Так, ну, вот я и сделала ЭТО! Поскольку у меня как у писателя, сейчас творческий кризис и неполадки и вообще я себя ищу, то надо мне хоть на чём-то мастерство оттачивать. И я взялась за святое... Знаю, что вы скажете, что это - большая наглость с моей стороны. Но я попробую... Ладно?
Заранее прошу тапками не бить и не судить строго. Когда-то я уже делала нечто подобное с "Трупом Невесты", так, правда, и не дописала. Но кое-кому нравилось... А теперь я попробую себя над фильмом. Кое-что в диалогах я изменю, потому что не очень люблю перевод Каро. В остальном же - это своего рода фанфик. Описанная на экране история теперь описана для прочтения. Итак... вот начало...

Суини Тодд – история на бумаге.

Глава 1. Второй Дантес.
Человек предполагает, а судьба располагает. Когда-то это казалось смешным, потом пугало, а затем и вовсе перестало волновать. В самом деле, не всё ли равно, чего хочет человек? Жизнь всегда имеет своё мнение по любому поводу, а мнением человека интересоваться забывает. И Бенджамину Баркеру это было известно лучше, чем кому-либо.
Когда настал тот самый, решающий день, - день побега – он не знал. Просто почувствовал, что время пришло, что у него должно получиться на этот раз. Этот раз… А сколько было тех? Сколько раз он пытался предпринять очередную отчаянную попытку… Сколько раз знак неизбежного наказания – палка – врезался в его спину… Сколько раз подкатывал бессильный приступ ярости, клокотавшей внутри… Все эти «Сколько»… Он давно уже сбился со счёта, и лишь каким-то чудом ещё не сошёл с ума. А ведь сойти было очень легко, особенно здесь, у чёрта в зубах, в этой проклятой Австралии, где он оказался волей судьбы и… ещё одного человека…
Именно об этом подумал Бенджамин, ловя губами солёные брызги волн, бивших в лицо и ещё до конца не веря тому слову, которое начинало звучать где-то в глубине сердца. Свобода… У него наконец-то получилось! Он сумел! Сумел!!!
Свобода отдавалась в сердце тем чувством, которое было уже почти забыто – радостью. Он не знал наверняка, получится на этот раз или нет, старался не думать. Не думал эти последние полтора года, что выжидал, затаившись, своего часа. Не думал, когда в сердце вдруг что-то встрепенулось, и словно внутренний голос тихо произнёс: «Пора!», а надзиратели снимали ржавые кандалы, решив, что заключённый скончался. Хм, если верить памяти, вот так же поступил граф Монте-Кристо в прочитанном некогда романе. Только у Бенджамина не было доброго соседа по камере, завещавшего ему остров с кладом, не было и кинжала, которым Дантес распорол мешок. Вместо кинжала был остро заточенный осколок, настолько остро, что вполне мог бы заменить собой холодное оружие. Больше не было ничего.
Да, он не думал, что получится… Сделав очередной вдох, Бенджамин поплыл под водой, решив не рисковать понапрасну. А ещё нужно беречь силы, хотя их пока достаточно, но неизвестно, что будет дальше. На горизонте нет ни одного корабля. Хотя не так давно Индийский океан был сплошь усеян торговыми судами. Сколько же лет прошло? Восемь? Десять? Он давно потерял счёт времени, считая и читая лишь свои собственные мысли. Но мысли эти предназначались лишь для него одного.

