Внешне - светилась и звенела, а внутри -темнота, одиночество и сотни не написанных строчек дневника. Последняя запись о том, как они поссорились, когда она захотела переставить мебель в квартире. Он смешно изменил слово "фен-шуй". Она обиделась тогда, сказал ему, что он консерватор и лентяй. Не написанные строчки... Почему она никогда не говорила ему таких нежных слов? Зачем слова? Если можно прикоснуться, посмотреть в глаза.

Прошли годы - титры на экране - затертый киноприем. Их ставят, когда необходимо соединить две временных линии фильма.
В ее жизни, в общем-то, ничего не изменилось. Все как всегда, все штатно - дом, работа. Из его вещей в доме осталась только гитара. Она висела на стене, на ее грифе была повязана его любимая синяя бандана.

Итак, п р о ш л и г о д ы...

Она спешила с работы: опаздывала к началу любимого сериала. Заскочила в супермаркет за продуктами. Ее втретила музыка - из динамиков рвались ритмы испанской гитары. Сначала, не обратила внимания. Но, вдруг, что-то случилось со звуком. Он взмыл на максимальную мощность. Люди закрывали уши, недовольные уходили из магазина.

Она выронила яблоко, дрожь пробежала по всему ее телу: так играть мог только ОН! Только ОН! Но она ни разу не слышала эту мелодию!

Образ испанской танцовщицы в страстном танце ворвался в давно забытый мир ее фантазий, и на последнем "па", случайно, попал в ее реальность. И весь устоявшийся порядок ее жизни сбился, распался... Хлынувшие слезы смывали ее макияж, удержаться на ногах она не смогла, осела на пол. Размытые очертания прилавков, пятна лиц, гул встревоженных голосов - все, что потом вернула ей память. Открыла глаза уже у себя дома, на диване.

Какой-то мужчина сидел на ЕГО(!) любимом кресле!
ЕГО(!) бандана висела у него на шее!
Он играл на ЕГО(!) гитаре!!!!

Она вскочила с дивана и все гневные слова, которые она знала, что бы оскорбить кого-либо, выплеснула на него. Она даже не разбиралась, как он попал в ее квартиру. Он извинялся, пытался все объяснить. Ему не сразу это удалось. Он рассказал, как ей стало плохо в магазине, что он - врач и случайно оказался рядом.

- Вы отказались от медицинской помощи, просили отвезти вас домой. А я на машине. Вы были в таком состоянии... я побоялся оставить вас одну. Посмотрел вашу аптечку, еле уговорил вас принять успокоительное. Потом вы уснули. Вот и все.

- Вот и все. Уходите. Спасибо.

- Хотите, сыграю вам еще? О, я вас умоляю! Я еще музыкант, по совместительству, - улыбнулся он, - в магазин заехал к другу, он работает так охранником, давно обещал ему диск с моими новыми записями. Ваш инструмент - мечта гитариста! Пожалуйста!

Она согласилась, но только в благодарность за все его хлопоты. Жгучая испанка вернулась! Это ОН(!) играл!
Он увлекся и не заметил, как она выскользнула из комнаты. Она хотела спрятаться, исчезнуть...

ОН НАШЕЛ ЕЕ. ОНА НАШЛА ЕГО. Так бывает.

-----------------------------------------------------------------



МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

Djurema, умница! Миниатюрка удалась, и долой объяснения всего таинственного! Мечта может воплотиться во что-то и перестать быть мечтой, тайна раскрывается... не нужно этого, умоляю вас! Они вместе - и ничего больше!