* * *
Необходимо попасть в Англию, чего бы это не стоило. В Англию и только туда. В этот мир, который он вспоминал все эти годы, который любил и ненавидел. Бенджамин долго пытался понять, какие же чувства в нём вызывает Лондон и всё, что с ним связано. Чувств было много, но любовь, когда-то возглавлявшая список, отныне там отсутствовала.
Два самых дорогих ему существа – любимая жена Люси Баркер и крохотная дочка Джоанна были где-то там, далеко, где океан примыкал к небу, образуя горизонт. И он, Бенджамин Баркер, оказался на каторге в Австралии только из-за одного, - из-за любви к этим двоим, занявшим всё его существование и ставших смыслом его жизни. В своей любви он, похоже, перестарался и, как показалось кое-кому, занял чужое место…
В сущности, в чём же было его преступление? Какая-то ерунда, о которой он слышал впервые в жизни, помноженная надвое зачитывавшим приговор судьёй. Бенджамин не сомневался, что судья помножил бы и натрое, но присяжные бы начали сомневаться в реальности преступления. Собственно говоря, именно судья и был тем, по чьей милости он сюда попал. Дело в том, что Его Честь, достопочтенный судья из Олд-Бейли Джеймс Тёрпин в своё время страстно возжелал Люси Баркер…
Передёрнувшись от омерзительности воспоминания, Бенджамин прибавил прыти. Вода была ледяной, и он успел промёрзнуть до костей за те несколько часов, что находился в океане. Боже, неужели не будет ни одного корабля? В детстве он научился неплохо ориентироваться по звёздам, так что примерное представление о направлении имел. Однако, дело осложнялось тем, что ночь обещала быть туманной, а небо – облачным. Почувствовав, что радость от обретённой свободы начинает сменяться отчаянием, Бенджамин поплыл ещё быстрее. Если он и заблудится, то хотя бы согреется. А согреться было необходимо, тем более, что ноги, про которые он временно забыл, уже начинали отниматься… Вперёд, ещё вперёд… Он работал ногами изо всех сил, но, конечно, океан от этого меньше не становился. А вот силы явно заканчивались.
Неожиданно где-то рядом промелькнула огромная тень. Бенджамин разглядел её даже в темноте и стелющемся по воде тумане. Корабль! Стараясь не потерять из виду чёрный силуэт, он поплыл следом, пытаясь не отстать.
- Эй! На помощь! – закричал Бенджамин, силясь разглядеть на корабле силуэты людей. - На помощь!
Туман поглотил его голос практически полностью, так что пришлось крикнуть ещё несколько раз. Корабль двигался с прежней скоростью, словно ему не было никакого дела до одинокого сумасшедшего, оказавшегося ночью в океане.
- Помогите! – прокричал Бенджамин снова, понимая, что это, возможно, уплывает его спасение. - Помогите!!!
Похоже, силы покидали его быстрее, чем он мог ожидать. Рванувшись вперёд, он заработал руками и ногами так упорно, словно надеялся перегнать судно, всё так же маячившее чуть впереди. От холодной воды было уже ощутимо больно, но Бенджамин не обращал на это никакого внимания, как не обращал внимания на боль уже много лет подряд. Хотя боль сопровождала его постоянно.
- Ещё чуть-чуть, ещё немного…, - подгонял он сам себя, загребая руками воду.
Он готов был мчаться вперёд, если только это был шанс к его спасению. Но мчаться далеко не пришлось. На этот раз судьбе было угодно заметить Бенджамина Баркера. Заметили его и люди на корабле, сразу же спустившие шлюпку.
Из последних сил хватаясь за протянутые ему руки и с трудом выравнивая слабеющее дыхание, Бенджамин поднялся на палубу, встретившись взглядом с удивлённым молодым человеком. Молодой человек имел длинные волнистые волосы, а также большие и ясные, в силу возраста, глаза, которые смотрели на найденного так, будто это было интересное и неизвестное ещё миру существо, а не человек.
- Чей это корабль? – тихо спросил Бенджамин, не реагируя на наброшенную кем-то ему на плечи тяжёлую и тёплую накидку.
- Английский, сэр, - с готовностью ответил ему парень, так, будто всю жизнь этим и занимался, - торговое судно «Корделия» к вашим услугам, сэр. Позвольте представиться, Энтони Маккуин.
Бенджамин не удивился тому, что моряк так обстоятельно доложил о себе первому встречному. Он успел только кивнуть в ответ и потерял сознание, за что был впервые за долгие годы благодарен судьбе, позволившей ему ничего больше не чувствовать……….