II. (Продолжение бреда, можно и не читать).

-- Что, потеряла свою пуховую кроватку? -- раздалось совсем рядом.
От неожиданности Жюли ахнула, вздрогнула и прерывающимся голосом спросила:
-- Кто здесь?
-- Я вот думаю, неужели аристократка не могла найти более удобного места для отдыха? -- продолжал насмешливый голос. Непонятно мужской или женский. Для женского слишком грубый, для мужского слишком мягкий, -- Ведь ты аристократка?
-- Я.. я дочь аристократа Горация Альвэ, -- отвечала Жюли немного приходя в себя, -- а ты кто? Как тебя зовут?
-- Меня зовут Сьюзан Полярная Звезда, я работаю женщиной на этом корабле, -- до Жюли дотянулась жёсткая рука. Жюли пожала руку, -- а как твоё имя?
-- Жюли Альвэ. Но я ничего не понимаю. Как это - работать женщиной?
-- А для чего нужны женщины? Готовить, стряпать, лечить, утешать, шить, зашивать. Много дел у женщины. Можно сказать, я нянька, мамка. Всех кормлю, пою, присматриваю за хозяйством. Дел много. Времени не хватает. Я как второй капитан, только по другой части.
-- Значит, ты жена капитана?
-- Нет, -- Сьюзан рассмеялась, -- я ему не подхожу. Ему стряпухи не нужны, характер у меня не тот. Ему если брать жену, так такую, как он сам. Ну то есть, как мужчина. Только ещё умную. Правда, другие пираты за неимением лучшего косились одно время на меня, да я что дура разве?
-- А почему ты сидишь в этой гнилой дыре? Здесь так противно.
-- А, это ерунда, когда привыкнешь, -- беззаботно откликнулась Сьюзан, -- Что ж говорить про мужчин да ещё пиратов? Ничему не удивлйся и ничего не бойся, это просто глупо. Даже золото, когда оно есть, они держат в светлой, удобной каюте, с подушками и прочей роскошью. Да чтоб оно провалилось всё в пасть к морскому дьяволу! Видишь, золото им дороже меня. Словно это оно готовит им пожрать, стирает их драные костюмы, драит их оттоптаную палубу, латает дыры на повязках. Я даже тесаки иногда точу, только мне их мало кто доверяет. Правда, они берут меня играть в карты и кости. Неплохая жизнь у меня, а?
Жюли подумала, что хуже судьбы для женщины не выдумать, а вслух сказала:
-- Ты отличный человек, Сьюзан. Спасибо тебе.
-- Да за что? -- до того искренне вскрикнула Сьюзан, что Жюли не сдержала улыбку. Ей нравилась эта чистосердечная болтовня, которую пиратке было больше некому излить. Жюли жалела её, ей сразу показалась своя судьба ничтожно лёгкой в сравненьи с судьбой Сьюзан.
-- За то, что ты искренна со мной. Уверяю тебя, это оказывает мне большую поддержку. Если ты будешь слушать, я расскажу тебе мою историю.
-- Валяй, всё одно сейчас мне делать нечего: мужики веселятся, они, наконец, добыли то, что искали. А там за ними, судя по грохоту, плывёт ещё один корабль и стреляет в них из пушек. Короче, веселье у мужиков. Валяй, рассказывай.
И Жюли поведала Сьюзан о том, что у неё умерла мать, что отец взял другую жену, что самым близким человеком для неё был брат Генри, что в город приехал барон с семьёй, что отец и барон решили обвенчать её и Ротэнфельда.
-- А ты что же? -- в волнении спросила Сьюзан.
-- Что за вопрос? Опускаться до низкой игры во влюблённую дурочку! Нет, он был противен мне, я избегала наших встреч.
-- Ну вот бывают же такие тупицы на свете! -- со страшным сожалением вскричала Сьюзан, -- Когда подворачивается такой человек, нужно падать перед ним на колени, чтоб после было что есть, где спать, а главное - быть уважаемой и нужной.
-- Вот я впервые слышу от тебя дурные слова. Впрочем, это твои слова, и ни один человек не может за всю жизнь не сказать ничего дурного. Так вот, дальше...
Дальше Сьюзан узнала, как семья баронов пригласила семью Альвэ на званный приём, а Жюли отказалась. Не утаила Жюли и того, что первая увидела пиратский корабль, сразу захотела увидеть пиратов, выпросила у брата одежду и побежала смотреть.
-- Ну и глупо! -- сказала Сьюзан, -- Я так и не могу одного понять: почему аристократка ведёт себя почти как пиратка?
-- Слушай дальше, -- терпеливо продолжила Жюли, -- когда я забралась на те коробки, я вдруг увидела, что ваш капитан борется с Ротэнфельдом. И тут меня поразил страх, какого я прежде не знавала...
И Жюли рассказала всё, что с ней случилось.
-- Значит, ты только и думаешь, что корабль, который мчится в погоню за нами освободит тебя? -- усмехнулась Сьюзан.
-- Я уже не знаю чего я хочу, -- призналась Жюли, -- Мне нужно вернуть книгу обратно, но и узнать почему я с первого взгляда так отметила Ралтэя. Помочь тебе, наконец, в твоей судьбе. Уж очень мне жалко тебя, ведь ты так трудишься, а вокруг тебя такие неблагодарные люди.
-- Ой, святая Мария! -- воскликнула Сьюзан, -- Что за глупости, я ведь нисколько не страдаю. Я женщина на корабле пиратов. Моё прозвище Полярная Звезда. Что ещё нужно для счастья?
-- Друга. Благодарности за труд. Поддержки в трудную минуту.
-- Да, но это... это... Знаешь, ты права. Мне тяжело. Но уходить из пиратов я не хочу.
-- И не уходи. Я буду тебе другом. Даже если корабль сможет освободить меня. Я остаюсь. А домой я ещё вернусь. Я ещё обниму и брата и отца. Но сейчас я удержана на этом корабле, удержана силой, которой противостоять не должна.
-- Благородная, благородная Жюли! -- восхищённо произнесла Сьюзан.
-- Это неглавное, это ничего не значит, -- заметила Жюли, -- Благородная или простолюдимка - ничто, главное, чтоб человеком была.
Вдруг одна из пушек так бухнула, что они на время оглохли.
-- А ведь как становилось тихо, -- пробормотала Сьюзан, приходя в себя, -- Я думала, что мы оторвались. Оказалось ещё нет.
Тут ворвался стройный, белокурый парень-пират и закричал:
-- А-а, Сьюзан! Девка ты чёртова! Тупорылая ты свинья! За борт бы тебя, по доске пустить, на веселицу, на гильетину!
-- В чём дело, Лотос? -- спокойно спросила Сьюзан.
-- На кой дьявол ты дурака валяешь?! Хватай кинжал и в бой!
И он выскочил. Жюли поражённо воскликнула:
-- В какой бой?! Какой кинжал?! Что он как сапожник ругается?!
-- На корабле враг. Я должна помочь в сражении. А Лотос всегда так ругается, -- последовали спокойные ответы, -- Я пойду, а ты сиди здесь и носа не показывай, если не хочешь его лишиться.
И стало тихо. Только дверь щёлкнула. А Жюли думала: "Она женщина! Но она на пиратском корабле! Но она умеет сражаться! Но она спокойна даже тогда, когда какой-то грубиян Лотос орёт на неё последними словами!" Она ждала долго, от нетерпения кусала ногти, теребила кончик своих волос. Наконец, снаружи всё стихло. Открылась дверь, вошла довольная Сьюзан и сказала:
-- Мы победили, вражий корабль горит, он успеет спастись только если немедленно поплывёт обратно. Так он и поступил. Мужики зверски голодные, я пойду готовить жратву. А ты как знаешь, я что-то так и не могу понять что с тобой намерены делать. Надеюсь, ты останешься жива, я почти к тебе уже привязалась.
И Сьюзан вышла. Жюли немного посидела, поразмышляла. Сидеть здесь и ждать, пока скажут что ей предназначено? Или рискнуть, выйти и самой спросить? Нужно оставаться осторожной, но вот так торчать в тёмной, сырой, вонючей каюте не пристало своенравной девушке! "Ха! Сейчас они увидят Жюли - достойную этого корабля!" - так неожиданно подумала она и смело вышла из каюты. Оказывается, что она не замечала в каюте как пролетело время, а сейчас вдруг увидела вокруг себя вечернее багряное небо, красный след от закатившегося солнца и первые звёзды на темнеющем небе. На корабле была разруха. Пираты как добрые братья после славной рыбалки хлопали друг друга по плечу, хвалили - радовались победе. Правда, в их болтовне выскальзывали некультурные словечки, но на них Жюли старалась не обращать внимания. Где-то в вышине прокричал попугай одно единственное слово "Пир-рат!", больше он ничего не умел. Ещё никто из пиратов Жюли не заметил, но тут сзади кто-то стянул с неё кольцо. Она обернулась и увидела, что мелкая обезьяна пытается нацепить семейное кольцо Альвэ себе на ухо, нетерпеливо повизгивает и злится на кольцо за то, что для уха оно слишком мало.
-- Отдай немедленно, -- строго сказала Жюли и протянула вперёд руку.
Обезьяна пронзительно заверещала, захныкала, а кольцо не отдала. Она стала перекидывать его из руки в руку, потом из руки в ногу, из ноги во вторую ногу, а потом кольцо сорвалось и покатилось по палубе. Жюли не смела побежать за ним, она следила, как оно торопливо катиться в сторону пиратов. Тут его подняла чья-то рука. Жюли подняла глаза и увидела, что это капитан Ралтэй.
-- Это ваше, -- сказал он, подходя и протягивая кольцо Жюли, -- будьте осторожнее с нашей мартышкой Луной, она натаскана красть драгоценности. На вашем месте я снял бы с себя все эти побрякушки и оделся бы в мужскую одежду.
-- Где же я её возьму? -- спросила Жюли.
-- Ну, так просто вам тут никто ничего не даст, -- мягко заметил капитан, чуть посмеиваясь, -- Сыграйте с нами в карты или кости. Выиграйте себе одежду, я думаю, что такой милой даме, как вы, не откажет ни один человек на этом корабле.
-- На счёт этого вы заблуждаетесь. Сьюзан Полярная Звезда так же достойна уважения, но на этом корабле оно не водится. Быть может, в будущем эта славная девушка будет утешена за все несправедливости, которые ей пришлось перенести здесь. А в карты я сыграю с удовольствием, но как только научусь.
-- Чтож, с нетерпением ждём этого счастливого дня, -- с усмешкой приподнял свою шляпу Ралтэй, -- Но позвольте, я представлю вас команде... Эй, ребята!
Все пираты уже давно глумливо смотрели на Жюли. Теперь же они перестали выделываться и с нарочито серьёзным видом выпрямились.
-- Господа, позвольте представить вам леди! -- громко объявил капитан, -- Будьте с нею предельно любезными, это вы умеете.
-- А на кой это надо? -- недовольно пробурчал один толстый пират, -- Что она нам, заложница что ль? Мне, стало быть, и на неё готовить нужно будет, лишние деньги за неё заплатить? Кому это надо? Хватило нам и одной Звезды!
-- Господин к-о-к, вам ли это говорить? -- прервал его Ралтэй, -- Разумеется, она не заложница, никто её не похищал. Она сама пришла, потому нужно полагать, что она пришла как гостья. И дайте мне представить вас, что вы как неотёсаные деревенщины? Вот, леди, этот столь любезный человек есть кок этого корабля по имени Эдуард по кличке Рыба. Это, -- капитан указал на белокурого Лотоса, -- руллевой Стивен Лотос; это вперёдсмотрящий Николас Стриж; это мой первый помошник Том Камбала, а этот мой второй помошник Тим Медуза. Наш верный Уильям Зуб вытащил тебя с пушки, -- Жюли увидела "рыжую морду", которой она была обязана своим присутствием на борту. Много ещё людей перечислил капитан Ралтэй, пока, наконец, не сказал: -- Где-то здесь, подле нас бродит обезьянка Луна, она уже однажды сняла с вас кольцо; а в парусах ухает ара Нарцисс. Вот, верно, и всё. Со Сьюзан вы уже знакомы. Теперь, когда все друг друга знают, можно пояснить некоторые до сих пор неясные вещи, а именно: никто здесь так просто не сидит. Либо пашешь, либо - за борт. Это понятно?
-- Да, -- ответила Жюли.
-- У всех есть работа, и я выдумал работёнку и для тебя. Верно ли я понимаю, что ты имеешь некое образование?
-- Верно; какой именно областью образования вы интересуетесь?
-- Любой. Знаешь ли ты латинский язык?
-- Я говорю на нескольких языках, Raltey, -- ответила Жюли по-латински, а потом продолжила по-гречески: -- Зачем вам эти науки, капитан?
-- Прекрасно, -- проццедил Ралтэй, слегка смущённый тем, что не понял ни слова, -- Этому ты будешь учить нашего будущего юнгу, которого мы заберём с Тартуги. Ты так же будешь учить его всему, чему тебя научили профессора.
-- У меня не было ни одного профессора, -- смиренно заметила Жюли, -- Нас с братом учила госпожа Элеонора. Я, правда, знаю языки и немного пою, так же я умею играть на скрипке, ранее меня этому учила мать. Этого достаточно вашему будущему юнге?
-- Да, -- сказал капитан и обратился к команде, -- Господа, полный вперёд! Завтра же мы должны быть на Тартуге!
Корабль пришёл в движение. Все разлетелись по своим местам. Лотос схватил штурвал, Стриж взлетел на верх. Капитан улыбнулся Жюли и произнёс:
-- Этот юнга будет прилежным учеником. Как думаете, сказать вам кто он таков?
-- Да уж скажите, сделайте одолжение.
-- Юнга Диего - сын Сьюзан.
-- В самом деле? -- она сделала усилие, чтоб не вскрикнуть от удивления, -- А я думала, что у Сьюзан нет детей.
-- Мы до недавнего времени считали так же. Но однажды Лотос заметил, как наша Полярная Звезда украткой строчит кому-то писмеца. Я немедленно был об этом уведомлён и начал действовать, чтоб не дай Бог не дать уйти письму, которое, возможно было написано рукой предателя. Отобрав у Сьюзан её письмецо, я обнаружил, что оно к какому-то мальчику, чьего имени не было в письме и которое Сьюзан отказывалась называть даже под угрозой смерти. Я обещал ей, что ничего не сделаю этому мальчику, пусть он даже мой враг, тогда она сказала, что его зовут Диего. А потом, не знаю каким образом, хитроумный Лотос выудил из неё и то, что Диего - её родной сын.
-- Что ж, -- сказала Жюли, -- значит, Сьюзан замужем?
-- В том-то и дело, что нет. Отец Диего - низкий самозванец. Он назывался честным, но был из пиратов. Он в самом деле собирался стать ей мужем, но до этого дело не дошло. Мерзавец бросил её, так как узнал, что ему предстоит быть отцом. Он не хотел иметь детей, он хотел иметь преданную жену, которая ради его пиратства согласится идти с ним на край света. Ей нравились пираты, а тот человек был похож на любого из нашего брата.
-- Да, пираты - удивительный народ, -- согласилась Жюли, -- Лично я не слишком расстроена визитом на ваш корабль. Кстати, я не знаю его названия.
-- Старый "Шторм" достался мне очень давно. Кстати, вашего названия я не знаю так же.
-- Леди Жюли Альвэ... Хотя, с кем я разговариваю? Ни к чему здесь эти высокопарные речи, я Жюли. А вас мне как называть?
-- Только капитаном.
-- Что ж, капитан, расскажите же что этот Диего делает на Тартуге.
-- Этого Звезда не говорила, расспросите её об этом сами, когда найдёте.
Жюли попыталась заглянуть в его глаза, чтоб хотя бы приблизительно узнать что он о ней думает, но карие глаза были по прежнему непроницательными, а тон, каким Ралтэй с ней разговаривал, был по прежнему высокомерен. Это был человек, который никогда никого не любил, считал себя выше любого человека и был необыкновенно горд собой. Это так же очень счастливый человек, так как у него было всё, чего он хотел, а если ему и нужно было что-либо ещё, то даже он сам об этом не догадывался, потому мог считать себя абсолютно счастливым. "Ну что мне в нём? Зачем он нужен мне?" - так подумала Жюли. И на лице её, очевидно выразилась печаль, потому что пират, как бы, смилостивившись, сказал:
-- Жюли (с вашего позволения я так вас и буду называть), вы, верно, тоскуете по дому и приятному бездельству?
-- Отчего же? Мне очень хорошо здесь, капитан. Просто мне очень жаль бедного брата, который один и будет страшиться за мою жизнь.
Ничто не тронуло капитана. Он был бесчувственен к ней, она была не нужна, она была случайной гостьей на пиратском корабле "Шторм". "Но всё одно я должна всё узнать. Я должна узнать для чего матушкина книга пирату. Что в этой книге? И почему я так отношусь к Ралтэю? Почему каждый раз, когда он безразлично на меня смотрит, мне хочется выть? Почему мне так знакомы черты его лица? Почему мне нужно, чтоб эти высокомерные слова стали приветливыми? Почему мне нужно, чтоб в непроницаемых глазах вспыхнул огонь?" Чтоб прогнать эти мысли, она полной грудью вдохнула морской воздух, но это не помогло. В сердце стучали слова капитана, перед глазами вставали глаза капитана.
-- Капитан...
Но тут она заметила, что капитана рядом уже нет, он ушёл, а она стоит одна и смотрит на море.

Одиночество-и-Свобода,спасибо, моя хорошая! Угостилась твоим "Бредом". Еще! Наливай!

"Из миража, из ничего,
Из сумасбродства моего -
Вдруг возникает чей-то лик
И обретает цвет и звук
И плоть, и страсть!"


А вот мой, из нового урожая.

"КОРОЛИ ИЗ "ДУБРОВИНО"


Два бывших друга шли по деревенской улице. Если возможно одновременное шествие двух королей, то выглядело это именно так. Но судьба обернула их в разные
мантии. Один - босой, в драных джинсах, в рубахе нараспашку с закатанными рукавами; на его мускулистом, загорелом теле белели многочисленные шрамы. Другой - как будто, только что, вышел из салона модного кутюрье; его начищенные ботинки, явно, не предназначались для пыльной дороги.

- Эй, старый, поди сюда, поди! Глянь, к дубу пошли. Ой, страшно-то как! Может к участковому,а? Старый, ты че молчишь-то ? - запричитала Ильинична, прильнувшая к забору.

- К дубу пошли, значит говорить будут. Че панику наводишь?

Старик подошел к жене.

- О, повылуплялись-то все! - удивился он. - Будто героев каких встречают. А ну, геть от забора - скомандовал старик. - Че пялишся? Мужики. Напацанились уже. Нормально все будет. Поди в дом.


Древний, могучий дуб шумел зеленой шевелюрой, обрадовавшись встрече со своим давним другом - ветром. Из покон веков, красавец дуб вел летопись деревенской жизни. Под ним назначались свидания, мирились, расставались, устраивались проводы на армейскую службу, решались какие-то общие деревенские проблемы, гуляли свадьбы, поминали навсегда ушедших близких людей. Если в семье рождался мальчик, веточка дуба служила оберегом над входом в дом. Он провожал мужчин деревни на поля сражений И ждал их с победой! И все они возвращались живыми! Изранеными, но живыми!
Вот и Леха вернулся. Грудь в орденах. Босоногий король - первый парень на деревне. Второй... Он знал, что он второй. Страшно завидовал Лехе - красавцу и балагуру, сводившему с ума местных девченок.
Кто же станет королевой? Кому из прелестниц упадет на ладошку счастливая звезда?
Алена. От ее взгляда оба короля теряли свое величие и браваду. Они смотрели на нее, как на живую икону. Первым признался в любви Леха. Конечно же у дуба. Она ответила на скромный лешкин поцелуй. Он легко выпустил ее из своих объятий, как только она отстранилась. На следующее утро все ее крыльцо украсилось полевыми цветами... А Андрей - не отпустил: очень ей тогда понравилось французское шампанское. И замуж ее выдали за Андрея: серьезный бизнесмен, свой шикарный дом в городе, перспективный, надежный молодой человек. Дуб о чем-то пошептался с ветром, и на свадьбу Андрея с Аленой согнались самые темные тучи; весь день лил дождь.

- Привет, дружище, - обратился Андрей к дубу, как будто хотел услышать ответ. - Давно не виделись. И похлопал его по мощному стволу.

- Дружище... - с горькой иронией повторил Леха. Он сел на скамью у дерева. Закурил, глубоко затянулся.

- Где она? - после долгого, тягостного молчания спросил Андрей.

- Приехала позавчера. Как снег на голову. На шею кинулась. Ни одна ба... женщина меня так не целовала...

- Замолчи. Заткнись!

- Да уж, че дальше было, я тебе точно не рассакажу.

- Ты... Ты..! Знаешь, кто ты после этого?

- Знаю. Дурак счастливый...

- Нет, морду я тебе бить не буду. Я не доставлю тебе такого удовольствия!

Леха сидел спиной к Андрею и не видел, что его затылок внимательно изучает дуло пистолета.

Леха обернулся.

- Ну че, дурачек? Знаешь, чем за счастье платят? Жизнью, придурок, жизнью! Андрей нажал на курок.

Осечка. Еще раз осечка. Леха повалил Андрея на землю. Пистолет валялся недалеко от них. Но он все-таки выстрелил. Стрелял муж Ильиничны, в воздух, пока не выпустил всю обойму. На выстрелы сбежались люди. Оба короля вылялись на земле, в грязи, крови и ненависти. На них печально смотрела королева...


На следующее лето дуб не оделся зеленой листвой. Он принял на себя человеческую смерть.

---------------------------------------------------------------

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

Краткие рассказы, содержащие в себе не меньше, чем целый роман - мне это никогда не удавалось. Тебе в этом смысле повезло больше. Так держать! ((афоризм - это правильно отредактированный роман (с) ))