NATALIE, привет, всё прочитала - интересно! Знаешь, а ты смелая, раз взялась описывать Суинни Тодда. Он настолько холодная и закрытая личность, я его весь фильм разгадать пыталась Тут нужно чувствовать все тонкости и ньюансы его натуры.... А одно из важнейших составляющих его натуры - страшная жажда мести... Эх, сорри за лекцию, разошлась я что-то.
Фик приколный, так держать. Интерено, а что же дальше?

NATALIE, молодец! замечательно! ты ведь продолжишь...?

NATALIE,прикольно!проду пиши у тебя получиться!молодцца!

NATALIE

Очень хорошо. Понравилось )
Только сложно было прокрутить в голове этот крик о помощи. Громко взывающий о помощи Тодд, бултыхающийся в океане.. Возможно, но сложно )
А так очень здорово

Спасибо всем за тёплые слова! Я на самом деле очень боялась, что меня прибьют за такую ересь. Прода будет завтра, но прежде хочу поинтересоваться, - кто знает, сколько можно из Индийского плыть до Лондона на простом парусном судне? А то я не спец.

И ещё. Крик о помощи тут очень даже вписывается. Суини при всём моём уважении не супермен и корабль бы не догнал. А не закричи - корабль тебя не заметит. А не заметит - умрёшь от переохлаждения. Так что просчитывать надо уметь. Вспомните Графа Монте-Кристо. Марэ в фильме орал так, что будь здоров!

А ты напиши, "через N-цать дней":) или просто через некоторое время, я так пишу. Или поставь заставку типа "Лондон.* или *"Корделия" пришвартовалась в одном из портов Лондона*(как же близка мне эта тема).
Ну, а корабль, в принципе, можно было сделать дрейяфующим...

NATALIE, достаточно неплохо... только чего-то не хватает, на мой взгляд:))) Хотя, может, зависит всё от специфики моего творчества. Я, кстати, тоже решила взяться за переписание истории Баркера, только ещё не слишком готова... как только почувствую, что знаю его от и до, тогда напишу всю историю.
Знаешь, не хватает погружения в текст. Я прочитала, словно "по верхушкам"... Извини, если что, это моя скромная ИМХа:)