III

"Странно, что кок на корабле есть, а готовит Сьюзан", - подумала Жюли. В камбузе было душно, сильно пахло чем-то варёным, и со всех сторон раздавалось позвякивание посуды. Уже месяц плавала она вместе с пиратами. Юнга Диего уже давно был на борту, каждый день она учила его латинскому и греческому, петь и рисовать. Скрипки на борту не было, а то бы за Жюли дело не стало.
Принятие Диего на "Шторм" было удивительно трогательным со стороны Сьюзан и удивительно торжественным со стороны команды. Корабль на завтрашний же день после появления Жюли прибыл на Тартугу. Жюли поразила неотёсанность народа, живущего там. Все пили, дрались, играли в азартные игры. Было грязно и неуютно. Отовсюду слышались ругань и брань, все друг друга проклинали. Жюли всё терпела, она старалась не обращать внимания, держаться подальше от драк, не вдыхать запаха дыма сигар и спирта. На азартные игры она присматривалась, чтоб уметь играть и выиграть себе мужскую одежду. До того она расспросила Сьюзан про Диего, и Полярная Звезда охотно выложила ей всё.
-- Диего появился на свет, а его отец, конечно, тогда был уже далеко, -- сказала Сьюзан, -- Это был человек низкий. Я была так раздавлена горем, что у меня пропало молоко. Близких людей у меня нет, я сирота. Пришлось отдать ребёнка чужой женщине, у которой так же был ребёнок, а значит было молоко. Звали её... Моника что ли? Не суть; важно, что мой мальчик оказался оторванным от меня. Я решила, что уйду в другой город искать счастья, а потом, когда у меня будут деньги, я вернусь и возьму себе моего Диего. Счастья я не нашла, от толгих пеших походов и горя я стала ещё хуже, чем была. Я поседела раньше времени, видишь? Сейчас я ещё похорошела, а тогда... Я сейчас набросаю мой портрет. Ввалившиеся глаза, подглазицы, твёрдая как рог от ходьбы подошва, спутанные волосы, сгорбленная спина. Это ещё не всё. Не могла же я показаться Диего такой да ещё нищей. Я хотела его счастья. И я оставила его у той женщины. Она, правда, очень мило ко мне отнеслась, когда я пришла к ней однажды спросить про Диего. "Замечательный человек этот ваш Диего, так она сказала мне, такой сообразительный. Вот мой Оливер уже получает образование, а ничто у него в руках не держится. А ваш сын просто не по годам умел! Он много знает, умеет читать и прекрасно колотит мне забор, дрова и полки". Я гордилась. Конечно, ни показаться ему на глаза, ни поговорить с ним, ни, тем более, сказать, что я его мать я не могла. Я любовалась им издали. Моника просто ангел, она милосердно помогала мне. Она кормила меня, одевала, когда мне становилось вовсе худо. И я была ей за это очень благодарна. Я вновь стала походить на человека. Но вот однажды мы столкнулись с Диего в её доме. Он посмотрел на меня очень серьёзно и сказал: "Синьора, у нас с вами глаза одинаковые". Я тут заплакала. А он меня обнял. Дальше мы стали неразлучны, он узнал во мне мать. Моника не была против, она даже радовалась, что мы с ним счастливы. Но вот произошла большая беда: сильно заболел Оливер, сын Моники. Целители были бессильны, нужно было везти Оливера в более большой город к более опытным целителям. Значит, вместе с Моникой и Оливером уедет и Диего. Я плакала. Я не знала что мне делать. Моника и Диего утешали меня тем, что вскоре вернутся. Но я чувствовала, что это не так. Я знала, что если отпущу сына, то никогда более его не увижу. Что-то всё равно произойдёт. Тогда Диего сказал: "Матушка, я уже взрослый. Я много знаю, я крепко сложен, и труд мне лёгок. Я остаюсь с тобою, я стану помогать тебе, чем бы ты не занялась". Мы с Моникой долго отговаривали его. Я говорила, что я не обеспечу его, что он не сможет получать образование, что жить прийдётся тяжело, работать много. Моника уверяла, что они возвратятся, как только Оливер встанет на ноги. "А что если он не встанет?" - подумала я и согласилась оставить сына у себя. Моника тогда спорить не стала. Мы с Диего пошли странствовать. Но однажды нам встретился человек по имени Джо Дэрро, который был профессором. Он так покорил моего Диего своими формулами и уравнениями, что я решилась отдать сына в учение. Профессор Джо Дэрро оказался бедным человеком, к тому же немного неприветливым, так что мне пришлось уйти, взяв с сына договор, что мы будем писать друг другу письма. Первое письмо должна была отправить я, ведь я знала адрес профессора, а Диего моего адреса не знал. Я нашла пиратов. Ко мне вернулась моя страсть к ним, они почему-то всегда были обьектом моих мечтаний и внимания. Я стала работать женщиной на корабле. Всё стало хорошо. Раз в месяц я отправляла сыну письмо, на следующий месяц ответ приходил в тот порт, про который я писала. Всё было прекрасно. Правда, было немного одиноко да и работы много. Но за пять лет, которые я провела под парусами "Шторма", я привыкла. А потом вот ты...
Когда капитан Ралтэй узнал про сына Сьюзан, он велел написать ей, чтоб Диего брал себе отдых от формул и шёл юнгой на корабль. Диего писал, что уже давно закончил учение профессора и вот уже полгода с интересом смотрит на корабли. И вот Диего, двадцатилетний молодой человек добрался до Тартуги и там ожидал мать. Правда, он не сказал где он живёт, потому команды "Шторма" три дня бегала по острову и искала его. Однажды одна из дам довольно нескромно посмотрела на Ралтэя и поздаровалась с ним на ты. Это не понравилось Жюли, она вдруг захотела догнать эту девицу и вспыать ей что следует. Когда же, наконец, был найден Диего, радости не было конца. Они поплыли дальше. Диего учился у Жюли наукам, Жюли училась у Диего карточным играм, которые выходили у него лучше, чем у неё. Вскоре она выиграла себе прекрасный мужской пиратский костюм у самого Лотоса.
-- Что ж, дорогой Стив, а ты одевай платье, -- сострил капитан.
Все украшения она подарила Сьюзан. Она училась фехтованию и обращению с саблями. Она превращалась в пиратку. Она хотела ей стать. Хотя бы не на вечно, но сейчас она должна ей быть. "Это решила не я, так решило небо, думала она, что-то связывает меня и море, и если я покину корабль, то порву эту небесную связь". Она то и дело пыталась уловить в тоне капитана что-то кроме высокомерия, но тот был пуст. Глаза Ралтэя так же были непроницаемы. Однажды рано утром её разбудила Сьюзан, толкая и крича.
-- А... что? -- удивлённо села на кровати Жюли.
-- Как что! -- вскричал Диего, который стоял тут же, -- Ты всё утро вопишь. Твои крики разбудили меня, я испугался и разбудил мать.
-- А что я кричала? -- в лицо ей бросилась краска, она вспомнила, что всю ночь ей снился капитан.
-- Ничего связного, -- сказала Сьюзан, -- то просто кричишь, то перевернёшься на другой бок, то заплачешь, начнёшь просить, чтоб его оставили жить, чтоб тебя убили вместо него. Чушь и ерунда, глупости. Мы ничего не поняли. А кто это о-н?
-- Я ничего не помню, -- соврала Жюли, -- наверняка это был брат Генри.
-- Бедная ты моя, -- обняла её Сьюзан, -- как ты, должно быть, тоскуешь по своему Генри!
-- Не бойся, Жюли, утешься, -- сказал бодрый Диего, который заменял Жюли брата, -- мы с тобою, а Генри ты ещё увидишь. Посмотри: парус полон ветра, волны блестят, а Лотос ждёт новой партии в карты. Прямо по курсу вот-вот возникнет Дюлика. Я готов к урокам, а капитан...
-- Что - капитан? -- до того быстро спросила Жюли, что они удивлённо на неё взглянули.
-- Капитан обещал добыть на Дюлике для тебя скрипку, -- закончил Диего, -- А что это ты, так скрипку ждёшь? Волнуешься из-за чего-то?
-- Я нисколько не взволновалась.
-- Ври больше! А чего тогда покраснела? И вся дрожишь...
-- Раскраснелась я от сна, я после этого бываю иногда красная.
-- От благодарности никто ещё никогда не дрожал, -- возразила Сьюзан.
-- А я умею. И не приставайте ко мне с ненужными вопросами. Идём, Диего, на палубу, будем сегодня учиться подле моря.
Они подвинули стол и два стула к левому борту. Жюли стала говорить по-латински. Жюли задавала вопросы, он отвечал, безжалостно коверкая слова, она поправляла его и продолжала.
-- Сегодня ты должен узнать как разговаривать в обществе, при весьма важных персонах... Что случилось, Диего?
Последние слова она произнесла на их родной языке. Диего сказал, что не понимает что значит "общество", "весьма" и "персоны". Жюли перевела, велела ему запомнить это на будущее и продолжила урок: "Например, с тобой решила поболтать королева Испании..." Уроки были весёлыми, интересными. Потому Диего и схватывал всё довольно быстро, да ещё потому, что сам по себе он был способный. Жюли незаметила, как сзади неё встал капитан Ралтэй и со вниманием стал слушать. Зато это видел Диего, но капитан сделал ему знак, чтоб тот не обнаружил перед ней его присутствия.
-- Ну, хватит на сегодня тарабарщины, верно? -- весело сказала Жюли, заметив на лице ученика смятение и принимая это за усталость. Она не хотела утомлять его, он был ей почти вторым братом Генри, она по-сестрински любила его и желала ему добра.
-- Пожалуй, -- отчуждённо отозвался Диего и выразительно посмотрел на капитана. И улыбнулся ему. Жюли это заметила, нахмурилась и резко повернулась. Увидев капитана, она испуганно и недоумённо сказала:
-- Что вы здесь делаете, капитан? Подслушиваете?
-- При всём желании я не понял бы ни слова из этого сложного языка, -- ответствовал капитан.
Жюли приятно удивилась: раньше он ни за что бы не признался в этом. "Значит, он теперь верит мне, как любому из команды". Кстати, Ралтэй был одним из всех мужчин на корабле (не считая Диего), который разговаривал не ругаясь, вполне доброжелательно и красиво.
-- Его можно выучить, -- неожиданно сказал Диего, странными глазами глядя на них, -- Хотите, Жюли научит вас?
Жюли вдруг ощутила неясное желание учить капитана. Она мигом представила, как он сидит на месте Диего, беседует с ней по-латински, но послушно и смиренно, ведь она же его учительница. И тогда она сможет видеть глаза и слушать голос. Какой же Диего трижды молодец, что предложил это Ралтэю! Но вот что скажет сам Ралтэй? Она в ожидании посмотрела на него.
-- Капитан должен знать больше юнги, -- со своей обычной непринуждённостью и надменностью ответил Ралтэй, -- а выходит, что Диего знает больше моего!
-- То есть вы согласны? -- выпалила Жюли, не узнавая свой голос.
-- Да.
Только аристократическое воспитание помешало Жюли выразить лицом ту непроизвольную радость, которую она ощутила.
И вдруг она, не в силах остановить себя или раздумывать, бросилась к капитану и крепко обняла его. Диего позади неё сверкнул глазами, словно молния мелькнула у него внутри, и торопливо убежал в камбуз к Сьюзан. Капитан так не ожидал этой реакции, что сначала не знал что и делать. Он неумело положил руки ей на плечи, не двигался и тут вдруг впервые за этот месяц заметил, что перед ним девушка. Дело в том, что за всё время прибывания Жюли на корабле она вела себя как пиратка, никак не выдавая своего отношения к нему, и он привык считать её самозабвенной флибустьеркой, жалеющей только о том, что не родилась мужчиной с силой и саблей в руках. И тут неожиданно этот грозный, гордый, величественный, независимый пират, каким всем уже начала казаться Жюли, вновь превратился в девушку, которая месяц назад впервые ступила на палубу "Шторма". Коснувшись её плеча, прикрытого жёсткой пиратской одеждой, он ощутил, что кожа её горит. А Жюли была не жива не мертва от своего поступка. Она ожидала, что капитан оттолкнёт её, закричит, начнёт ругаться, проклянёт её и пустит по доске... но он положил руки ей на плечи.
-- Капитан, простите меня, -- робко сказала она, испуганно отскакивая в сторону, -- я не должна была. Забудьте это, это глупо... немыслимо...
И она, ещё более напуганная непредвиденной реакцией капитана, чем была бы убита его ненавистью, бросилась в ту самую каюту, где до сих пор жила со Сьюзан, где она впервые побывала месяц назад. Ни Полярной Звезды, ни Тигра (так назвали Диего) там не было. Саму её называли Ястребихой, но сейчас она была скорее похожа на раненую голубицу. Весь день она пробыла там, вначале немного плача, но потом, вспомнила кто она. Она как бы говорила себе: "Я не девушка, я - пиратка. Я Ястребиха. Я отважна, умна, горда, грозна и величественна. Я не умею бояться, я не умею плакать, я не умею любить..." Последнее слово "любить" вдруг заставило её лицо побледнеть. Не то от страха, не то от того, что она, наконец, поняла что произошло с ней, когда она впервые в Кэнло увидела капитана Ралтэя. Это слово было ей новым, потому она удивилась и испугалась этого нового. Никто никогда не говорил ей об этом. Она растерялась. Тут ей на глаза попалось зеркало. Она подошла к нему почти боязливо, словно не знала кого в нём увидит. И это, пожалуй, было верно. Стоило ей вспомнить кто она теперь, как в зеркале возникала неистребимая пиратка. Но стоило Ралтэю вновь мелькнуть перед глазами, как в зеркало неожиданно приходила девушка Жюли Альвэ. "Кто я? Кто я?" Она снимала шляпу, одевала её опять. "Довольно долго я была пираткой, пора стать тем, кем я была всегда", - подумала, как вдруг вспомнила слова Генри: "Я представил тебя пираткой, эта роль тебе бы очень пошла". Ну да, вполне возможно, что именно пираткой она всегда себя и чувствовала, а теперь, когда она вдруг попала к настоящим пиратам вместо того, чтоб стать счастливой, она вдруг стала девушкой. И тут в ушах опять прозвенели слова Сьюзан: "Ему стряпухи не нужны, ему если брать жену, то такую, как он сам, то есть, как мужчина". И сразу стало легко, весело. Вот что! Жюли всегда была пираткой и теперь очень боялась, что прийдётся стать девушкой. "Я буду тем, кто я есть на самом деле. И именно такую меня не станут здесь презирать, они, о-н будет верить мне, я стану его верным помошником во всём", - решила она.
Когда Жюли вышла из каюты, было уже за полдень. Команда косилась на неё как-то подозрительно. За месяц к ней вполне привыкли, считали своей, а теперь она вновь стала чужой. Чтоб развеять это заблуждение, она бодро крикнула:
-- Господа! Что за кислые рожи? Или вы все лимона понажрались?
На всех лицах изобразилось сначала недоверие, а потом все бурно стали радоваться. Они узнали ту самую пиратку Жюли Ястребиху, которая весь месяц плавала с ними. Жюли тут же сыграла три партии в покер с Лотосом, все три раза победила. С Уильямом Зубом она посостязалась в быстроте лазания по мачтам. Потом пираты устроили так ими окрещёные Дикие магические пляски. Смысл был в том, что все пели кто что мог, по очереди. И в то время, пока поёт один, все пляшут. На этот раз Жюли так скакала, топала, бегала, прыгала, бесилась наконец, что ни у кого не осталось сомнения, что прежняя Ястребиха вернулась. А когда она три раза подряд прокричала разные пиратские оды, все были сражены, а попугай ара Нарцисс сел ей на плечо и гордо подтвердил: "Пир-рат!"
Сьюзан и Диего весь оставшийся день не разговаривали с ней, делая вид, что слишком заняты своими делами. Жюли этого не замечала, она думала почему капитана она не видела весь день после того конфуза? Она спросила об этом Лотоса, он отвечал, что капитан в своей каюте, приказал никому не входить. "Может быть он решает выбросить меня за борт или оставить в живых", - подумала Жюли.
Ещё месяц прошёл с того дня, а Ралтэй и не думал что-либо делать с Ястребихой. Команда и думать забыла о том, что произошло. Сьюзан и Диего вновь стали её болтливыми учеником и подругой. Жюли была в расстерянности. "Если меня все простили, значит я останусь здесь. Но почему Ралтэй со мной перестал разговаривать? И почему Сьюзан с Диего словно думают, что в любой момент я прыгну на них с ножом? Или они обо всём знают? Быть может Диего, увидев, как я обнимаю капитана, догадался? А команда и сам капитан не догадались? Значит юнга проницательнее матёрых пиратов? Что-то не так". От этих мыслей Жюли становилось жить среди экипажа "Шторма" жутко, ей чудилось, что все обо всём догадались, теперь против неё заговор или что-то похуже. И почему Ралтэй молчит? Тогда Жюли набралась смелости, подошла к нему однажды и как обычно, грубо по-пиратски сказала:
-- А что, капитан, знаете ли вы латинский? Вы как-будто хотели его подучить.
Ралтэй внимательно посмотрел на неё, и тут его глаза впервые стали проницаемыми. Жюли глубоко затонула в его глазах, внимательно глядя в них. Он явно не знал, что о ней думать, девушка она или пиратка? Девушке здесь не место, пусть идёт за борт, но что если он ошибается? Он в жизни себе не простит потери этой
Ястребихи Жюли!
-- Почему бы нет? Сегодня в девять у меня в каюте, Ястребиха, -- ответил он.
И голос его изменился. Если ранее он был высокомерным, то теперь он разговаривал с ней как с равным, достойным соперником. Словно им предстоял не урок, а длинная, красивая схватка. Жюли не знала бояться ей или радоваться. Она никогда не была в капитанской каюте, тон и взгляд капитана настораживали её, зато она впервые в жизни могла поговорить с ним наедине, без свидетелей. Как же ей нужен был в тот момент совет Генри! Постойте ка - Генри! Книга матери, её нужно вернуть, а как это можно сделать, если ни разу не поговорил с капитаном как следует? Нет, она должна пойти на этот урок.

Одиночество-и-Свобода, читаю тебя (можно так?) - как будто попадаю в улей, каждая мысль - трудяга пчелка. Шумные они у тебя! Боюсь чего-то не услышать. А может фишка такая - ты хочешь, что бы тебя услышало как можно больше людей, плюс - каждый слышит что-то свое. Не могу отделаться от ощущения, что сейчас буду читать про свой класс. Экскурс в прошлое можно?

19 мальчишек, 6 девченок. 25 редкостных раздолбаев - сборный спецкласс "Школы олимпийского резерва" (люди - икс, блин)! Помню молоденькую практикантку - будущую учительницу по физике, которую угораздило попасть в нашу компанию. Это твоя Жюли. Я заскочила в учительскую за журналом и случайно услышала, как директор напутствовал ее на урок в нашем классе:" И это ты переживешь..." Она поблагодарила его. Я посмотрела на этот наив в кремпленовом платьи в цветочек и чуть не сказала вслух:" Ну, это вряд ли..." 45 минут она держала оборону всеми физическими формулами какими только знала! А цветочки на платьи вяли, вяли... В конце этой экзекуции она разрыдалась, спрятавшись за оборудование для лабораторных работ. Жаль ли мне ее сейчас? Не знаю. Учитель должен обладать яркой харизмой, как артист, только тогда он будет интересен. И выходить к зрителю с большой любовью. А "любить - прерогатива сильных". Мне страшно за твою Жюли! И все же... девченка, оседлавшая пушку, наверно, способна на многое. У нее благородные порывы. Она решится заговорить с пиратами на языке сеятеля разумного, доброго, вечного ? Надеется заманить их лидера - капитана в чудесный мир знаний? О, это может только влюбленное сердце, одаренное взаимностью. Интересная идея.

У моего Егора Скородумова будут(?) те же порывы. Мой Джек полюбопытствует, конечно,прикинет что к чему, но учиться ни за что не будет. Вот только переносить восхищенные взгляды Биатрис на этого умника, ему будет крайне тяжело.

" !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ЖЕНЬКА !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!"


- Меня зовут Евгения Витальевна. Женька. Играть будем?

- ДА! ДА! ДААА! - ответили дети радостным хором.

Женька нарисовала на большом мячике забавную мордашку и предложила такую игру: она называет свое имя и бросает мячик кому-либо из детей. Поймавший бросает его обратно и называет свое имя - в любой форме - как больше нравится.

Так дети познакомились со совей новой воспитательницей. Для Женьки важно было узнать не только имена своих воспитанников, но и как они двигаются, как меняется их мимика, на сколько уверенно звучат голоса малышей - в общем на сколько они открыты для общения, что хорошего и плохого понатворили родители со своими чадами - подарками природы. Весело все начиналось. А через 2 месяца закончилось бы очень грустно, если бы не Сашка Ветер. Сашка Ветер - "лопоухое торнадо" - как называла его одна из "уволенных" им воспитательниц.

- Евгения Витальевна, вы без году неделя в нашем учреждении, а на вас уже поступают жалобы.

- Елена Борисовна, а я к вам не работать пришла.

- Что? Объяснитесь.

- Я пришла играть!

- Евгения Витальевна! - возмутилась деректриса.

- Елена Борисовна! - в тон ей сказала Женька и рассмеялась.

- Вы должны воспитывать детей. А вас саму еще воспитывать надо!

- Кто вам сказал, что детей воспитывать надо?

- Боже, это же ни в какие рамки... Я всю жизнь отдала детям. У меня 30 лет педагогического опыта!

- Зачем? Зачем жизнь отдавать? Им радость нужна, любовь, понимаете? А жизни... они и своей нахлебаться успеют.

- Это... Это уже наглость!

- Это правда!

- Так, ни какой игры! Вы ,сейчас, по правде, возьмете лист бумаги и напишите заявление об уходе!

- Кто хоть жалуется? На чье имя заявляться?

- Да все! Если вы на смене... Это какой-то кошмар! Весь детсад на ушах стоит! Дети из других групп бегут к вам. Срываются занятия, учебный план!

- Он и должен на ушах стоять!

- Нет, у меня нет слов!

- Не надо! Показываю!

- Господи боже, - чуть не задохнулась от испуга Елена Борисовна, - такое трюкачество опасно для жизни!

- Кстати, Сашка Ветер научился. Я ему только немножко помогла.

- И чему же научился у вас Ветер?

- На ушах стоять.

- Вы отдаете себе отчет?! Приведите себя в порядок.

- Легко.

Женька вернула директорский кабинет в исходное положение.

- Где шторы из актового зала?

- Мы играли "Золотого петушка". Шатер нужен был.

- Крышки от кастрюль кто разукрасил? Кто вообще разрешил брать их с кухни?

- Мы в богатырей играли.

- Господи, хорошо, хоть лошади по коридорам не скачут!

Из коридора послышалось громкое лошадинное ржание...

Елена Борисовна кинулась из кабинета. За ней Женька. По коридору "лошадкой" скакал мальчишка из женькиной группы, в руках у него был мобильный телефон - из него-то и рвались лошади.

- Ветер, ты что здесь делаешь? - строго спросила Елена Борисовна.

- Я не ветер, я - Конек-горбунок! Не смотрите, что я такой маленький, я умею делать чудеса!

- Елена Борисовна, он правда, умеет. Покажи, Сашка.

Сашка подошел к Елене Борисовне и предложил ей дунуть на его кулачек.

- Да дуньте же! Что вам жалко что ли? - Женька умоляюще посмотрела на Елену Борисовну. Елена Борисовна, с явной не охотой, все же дунула. На раскрытой сашкиной ладошке лежала только что оторванная пуговица.

- Все, теперь она волшебная, - шопотом произнес Сашка. - Теперь к ней добро пристегиваться будет.

- Ты же просто оторвал пуговицу, какое волшебство? И кто пришивать будет, мама? - равнодушно спросила Елена Борисовна.

Сашка посмотрел на нее изумленными глазами.

- Вы же добрая, да? - спросил он.

- Конечно, - ответила за нее Женька. Плюс 30 лет в детском саду. Она самый добрый директор на свете.

Сашка счастливо разулыбался и гордо заявил: - А пуговицу я сам пришью, вот!
И поскакал в свою сказку.

Они вернулись в кабинет. Елена Борисовна взяла со стола недописанное женькино заявление и бросила в урну.

- Идите играть, Евгения Витальевна.

- Спасибо, вы настоящая волшебница!

Женька чмокнула в щеку Елену Борисовну и выпорхнула из кабинета.

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

А мне понравилось... эх, моя любимая тема, про детство...
Мне это чем то напомнило Волшебную Страну. Ну, вернее то, о чем она...
И эта сказка всегда с тобой, только глаза закрой...
Браво

Правда, на "Волшебную страну" очень похоже. И на многое другое, в том же духе. Многие пытаются об этом говорить, но не у всех получается, к сожалению. По-моему, у тебя получается, Djurema! Продолжай, продолжай, будем ждать и читать!

*** (безделица без названия)
Памяти Антуана де Сент-Экзюпери. На музыку Скорпионз Send Me An Angel.

Тихий голос – первый снег
Этой ночи земной.
Маленький Принц – звонкий смех,
Его Роза – любовь.
Прошу вас просто помолчать
И послушать небо.
Он идёт рассвет встречать…
Ты таким же не был?
Улетай в небо, маленький ангел!
Улетай на свободу от злых людей…
«Что ты, малыш? Говоришь со змеёй?..
Ты меня напугал…»
Но от меня в городе слёз
Он опять ускользал.
Этот гимн на твоё возвращенье.
Этот гимн на полёт дитя домой.
Столько лиц – ни одной души
На планете Земля.
Только в пустыне, где бьют ключи,
Живы ты и я.
Циник-доктор, романтик-поэт,
Кто из вас мудрей?
У доктора – нож, у поэта – сонет.
И врач режет людей.
Этот гимн на твоё возвращенье.
Этот гимн на полёт дитя домой.
Улетай в небо, маленький ангел!
Улетай на свободу от злых людей…

Одиночество-и-Свобода,Anne_Abberline, Спасибо, мои хорошие, волшебные вы мои! Спасибо, что не уволили мою Женьку. Можно сказать, что рассказ списан с реальных событий. Только в жизни все было гораздо жостче.

Вчера сочинилась песенка:


"ПАРИЖЕТАНГО"


Да, проснусь я завтра не в Париже. Никто не назовет меня - мадам.
И мы с тобой ни чуть не стали ближе, хоть ты подносишь кофе по утрам.

А аромат "Шанели № 5" скажи с каким мне платьем примерять?
У ревности Кардены не в чести. А мне приличий всех не соблюсти...

Джо Дассен нас в танце закружил. О, какие розы ты дарил!
Обещал мне Елисейские Поля... Но не тобой раскручена Земля...

Припев:
Франция... ты сердца моего сенсация!
Моя гламурная красавица!
Моя заветная мечта!

------------

Мелодия для нее по ритмике очень похожа на классическое танго.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

Одиночество-и-Свобода,мудрей тот, у кого Роза. Впервые читаю стихи о "Маленьком принце".Симпатично.

Если честно, сочинялось на музыку, просто потому что это божественная музыка, такую же ангелы поют, я думаю. Хотелось её петь, но - каюсь! - не знаю я этого языка. Вот и сочинила свою версию, чтобы спеть. Если не сранивать, ещё ничего... Так что "симпатично" - это уже много. Там мелодия важнее. И сила голоса.