Глава 2. Возвращение.
Немилосердно болела голова. А ещё снился сон. Приятный сон. Нечто невообразимо яркое и цветное… Огромный цветочный магазин… И повсюду были цветы, самые красивые цветы, какие только можно было себе представить. Целое море цветов, которые тесными рядами располагались вдоль стен. И в этом море стояла Она…
Как же приятно было на неё смотреть, любоваться… Каждой чертой лица, каждым движеньем. Вряд ли она сознавала то, насколько хороша. Она сама была похожа на цветок, нежный благоухающий бутон, который только ещё расцветает и начинает жить. Её улыбка, эти золотистые волосы, похожие на шёлк. Как же ему нравилось прикасаться к этим золотым локонам, струящимся и переливавшимся на свету!
Сон вдруг изменился… Яркие пятна цветов стали размытыми, появились какие-то тени, чьи-то голоса… Удар, ещё удар… Бледно-розовое платье обладательницы золотых волос отдалялось, исчезало, таяло… И чувство, что оно не появится перед глазами уже никогда, вдруг стало пугающе-отчётливым… А затем рядом с Ней появился он, тот самый человек…
Бенджамин открыл глаза. Первой мыслью, неохотно вытеснявшей головную боль, было счастливое избавление от кошмара. Этот сон преследовал его уже давно, много лет подряд, как воспоминание, которое хочется не просто стереть, но уничтожить, и которое возвращается вновь и вновь. Он не просто хотел забыть это, нет. Он предпочёл бы, чтобы того дня не было вовсе…
Второй мыслью было осознание того, что он лежит на кровати, довольно мягкой и удобной, но в каком-то странном помещении. Ах да, корабль... Не смотря на все внешние факторы, Бенджамин умел соображать очень быстро. Он вспомнил всё, что было до этого, - свой побег, океан, погоню за кораблём… Видимо, его не только пожалели, но ещё и успели о нём позаботиться, раз он оказался здесь, в этой постели, а не за бортом.
Третья же мысль возникла под влиянием услышанного звука. Чьё-то взволнованное сопение прямо над ухом. Бенджамин скосил глаза, насколько это было возможно, и понял, что не один в каюте. Причём не один уже достаточно давно.
На единственном стуле, расположенном у низкого столика, сидел молодой человек. Тот самый, что представился как Энтони. Склонившись над картой, он усердно высчитывал что-то при помощи циркуля, время от времени отрываясь от работы, чтобы обратиться к лежавшему рядом с картой яблоку.
Почувствовав, видимо, на себе взгляд, молодой человек поднял глаза и, заметив, что Бенджамин пришёл в себя и внимательно его изучает, моментально обратил к нему весь свой интерес.
- О, сэр, слава Богу, очнулись! Как вы себя чувствуете?
- Вполне, - коротко ответил Бенджамин, осторожно садясь и проверяя, насколько ощущения соответствуют словам. - Сколько времени прошло? В смысле, долго я…
- Почти трое суток, сэр, - живо ответил Энтони, - но мистер Брикс сказал, что вы быстро поправляетесь. Кстати, мы ведь так и не познакомились…
Бенджамин быстро взглянул на собеседника. Чёрт побери их, все эти условности! Ему же действительно нужно как-то представиться. А как? Вот так, просто сказать своё имя? Да ни за что! Нет уж, сколь бы ни был добродетелен этот мистер Маккуин, но лучше что-нибудь придумать. За годы, проведённые в заключении, Бенджамин твёрдо усвоил хорошее и верное правило, - с правдой лучше не спешить, всё равно не поможет. Разве помогла ему правда когда-то? На его ли стороне она была?
- Да-да, конечно, - сухо кивнул Бенджамин, - зовите меня… Тодд. Этого будет достаточно?
- Вполне, мистер Тодд. Ну, а меня можете называть просто Энтони, - ничуть не смущаясь, улыбнулся молодой моряк, - позвольте спросить, что произошло? Почему вы оказались в воде?
Бенджамин вздрогнул. Этого вопроса он опасался, хотя заранее знал, что без него обойтись не удастся. В самом деле, вопрос вполне логичный, который задал бы ему и любой другой моряк, попади он на другое судно. Всё это было просто и понятно, и подходящий ответ уже был припасён, за исключением отдельных деталей.
- Шторм, - коротко ответил Бенджамин, глядя прямо перед собой и желая только одного: чтобы Энтони не стоял справа и не смотрел бы на него так внимательно. Провалился бы сквозь землю или хотя бы переменил тему разговора. Одно из двух. - Наш корабль попал в шторм и затонул. Даже обломков не осталось. Я один лишь уцелел.
Почему он на него так смотрит? Ну сколько можно?! Что ещё нужно придумать, чтобы к нему не лезли с идиотскими расспросами?!
«Странный он немного, - подумал Энтони, - кажется, за последнюю неделю штормов не наблюдалось. И ветер был довольно ровный. Что же тогда? Солгал? А если нет? Вид у него не располагает к фантазиям. А, ладно. Мало ли что могло приключиться? Что ж мне теперь, приказать за борт его швырнуть?»