P. S. Замечательное танго, вот бы его ещё станцевать!

Одиночество-и-Свобода,

Отличное стихотворение! *обожаю Экзюпери*

Djurema,
"ИСПАНКА", "ЖЕНЬКА", "ПАРИЖЕТАНГО" очень понравились. Веет чем-то близким и родным. (Для меня). Спасибо!

Киви,СПАСИБО!

"С О Н"

Настя очень редко видела сны. Даже, немного, завидовала своим подругам, которые баловались с калейдоскопом снов чуть ли не каждую ночь, если не было других развлечений... Но, если, Казанова-Сон, все-таки, заманивал в свои объятия настину Монашку-Ночь... меркли краски дня! И сон обязательно сбывался.

В тот день, Настя прогуляла первую пару в институте. Вернее - просидела на кровати, тупо разглядывая узоры на пододеяльнике. Мама несколько раз заглядывала в ее комнату, что-то говорила, спрашивала. Последний раз зашла с большой отцовской кружкой. И только тонкий аромат травяного "бабушкиного" чая привел Настю в себя. Мама присела рядышком, обняла дочку.

- Что? Опять? - спросила мама.

- Ага.

- Кто?

- Серега Туманов. Он целовал меня, мама.

Материнское сердце в ужасе вздрогнуло. Немая сцена. Потом, она сделала несколько глотков из кружки и прерывисто вздохнула. "Туманов! Серцеед! Распутник! Гад!Мою доченьку - скромницу, умницу!" - про себя запричитала она.

- На, выпей, Настюша.

- Спасибо.
Настя обеими руками взяла кружку и пригубила чай.

- Мам, он меня из роддома встречал. Все были - ты, папа, девченки все и...Земнухов. Странно... он же в Америке.

Мама вскочила с кровати и, с трудом проговаривая слова, произнесла:

- Я вчера видела их бывшую соседку. Вернулись Земнуховы. Что-то не заладилось у его матери с мистером Арсманом. Говорила же - наши мужики лучше.

- Мам, сядь. Лучше - сядь. Я двойню родила. Мальчика и девочку.

- Дочечка...
Мама всплеснула руками и чуть не села мимо кровати.

- Через 9 месяцев, мама.

- Да ну, что ты! Брось давай, глупость какая-то.
Мама не могла скрыть охватившей ее паники: она бессмысленно крутила кольцо на пальце.

- Ага. И сколько поколений в нашей семье живет эта глупость? У глупости короткий век, мама.

- Так, короче, собирайся в институт. Там видно будет.

В институте Настя волей не волей стала засматриваться на Туманова. Он не мог не заметить такой перемены. Не то, что бы это его удивило... Он привык к женскому вниманию. Просто несколько озадачило: что он будет делать с этой малышкой? Да что ему из этих девочек-ромашечек гербарий собирать? Не прошло и месяца, Туманов начал отвечать на странные взгляды Насти - улыбнется, подмигнет - ради забавы. А Настя давала торжественные клятвы перед домашним зеркалом, что перестанет смотреть на Туманова и не покорится судьбе. Она очень старалась и вскоре перестала его замечать. Туманов вздохнул с облегчением, но где-то его мужское самолюбие было задето. Иногда ему очень хотелось подойти к ней и спросить:"П о ч е м у?" Дальше начали происходить совсем не понятные вещи... Немые диалоги между ними зависали в воздухе и взрывали тишину одним лишь вздохом, если хотя бы один раз за день их глаза встречались.

А у Земнухова разразился День рождения. Из Америки прикатил мистер Арсман. Снял зал в самом шикарном ресторане города. Была приглашена вся студенческая группа... и иже с ними... Арсман оплатил выступление известных эстрадных певцов, закупил пиротехнику для фейерверков. Он мог бы устроить для всех прогулку на звездолете... - все, что бы сделать приятное своей любимой женщине, угодить ее сыну.
Туманов пригулял с шикарной, длинноногой блондинкой. В разгар веселья, она, изрядно подвыпившая, полезла на сцену. Туманов стащил ее оттуда, затолкал в такси и попросил водителя "закатать ее на все". Арсман оплатил ее путешествие.
Настя никогда не бывала на таком грандиозном Дне рождении. И танцевала, танцевала, танцевала, как Золушка на балу. Танец - ее стихия, захватил ее всю! Разгоряченная бокалом вина, Настена жгла, жгла, жгла! От принцев не было отбоя. Но их лица снесла бешенная карусель праздника. Лишь одно лицо она видела четко, как балерина в фуэтэ, лишь в одних глазах так страстно горел огонь ее танца! Туманов! Она ни чем не могла удержать желания оказаться в его руках. Что бы он крепко крепко обнял ее и поцеловал. И что бы все исчезли! Только он , она и музыка. Но он куда-то пропал. Вот только что жадно смотрел на нее и нет его. Настена высвободилась из плотного кольца восхищенных зрителей и побежала вниз по лестнице - в фойе ресторана. Еще не до конца понимая зачем она это делает, кинулась его искать. В фойе никого не было, только старый швейцар расхаживал взад-вперед.

- Настя, - вдруг услышала она голос Туманова, - ты меня ищешь?

Она смутилась, потерялась, совершенно не зная что ответить. Он подошел к ней близко-близко, обнял. Крепко крепко. Настя сама его поцеловала. И так ей стало спокойно на душе, так тихо, светло и уютно, как младенцу на материнских руках...

- Туманов, а у нас с тобой двойня будет.

- Так сразу?

- Ага, мальчик и девочка.


Через 9 месяцев в гостинной Тумановых на столике появилась фотография: Настю встречают из роддома, конечно, все близкие - муж - Серега, вся родня Тумановых, мама, папа Насти, ее подруги и ... Земнухов.


P.S. Семья Земнуховых счастливо живет в России. Где ж еще так круто гуляют праздники?

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

Ну а что! Роскошный рассказ, бесхитростный, светлый и с хэппи эндом. Для того, чтобы лишний раз улыбнуться, подойдёт.

Как обычно, старенькое))


* * *

И, когда Господу надоест тебя как рубаху латать
(на каждой сердечной ранке цветной лоскуток)
Он пришлёт телеграмму: давай-ка ты, мать,
Обратно на небушко маршем – вышел твой срок.

Ребёнком обласканным вдруг, запрокинешь голову
Посмотришь прищурившись вверх – солнечно как!
И станешь взбираться к Нему, по лучам цвета золота
На свой настоящий
личный
Небесный чердак…



(13.09.08)

КошК,сжимается сердце от красоты такой, слезы к глазам подступают. Очень ярко все вижу. Сказать, что понравилось - ничего не сказать. Душа встревожена, вот...

"БУДЕМ ЖИТЬ"

Аллка бушевала. В этот раз, как-то особенно долго. Да и мощность шумовых эффектов сильно превышала привычный уровень. У Олега раскалывалась голова. Он сидел на диване, хотел прилечь - еще хуже - боль буром врезалась в виски. Можно было,конечно, добраться до бара в гостинной, но выйти в полный рост под шквальный огонь аллкиной ярости... Самоубийство. А в баре, в красивом хрустальном графинчике - несколько капель медовой неги - бальзама на душу - спасение от похмелья! Олег запрокинул голову на синку дивана, закрыл глаза. В темноте, как от сломанного проектора, вспыхивали и гасли кинокадры вчерашней вечеринки:

Все еще трезвые, горланят на караоке, улыбаются, танцуют.

ГРУСТНАЯ УЛЫБКА НАТАШИ.

Все тонет в дыме сигарет; обрывки околофилософских бесед; прекрасная половина скучает.

ОН ТАНЦУЕТ С НАТАШЕЙ.

Торжественно пьяные речи и тосты; кто-то позволяет снимать на себя компромат; статичные маски охранников, разводящих дерущихся.

ОБНАЖЕННЫЕ ПЛЕЧИ НАТАШИ. БЛЕСК СЛЕЗ В ЕЕ ГЛАЗАХ. ЕЕ ШЕПОТ: " НЕТ, ОЛЕЖИК, НЕТ, ПРОСТИ..."


"НЕТ, ОЛЕЖИК, Н Е Т ..." - боль душевная немного притупила физическую. Олег открыл глаза. "ПРОСТИ, ОЛЕЖИК, ЗАБУДЬ..."


Аллка взвинченная, всклокоченная металась по квартире, собирала свои вещи и швыряла их в разинутые пасти чемоданов. Олег встал, подошел к музыкальному центру, поставил любимые рокбаллады.

- Издеваешся на до мной, да?! - крикнула Аллка.

- Нет. Я никогда не слышал тебя такую. Не хочу. Я не хочу тебя такую. Это все. Алла, ведь это все, понимаешь? Я тебя не люблю. Давно. Врал. Я не святой. Но ты хотела, чтоб я врал.

- Я?! Я хотела семью! Я детей хотела! Любила! А ты уходил! Ты уходил,... но забывал вернуться. Я устала ждать!

- И я устал.

- Ой, от чего же ты устал? От баб? Да выключи ты своих собак!

Олег пошел в гостинную, открыл бар.

- А музыкальный центр мои родители дарили! Я его забираю!
Аллка выключила музыку.

- Диски оставь.
Олег налил рюмку. Выпил залпом.

- Алла, я любил тебя. За тебя, Алла!
Олег опрокинул еще одну рюмку.

Аллка захлопнула дверь. Грузовой лифт принял работу.

Олег грохнул рюмку об пол.

- На счастье!

Через 2 дня в баре не осталось ни одного бокала, даже маленькой рюмочки. На полу в гостинной, среди битого стекла, стоял старенький проигрыватель "Юность", рядом валялись пластинки с бардовскими песнями и растерзанный телефон. Олег пребывал в бессознательном состоянии... Он ничего не ел эти дни, зарос щетиной, потерял счет времени...

----------- ----------- -------------

- Наташа?

- Да.

- Я - Алла.

Наташа растерялась, не зная что говорить. Алла без приглашения вошла в прихожую.

- Так, короче, Олег в больнице, в реанимации, допил, б... Сердце.

- ?

- Что не знала? Конечно, об этом только матери и жены знают! Быстро собирайся, поехали!

- Алла, простите, я хотела...

- Простите - Господу Богу скажешь, а то, что ты хотела... в больничной палате увидишь!

- Но что я могу?

- То, чего не могу я. С того света его тащить будешь!

- Я? Я же... не врач!

- Не врач. Ты - любовница. Как мужика оживить - это как раз ты знаешь! Олег должен подписать пакет финансовых документов. Мне - деньги, тебе - Олег. Все ясно?

Наташа больше не задавала вопросов. Через несколько минут она уже сидела в машине.


Проектор высвечивал детали больничной палаты. "НАТАША. ЕЕ ГОЛОС. ПОЧЕМУ ТАК ДАЛЕКО? НАТАША, ПОЧЕМУ ТЫ ТАК ДАЛЕКО? Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ."

- Наташа, - слабо позвал Олег.

- Олежик! Милый, Олежик! Очнулся!

- Милый... Еще скажи.

- Милый, милый, родной мой, любимый мой!!!

- Будем жить, - прошептал Олег и улыбнулся.


----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

МОИ АПЛОДИСМЕНТЫ ПУБЛИКЕ!

Душистый букет лежал на столике по-прежнему. Какой-то назойливый поклонник всё приносил и приносил цветы. Биче почему-то опять вспомнила эту эмблему на стилизованной под рванину рубахе: папоротник, ландыш и кипарис. Ну, это же всего-навсего нелепый прикид мужчины, поющего рок. Впрочем...
Биче спустилась в бар. Как всегда, полумрак, дым от благовонных курений и просто сигарет. Несмотря на это и два одиноких камина, расположенных у противоположных стен, было довольно прохладно.
"Голова гудит, - подумала Биче. - Как же домой-то хочется, Боже мой".
Но хочется просто быть дома, а не шагать по тёмным улицам, ожидая нападения какого-нибудь маниака... Словом, Биче устало опустилась на изящный стул, чуть отодвинутый от такого же хурпкого на вид столика. Отсюда только что отошёл официант, вытиравший стол мокрой тряпкой. В общем, даже руки положить на стол не представлялось возможным.
Пару минут около её столика покрутился какой-то пацан под градусом, она поспешила от него избавиться.
Жаль, что они такие с ним, с этим Севером, поющим рок. Рок и романсы... вещи несовместимые... Ну, да Бог с ними, с логическими диагнозами. В конце концов, он поёт и джаз, и блюз... Почему бы нет? Биче тут слушала "кофейную" музыку. Удивительно красивую, от неё шёл дурман, голоса музыкальные и чуть хрипловатые. Не то же ли самое этот Север? Ему очень подходит это прозвище, Север.
Интересно, куда он теперь поедет? Уже давно, вроде, ушёл. Им "разогревали" публику. А потом ещё в середине выпускали, чтобы уж добить. Сама Биче выступала в самом конце. Она пришла в это заведение относительно недавно, но уже завоевала кое-какие привелегии. У неё была небольшая сольная программа, несколько песен. Любую из них зал нередко подхватывал в полголоса. Биче любила выступать в конце, тогда лучше всего запоминается. Ну а вообще контракт во многом её связывал. Она не имела права менять свою внешность в течение такого-то времени. То есть, краситься в зелёный цвет нельзя, не для романсов уже шевелюра получается. Так же она не могла покидать города. Ну, тогда ещё упиралось не только в контракт. Ведь денег у неё было не так уж много для путешествий. Да и ехать особо было некуда. Так что несколько песенок и воспоминания о рокерской рубахе с папоротником - вот всё, что у неё было.
Она почти полчаса сидела за этим столиком и внимательно-внимательно смотрела в пустоту. Откуда-то стонал старый рояль. От его крышки вздымалась пыль. В конце концов, не век же сидеть в этой катакомбе? Биче решительно поднялась, на усталость есть время и в гостинице. Настрой один: тёмная, долгая, сырая дорога.
Какой-то придурок врубил дальний свет, тронувшись с места именно тогда, когда Биче вышла. Пришлось стоять, ждать, пока он проедет мимо. Придурок поравнялся с ней и остановился. Тонированное стекло уползло в сторону.
-- Тебя что, на бис вызывали? -- спросил из темноты машины голос Севера.
-- А ты что здесь околачиваешься так долго?
-- А ты как думаешь?.. Слушай, не тормози. Я не хочу вылезать под дождь, так что просто сядь, без вопросов.
Биче, в конец сбитая с толка, сделала, как он велел. Правда, пришлось отказаться от задних сидений, там было закрыто. Если она не ошибалась, то он проторчал под дождём добрых два с половиной часа (половина, кстати, вообще была лишняя) - только ради того, чтобы подвезти её. Ну, это было ооочень странно. Ладно, что дальше?
-- Зачем ты здесь? -- спросила Биче.
-- Я знаю, где ты живёшь. И знаю, когда у тебя должен был кончиться рабочий день.
-- Хорошо. Спасибо. -- Сидеть в глубоком мягком кресле было так уютно, от тепла даже разморило, Биче расслабилась, будто глотнула вина. Нужно было как-то собраться, встряхнуться, ведь она в машине чужого, постороннего человека.
Север долго молчал. Биче ловила на себе его взгляды. Он будто нарочно заманил её сюда как агент иностранной разведки, чтобы учинить допрос. И глаза такие жгучие, колючие, как зверёныши - не ручные и не дикие. Только забивают тебе какие-то живительные терпкие ощущения прямо в сердце.
-- "Серебряный колокол" за поворотом, верно?
-- Да, верно. Поворачивай направо.
Вообще Биче была уверена, что он спрашивает не потому что забыл. Просто невыносимо было так долго молчать.
Биче с неохотой сообразила, что нужно вылезать. Было так тепло, будто птице в гнезде. Общество Севера не столько пугало и стесняло, сколько волновало. Это было приятное волнение.
-- Ну, от всего сердца, словом... -- пробормотала она что-то невразумительное, тяжело поднялась с сидения и вышла. Север ни слова не выдавил. Он всё ещё смотрел ей вслед, пока дверь гостиницы на пружине не захлопнулась с треском.
Биче рассеянно напевала "Санта Люсия". Ей приходилось иногда петь это в том самом заведении, в "Лиловой чаше". Там все ходили парами, из-за чего "Чашу" иногда называли "ковчегом".
Странно, странно, что стоило Северу снова объявиться, как мысли о нём испарились. Биче ощутила нечто вроде утоления жажды, какое-то спокойствие. Ну ладно. Ничего особенного. Просто мир не без добрых людей. Умеют ещё подвозить, ничего не требуя взамен и даже не докучая болтовнёй.
..."Биче, ты ещё не спишь?" - спросила телефонная трубка.
"Нет, я только что вернулась".
Это была моя "сестра по несчастью", Лоларен. Только ей повезло больше. Когда мы вместе приехали покорять город S, её приняли в верьете, она участвовала в этих лёгких опереттках, водевилях, мюзиклах... Я же только пела на небольших сценах для увеселения полупьяных мужчин и женщин.
"У моего директора есть предложение. Придёшь на прослушивание в четверг, часов в шесть?"
Вот уж чего Биче не ожидала, так такого участия Лоларен в её "профессиональной" жизни. Поспешив согласиться и тепло поблагодарить, она повесила трубку и наконец-то легла спать.

Без 17 час ночи. Пишу в ночь на 13 сентября 2009 года. Моему доброму другу, который даже не подозревает, что он мой друг.
Так надоело верить, смотреть в лицо толпы.
Я стала лицемерить. Но появился ты.
И, как я ни пытаюсь, тебя не разгадать.
Тебя не прочитаешь, как общую тетрадь,
Как всё это движение, как улиц миражи.
И о тебе фантазия выводит виражи.
Блуждай в своих закатах, в рассветах утопая!
Как дождь - земли касаясь, но падая из рая...
Холодный серый пепел расступится и снова
Цветы пробьются, запоют, но ты... споёшь им соло!
Споёшь об одиночестве, о долготе дороги
И о любви... Цветы живут, не требя налоги,
Они беспечны и горды, они склонят свои главы,
Они поймут тебя... Они умеют слушать... Ты,
Ты сам стихия.
Ныряй в созвездья гроздья, достигни света края!
Как ветер - несмиримо, как снег - блаженно тая...

10-11. 09. 09. Разговор с ангелом на третьем ряду, предпоследней парте.

1. Идём со мною, ангел. Идём со мной, хранитель мой.
Я так устала в небе тебя не находить.
Хочу, чтобы на землю ты съехал по перилам
И чтоб отныне за руку со мною стал ходить.
2. И где тебя носило, дитя из роз и света,
Пока я утопала и в пепле, и в снегу?
Пока я задыхалась от слабости, бессилья,
В каких морях ты плавал и лгал: "Уберегу"?
3. Меня хлестало страстью - ей не было дороги.
Я принуждала замолчать в душе саму себя.
И где ты был, бродяга, величественный, строгий,
Способный дать свободу или тоску унять?
4. Мне угрожали, ангел, и повышали голос.
В какой степи летал ты? Я думала про смерть:
Как умереть без боли и убежать на волю?
Где был ты и не убеждал закрыть такую дверь?
5. Но поздно, милый ангел, уж полночь, добрый ангел.
Лети, куда захочешь. Ты всё равно со мной.
Я засыпаю, друг мой с печальными глазами,
И шорох твоих крыльев шумит над головой.

10. 09. 09.
1. Пуст мой дом, как и я пуст.
В небе комет тихий шорох слышен мне.
Все разошлись, но упрямая мысль
Не позволит спать, о нет...
ПРИПЕВ: Последний звук замер на тугих струнах.
Гитара разогнала ребячий страх.
И будет много света, тобой душа согрета,
Звон на гитарных струнах.
2. Мне гитара завещала
Целый мирок из поэзии и нот.
Снова в пути! Да, мне нужно идти...
Чтобы от плена с ума не сойти.
3. Ты мудрее, ты поспоришь.
И, так и быть, никуда я не пойду.
Но дело в том, что гитарный звон
И в тебе - не во мне одном.
4. Ты, конечно, бесконечно
Прав предо мной. Ты мне друг, но ты иной.
Пусть строже, пусть. Но я не обманусь.
Ты моложе слова "грусть".

Одиночество-и-Свобода, как то странно, вопреки моей натуре, мне понравилось твоё стихотворение Разговор с ангелом на третьем ряду, предпоследней парте
Как-то... Не могу обьяснить... Что хотелось бы отметить, так это размер. Красивый, хоть и не простой... Пока читала, подсознательно ждала, что ты споткнёшься и перейдёшь на другой. Но этого не случилось... Молодец, было очень вкусно

А теперь парочку моих...

АНТИКРИЗИСНЫЙ ТОСТ

Налить по чарке всем! Друзья,
Я праздную свободу!
Быть трезвыми сейчас нельзя –
За это бьют здесь морду.
Я – самый главный дебошир,
Хоть и живу по средствам.
Пойду, как завещал Шекспир,
Убью луну соседством.
Так пейте ж, други, лунный свет,
Закусывая тучкой,
Танцуйте, пойте пьяный бред,
Собравшись дружной кучкой.
Коллеги! Нам ли горевать?
Беда не одолеет
Тех, кто масштабно наплевать
На кризис сей умеет.