* * *
Разумеется, Энтони не стал бы делать того, о чём подумал. Это было против его правил. А правил у него в жизни было пока не так много. Честная служба, например. От этого правила он никогда не уступал, что на момент знакомства со странным человеком обернулось для нег целым рядом приятных событий. Во-первых, его ожидал месячный отпуск, который молодой человек собирался провести в родной Шотландии, предварительно вдоволь насладившись столицей Англии. Во-вторых, совсем скоро его ожидало повышение, - всё-таки, старший помощник капитана – это звучит гордо. И в-третьих, к концу отпуска ему должен был исполниться двадцать один год. Ну просто один к одному!
Помимо прочего в списке жизненных правил Энтони Маккуина было ещё кое-что. Можно сказать, самое главное правило. Если кто-то нуждался в его помощи, то он, Энтони, делал всё возможное, чтобы помощь оказать и долгом не поступиться. Вот почему сейчас моряк почувствовал, что, не смотря на явные нестыковки в истории со штормом, ему бы стоило помочь тому, кого он спас. Тому, кто назвал себя мистером Тоддом. Как знать, может, ещё представится шанс получше узнать этого человека и спросить, что всё же он делал в океане.
- Я позволил себе подыскать вам подходящую одежду, сэр, пока было время, - снова улыбнулся молодой человек, - не шикарно, но вполне ничего. Кстати, - он кивнул в сторону Бенджамина и погладил себя по подбородку, - вам лучше бы позаботиться об этом. Сейчас мало кто носит бороды. Особенно в Лондоне.
- В Лондоне? – Бенджамин ухватился за это слово с жадностью. - А мы… скоро прибудем туда?
- Я думаю, да, мистер Тодд, - заметил юноша, - при такой удаче с попутным ветром прибудем даже скорее, чем собирались. Ладно, я вас оставлю, - Энтони потянул дверь каюты на себя, - можете воспользоваться моей бритвой. А зеркало лежит на столе, под большим справочником.

* * *
Последний завершающий штрих, - последний взмах бритвы над его шеей. Бенджамин провёл полотенцем по коже, пристально глядя на себя в маленькое зеркало и ещё не веря до конца, что некто в отражении – он сам.
В первую секунду он даже испугался, хотя и осознавал, что неприятные сюрпризы при встрече с зеркалом ему гарантированы. Стоило побриться и укоротить едва ли не наполовину спутанные космы, чтобы понять, какие именно сюрпризы его ждут.
В подрагивавшем свете нескольких свечей зеркало отразило странное и необычное лицо, обтянутое бледной кожей, тонкий нос и почти бескровные губы. Некогда лучистые весёлые глаза покраснели, и под ними залегли глубокие тени. Больше всего это походило на пустые провалы глазниц в сухом черепе. Бенджамин с отвращением взглянул на своё отражение, опасливо прикоснувшись к серебристой пряди, резко выделявшейся на фоне густых чёрных волос, зачёсанных назад и открывавших высокий лоб, перечёркнутый несколькими глубокими морщинами.
- Неужели это я? – прошептал он, чувствуя примесь ужаса в собственном голосе.
И было, от чего ужасаться. Справочник, под которым лежало зеркало, привлёк его внимание, и Энтони, явно довольный своей книгой, пояснил, что издана она только в прошлом году.
«В прошлом? Как такое возможно? Что, сейчас действительно 1869-й год?» - Бенджамин долго смотрел на дату, надеясь, что кошмарный сон, возможно, просто слишком затянулся, и дата сейчас исчезнет. В свете горевших свечей легко было ошибиться и перепутать цифры.
Но нет. Ошибки не было, и он уже понял это. Судьба не просто пошутила над ним, она поразвлеклась вовсю, надолго забыв о человеке. Бенджамин Баркер понял, что провёл в Австралии куда больше, чем предполагал. Пятнадцать лет…