Дальше хотелось бы показать ещё одно... кхм...
Я его написала, начитавшись Даниила Хармса. Знаете, кому его ни покажу, никому не нравится!
Уж не знаю, в чём тут дело... Я лично этим стихом довольна, а вот остальные... В общем, очень волнуюсь, но выношу на ваш суд!
Стихотворение называется Необычный случай, приключившийся с Петром Фомичом как-то вечером
хотя оно слегка грубоватое.. есть пара шероховатых мест.
ЛАДНО! Если уважаемые админы найдут эту писанину непристойной, могут спрятать в спойлер...

Необычный случай, приключившийся с Петром Фомичом как-то вечером

Набрался крепко Пётр Фомич
Однажды огненного виски.
Ласкал он прелести артистки,
Но тут ударил паралич.

И чтоб девицу не пугать,
Он расплатился с ней бумажкой,
И, чувствуя себя какашкой,
Он, скрюченный, пошёл гулять.

А та вослед ему орёт:
«Он с девушкой уже не может!
Оставь бумажки – вдруг поможет!
Проваливай, кривой урод!»

Ну что же делать Фомичу?
На улице уже смеркалось,
А бедолаге всё казалось,
Что пил не виски, а мочу.

Хотел на небо поглядеть,
Но мордой врезался в одежду…
Штаны орали: «Вы – невежда!
И хватит в чресла мне смотреть!»

Фомич опёрся о фонарь
(Ведь дяденька нажрался в дым)
И чтобы вновь стать молодым,
Отнял у школьника букварь.

И стал читать: «Л, М, Н, О…»
А парень, словно хитрый бес,
Бедняге на спину залез,
Крича: «Лошадка! Иго-го!!»

Поплёлся наш герой домой,
Смакуя мат, как заклинанье,
А пацанёнка в назиданье
Он на спине увёз с собой.

Нет, всё! Не может мозг постичь,
То, что написано рукой!
Но навсегда в сердцах кривой
И жутко пьяный Пётр Фомич!

вот пока.... потом ещё опубликую... Просто болею, сил нет печатать....
Да, если и вправду стих - бяка, скажите об этом

КошК, необыкновенно-то как! Моё почтение!

И немного от меня. Ироничное )

На свете есть ещё герои
-------------------------------------
На свете есть ещё герои,
Что нас способны удивлять?
Писать мелками на заборе,
В саду цветы украдкой рвать,
Писать стихи и слушать Брамса,
А не любимый русский рок -
Сейчас такие "реверансы"
Никто, наверное б, не смог.

Встать на коньки, повесить шторы,
Взять в дом приблудного кота -
Так показать свою amore
Они не смогут никогда.
Хотя ведь ждут, хотя ведь верят,
Что нимфа юная придёт
К ним в жизнь и, серость дней развея,
На подвиг тотчас призовёт.

Так, может, всё в порядке с ними
И озарится их лицо,
Коль нимфой стать иль герцогиней,
Стать женщиной, в конце концов.
Позволить починить розетку,
Повесить шторы, взять кота,
Дарить цветы себе-кокетке,
Готовить утром иногда,
Быть принцем или джентльменом,
Дарить цветы и удивлять.

Похоже, эти перемены
Необходимо с нас начать.

19.09.2009.

Капитан Нетрезвая, стих если и бяка, то очень очаровательная ))))))

Снимаю шляпу! Браво!

Aredel, красиво, образно, заставляет задуматься...


Спасибо. Хотя ты пока - единственная, кто отреагировал, так что скорее всего, бяка всё-таки...

Капитан Нетрезвая, классно! особенно ТОСТ. Выучу наизусть и буду читать на всех корпоративных попойках. А второе действительно чуть-чуть рваное, но все равно забавно.

» Смотреть спойлер - скрыть спойлер... «

Сделаешь мне обоину Осеннюю на 1440х900?

Оооо! Сие есть высший комплимент!
Что касается второго стихотворения, я думаю, это простительно, ибо я его малость порвала во имя идеи!
А то в том состоянии, в котором я была, боюсь, я бы её потеряла...
По поводу остального читай почту!

Djurema, спасибо большое! наверное, для того и пишутся стихи, чтобы передавать свою картинку, и даже ощущения! (шепотом: у меня с комментариями всегда хуже, но я с удовольствием вас (тебя? ) читаю!

Aredel, - спасибо! (а стих - не бяка)) просто он оооочень-ооооочень простодушный и открытый!
И - я согласна! перемены всегда надо начинать с себя!;))

Djurema, Капитан Нетрезвая, КошК, Одиночество-и-Свобода, Aredel

У вас замечательные стихи и проза!!!! Молодцы, девчонки!

А я в последнее время занимаюсь тем, что перевожу свои стихи на английский и пишу новые - уже на английском, экпериментирую, так сказать,

Предлагаю на ваш суд (Особенно это касается хорошо-англо говорящих форумчан ):

Sea caprice

The wind blows abates
And white empty sails,
The beautiful schooner has stiffened,
And the blue sea is deserted and is silent.

The sailors look at shine of the seas
For them there is no job now,
And the captain already frowns
Per the incomplete twenty years.

For his of wish impatient
Such rest like a sharp knife.
And Neptune only with one intention
He prays all night, damning boring life:

"Let so as was a wind, a thunder,
Let so as was even a storm -
All is better, than rest, which I hate!
Strike a surf by a trident!
Show me wild dance of mermaids
And hurricane opening a last gate…
What I could, despising danger
To be measured by force with fate"

Neptune has heard courageous man:
Without transition all of a sudden
Something brightly has flashed in Heaven town,
The huge waves lift above and above
There, in blackness of a gloomy hell,
North-East is furious has blown.

The young seaman laughs without cares
Not awful the whistle of wind for him
He only firmly has grasped a steering-wheel
And drinks grog of salty splashes...

А это посвящено последней роли Хита, светлая Ему память...

Тони. Хит Леджер

Да восславится имя твое! Разорвав внешний лоск
Словно яд, словно смерч, тот, что пестует боль,
Словно тысячи мертвых разорванных слов
Оплетают кровавыми змеями мозг.
«Мне уйти? Мне остаться?» Ты сам так решил...
Не смотри мне в глаза. (Ты навеки уйдешь)
В них твое отраженье шагает с перил
«Голден Гейт»... НЕТ, Поверь мне, Ты не упадешь –
Ведь Ты – ангел, пускай и без крыл.
ОН поможет. Поднимет тебя над землей,
Ты опустишься Вверх. Ты поднимешься Вниз,
Ты не сможешь прервать свое лето петлей,
Даже если лишь клеткой станет весь мир,
Ты убудешь во сне, без помех, как просил...



Tony. Heath Ledger.

Yes there will be sacred name yours!
Having broken off an external gloss,
As if a poison, as if hurricane,
which gives birth to a love to a pain.
As if thousand dead broken off words
They cover by the bloody snakes a brain.
" I should go? I should remain? "
You itself should decide...
Do not look in my eyes. (he must died)
In them your reflection has stepped off a handrail of bridge
”Golden gate”... But, Believe me, you will not fall, not now!
Because You the angel, though and without wings.
He will help and will lift you above ground.
You will be raised Downwards,
You can't interrupt your Summer by a loop
You will be lowered Upwards,
Though all world became for you a coop.
You will leave in dream,
without handicaps
as you prayed Him.
And without signals S.O.S...

И немного черного юмора:

****

Наверное мне помолиться пора -
Я проклят, и мне не дожить до утра.
Но Бог не услышит... я грешен и наг:
Ничто перед темною силой бедняк.
Последний закат замирает вдали
И скоро восстанут Они из земли,
Я шорохи слышу и плачу во тьме
Никто не поможет несчастному мне.
И уханье сов в полуночной тиши
И черные тени за спину зашли
И руки землистые шарят во мгле,
И крик захлебнется в лесной глубине...

***

Ползла улитка по стеклу
Аквариум дремал во тьме,
Не доверяя никому
Свернулась кошка на окне.
Мой дом затих, ни огонька,
Сопела дочка в кулачок.
И ты пришла, как тень легка
Чтоб душу откупить в залог.
Ты предложила: дашь на дашь –
Свою любовь – и мой огонь.
Чтоб погасить его, Саракш,
Насытив мертвой лаской кровь.
Душа моя – немой сосуд,
В себе таящий ночь и день -
Бросая на сознанье тень
Две ипостаси в нем живут:
Одна из них сказала «Да»,
И растворилась в неге снов;
Другая холодно следя,
Ждала момента, хмуря бровь,
Мой крест серебряный при мне
И в сердце, в предрассветной мгле
Я нож, каленный на огне,
Вонжу, не целясь, меж грудей.
А позже серый прах смахну
С расшитых снежных покрывал.
Ты просчиталась, мон амур,
Что предложила сделку Нам...))))

И для Джонни, как же без этого:


Как сказать, Я ЛЮБЛЮ!
Как отмерить и найти
Те Слова, что доплывут
Не истаявши в пути,
До далеких берегов
По морям чужих морей...
Как преграды обойти
И судьбу, что зверя злей?
Как на фоне нежных лиц
Свое Имя донести?
Как сказать, что Ты – ОДИН,
И Роднее не найти?

пантера,



"А он, мятежный, ищет бури..." (с)
Хотя я явно не отношусь к числу "хорошо англо-говорящих форумчан"... Так что малость запутлякалась по поводу того, как это читать... Размер не вырисовывается
Кстати я помню твой "Морской Каприз".. Там размер другой

Вот... Правильно процитировала?



Хе-хе... вот это оочень понравилось!))))

Капитан Нетрезвая, Как говорит Джурема - Мои апплодисменты публике!!!

Да, ты правильно определила это перевод, гореперевод, я хотела сказать - "Морского каприза", а размер там есть, жаль, что я не могу тебе его начитать, как я себе его представляю

"Я шорохи слышу и плачу во тьме
Никто не поможет несчастному мне.


Хе-хе... вот это оочень понравилось!)))) "

А мне казалось: тебе больше понравится "Ползла улитка по стеклу...", по крайней мере, когда я его писала, я думала о тебе, и пыталась уловить твою специфическую манеру шутить и эпатировать публику. Наверное надо лучше изучать Мастера )))))

пантера, а мне "улитка" очень понравилась! И образы мягкие такие, и слог....
А вот с английским (худ.переводом) у меня не срослось, но читается тоже легко)))

Ой, ну ты мне льстишь...
А если честно... Мне очень стыдно, но я его что-то не очень поняла... Может это такой уровень - не для нас, одноклеточных, может просто башка сейчас не варит... Прости...

КошК, спасибо!!!

Капитан Нетрезвая, не извиняйся Это просто - легкий лесбийско-вампирский бред ))), теперь понятно?