Во-первых, сразу предупреждаю, всё нижесказанное не принимать на личный счёт. Отнестись по возможности трезво, без резких «нападок» на того, кто так неблагодарно критикует «детище» автора. Имея некоторый опыт в «писанине», могу сделать автору пару (ну, это я так, абстрактно:) ) замечаний, ибо вижу, что работа небезнадёжна. Ну, что ж, коллега, прошу отнестись ко всему нижесказанному с пониманием, я не ставила перед собой цель Вас унизить, просто мною движет благородное желание помочь юному автору, как когда-то помогли мне… Хотя говорят, критика никогда таких целей не ставит. Не правда. Будем считать, что я очень трепетно отношусь к главному лицу сего повествования, а, следовательно, хочу, чтобы меня поняли и прислушались, ибо есть к чему, грубо говоря, «придраться».
Итак, для начала должна сказать, что с каждой последующей главой повествование немного оживает. Вижу, появились цвета, что весьма необходимо для описательного фика. Кстати, не могу не отметить, манеру изложения. Очень неплохо, что автор умеет размышлять и анализировать. Но на этом… всё моё любопытство к фику и испарилось. Давайте попробуем разобраться почему.
Во-первых, суть. Вы взялись за весьма нелёгкое дело, уж я-то знаю. Мистер Ти требует от автора огромной самоотдачи, нервов, настроения. Однако у Вас нет этой самоотдачи. Нет героя, я его не чувствую. Где Суини? Где эта энергетика? Где эта умерщвленная годами душа? О чём он думает? Ради чего живёт? Где герой, где его мысли, чувства? Смотрите сколько вопросов… и это только по одному персонажу. Вообще, если уж на то пошло, должна сказать, что, если фик затевался ради Него, то есть мистера Тодда, то и ему – флаг в руки. Я к тому, что тяжёлый персонаж требует глубокого погружения в образ, это вам не товарищ Воробей. Я надеюсь, Вы осознаёте, какую ответственность на себя взвалили? Уж тем более, после того, как так откровенно намекнули читателю названием первой главы о том, что повествование будет серьёзным. Однако серьёзного повествования не получается. Получается банальное развитие сюжета, что прискорбно, особенно потому, что сюжет сюжетом, а герой, особенно ТАКОЙ, читателю интересен куда больше. Опять-таки повторю, Суини – огромная ответственность, это рой мыслей, чувств. Слишком сложен персонаж, чтобы обойти его и сделать удар на, честно говоря, «преобыкновенном» сюжете. Так что, надеюсь, Вы это для себя отметите.
Так, ладно, отойдём от мистера Ти и посмотрим на Энтони. Честно говоря, ждала большего. Мало описаний, мало жизни в пареньке. Иногда он у меня ассоциируется с оловянным солдатиком: «Есть, сер! Да, сер! Так точно!». Парень молоденький, ещё и моего возраста оказывается, так и чего такой хиленький? Больше жизни, дайте ему свободу, то, что его мало в фильме, не должно Вам мешать добавить ему своей «изюминки».
Надеюсь, при появлении миссис Ловетт, я буду иметь счастье лицезреть настоящую женщину, а не куклу для повествования и отвлечения от сюжета.
Мало деталей, что не даёт погрузиться в повествование. Запахи, вкусы, атмосфера, окружение. Где это всё? Где то, что должно заставлять читателя сродниться с персонажем, ну, или хотя бы, как в Вашем случае, прочувствовать среду, в которой находится главный герой? Не чувствую, не вижу, кроме нескольких слов, кто, где сидел, лежал, чем занимался.
Далее, матчасть. Я выросла, как автор фиков, на ПКМ, имею некоторые представления о парусных кораблях. Каким образом, коллега, торговое судно за три дня добралось из Австралии до Англии и теперь триумфально шествует по Темзе, или где-то поблизости)). Какая скорость у Вашего реактивного парусника? Кстати, что за судно, какова грузоподъёмность, парусное вооружение?
А теперь пройдёмся по деталям или ляпам, как будет угодно. Итак, меня заставили напрячься следующие моменты:

«Яркие пятна цветов стали размытыми». Яркие пятна уже предполагают, что очертания цветов размылись. Размытые пятна, это, знаете, когда ковёр вином зальёшь, а потом тряпкой тщетно пытаешься стереть. Как-то во сне не очень красиво звучит, да?


«Не смотря на все внешние факторы, Бенджамин умел соображать очень быстро.» Каким образом минутные внешние факторы могли повлиять на процессы мышления довольно умного Баркера (?), ума ему, конечно, годы добавили. Коряво построено предложение.

«…погоню за кораблём…» Насколько я поняла, у нас тут не дикий Вест. Какая может быть погоня на плоту за кораблём? А… так он ещё и сам плыл… Ну, это несущественный ляп, хотя забавно смотрится для серьёзного повествования.

«Видимо, его не только пожалели, но ещё и успели о нём позаботиться, раз он оказался здесь, в этой постели, а не за бортом.» Ага, а если бы пожалели, но не позаботились… просто из самых лучших побуждений вышвырнули обратно в Индийский океан, да? Опять неудачно составленное предложение.

«Третья же мысль возникла под влиянием услышанного звука. Чьё-то взволнованное сопение прямо над ухом. Бенджамин скосил глаза, насколько это было возможно, и понял, что не один в каюте. Причём не один уже достаточно давно.» Господи, у меня в голове возникла такая мерзкая картинка… Кто, там, на мистера Ти сверху примостился и страстно сопел на ушко? Далее по тексту, парень сидел на стуле за столом… Кто тогда сопел Суини на ушко?

«Склонившись над картой, он усердно высчитывал что-то при помощи циркуля, время от времени отрываясь от работы, чтобы обратиться к лежавшему рядом с картой яблоку.» И давно Энтони с яблоками болтает? И о чём же? Кстати, очевидна параллель с Джеком, не находите?

«…моментально обратил к нему весь свой интерес» - Ну, это совсем нехорошо, интерес обратить нельзя. Можно внимание обратить.

«- Почти трое суток, сэр, - живо ответил Энтони, - но мистер Брикс сказал, что вы быстро поправляетесь. Кстати, мы ведь так и не познакомились…» Боже, парень имей совесть, мужчина только что очнулся, а ты с ним сразу знакомиться начинаешь. Не хватает только… «Давай дружить!»


«…сухо кивнул Бенджамин» - можно сухо ответить, но никак не кивнуть. «Сухо» передаёт манеру общения, но никак не мимику и жесты.
«Этого вопроса он опасался, хотя заранее знал, что без него обойтись не удастся.» Скорее, « что его избежать не удастся».

«В самом деле, вопрос вполне логичный, который задал бы ему и любой другой моряк, попади он на другое судно.» Кто? Моряк? Речь, если я не ошибаюсь, шла о Суини, так и надо говорить, а то получилось, что моряк попал на другое судно и давай спрашивать: «Как я сюда попал?».

«…переменил тему разговора» - Лучше «сменил». Кстати, какая земля, в том же предложении, на корабле может быть?

«Наш корабль попал в шторм и затонул. Даже обломков не осталось. Я один лишь уцелел.» Даже я бы не поверила. Что уж говорить о парне, целившего прямо в помощники капитана?

«И ветер был довольно ровный.» Опять-таки о помощнике капитана, разве мог он так изъясняться?

«И в-третьих, к концу отпуска ему должен был исполниться двадцать один год. Ну просто один к одному!» Какое отношение возраст имеет к повышению, Шотландии, прогулкам по Лондону?

«…последний взмах бритвы над его шеей» - Это где, если поподробнее? Странно он бреется, этот искусный брадобрей Бенджамин Баркер!

«В первую секунду он даже испугался, хотя и осознавал, что неприятные сюрпризы при встрече с зеркалом ему гарантированы.» Язвить, говоря о персонаже, нехорошо, тем более, что повествование у Вас серьёзное, ну, по крайней мере, Вы к таковому стремитесь.

«Стоило побриться и укоротить едва ли не наполовину спутанные космы, чтобы понять, какие именно сюрпризы его ждут.» 19 век, заросший Баркер на каторге… Ладно борода, но уж космы им там точно стригли в те время-то. Кстати, и какие сюрпризы его ждали под такой внешностью «а ля «Изгой» с Томом Хенксом»?

«Что, сейчас действительно … год?» - А вот год можно было бы придумать, от 50х годов 19 века до 1884 года, когда появился Джек-потрошитель.

«В свете горевших свечей…» - Тавтология. «В свете потухших свечей» - такого, соответственно, не бывает.))

Последний отрывок уж очень смахивает на сюжет всем известного произведения, я прямо даже кадры из фильма увидела. Уж очень много повторов, не хорошо это. «Граф», конечно, уместен, но не в таком количестве.
Много пропущенных запятых, следите за пунктуацией.

За сим прощаюсь и желаю творческих успехов, коллега! Прошу не обижаться, ибо сказано много и по делу, я не из-за простой «развлекушки» сидела, разбирала этот текст. Надеюсь, Вы адекватно воспримите эти замечания.

Одержимая,
Большое спасибо за внимание к моей скромной работе. Признаться, я даже не ожидала что некоторые мои изречения так выглядят со стороны. Улыбнуло. особенно про яблоко.

Что же касается корявых предложений, то, как вы сами выразились, у меня действительно есть свой стиль, как вы это назвали. Люди, хорошо знакомые с ним, не удивляются необычным конструкциям, проскавльзывающим в тексте. Но некоторым они действительно кажутся неправильными. Поверьте, я очень стараюсь не допускать ошибок, поскольку это мой хлеб - я действительно писатель и ещё и филолог.
Далее. Ваша критика в адрес описания Суини несколько преждевременна. Замечу со всей справедливостью - это только 2 ГЛАВА, притом пока не дописанная. Согласитесь, подробно говорить о нелёгкой судьбе Баркера, когда он плещет по волнам было бы как минимум... не к месту. Читатель бы попросту успел забыть, с чего начинается Родина, то есть роман.
Что же о годе и прочих деталях - я попрошу Админа исправить мой пост. И в остальном - я всегда рада критике и помощи. Если вы что-то посоветуете мне - на что обратить внимание, а что затушевать - буду только рада. Не забудьте, что это пока предварительный вариант. А мне и самой очень хочется, чтобы Суини удался на славу.

NATALIE, всегда пожалуйста! Обращайтесь, если возникнут вопросы, могу также проверять работу перед выкладкой, если что:))) По поводу Суини, я имела в виду, что начало можно было бы сделать более глубоким, имхо:)))
А так, всегда рада помочь, особенно коллеге.

Одержимая,
Что в данном случае есть "Глубоким"? Акцентировать чувства? Ну, это как раз последует в самом скором времени!

Ну, вот и посмотрим:))Начало, как я уже говорила, было "по верхушкам", а Вы ведь знаете, оно должно цепять с первой главы.

* * *
Как и говорил Энтони, им чрезвычайно повезло с попутным ветром, который ни разу за все недели их путешествия не перерос в шторм. Индийский океан был оставлен позади, как и Атлантический, который вот-вот должен был впустить их в пределы Великобритании.
Команда «Корделии» состояла из приятных людей, чётко знавших своё дело и не интересовавшихся случайным пассажиром сверх меры. Порой, стоя на палубе, Бенджамин чувствовал на себе их взгляды, но дальше этого не заходило. Видать, Энтони сумел как-то вывернуть его историю со штормом, дабы она выглядела более реалистично. Что же касается самого Энтони, то он был рад невероятно своему новому знакомству и, кажется, начинал воспринимать Бенджамина в качестве нового друга. Дав слово не задавать ему вопросов, кои могли бы стать неприятными, молодой человек успел рассказать много чего о себе и своём детстве. Затем перешёл на сугубо морские приключения, отметив, что пробудет в Англии чуть больше месяца, поскольку по окончании отпуска «Корделия» выйдет из Ист-Энда и направится в Плимут.
И, если команда и сам корабль интересовали Бенджамина меньше всего на свете, поскольку являлись связующим звеном между ним и его целью, то Энтони Маккуин в этом плане сумел продвинуться чуть дальше. Бенджамин Баркер не очень-то любил слово «друг», ибо значение слова со временем потускнело в его сознании, но ничего не имел против общения с Энтони. Слушая некоторые рассказы вполуха, он, тем не менее, слушать себе позволял и иногда даже выхватывал в монологах собеседника что-нибудь интересное.

* * *
- Вы наверняка весь мир повидали, не так ли? – спросил Бенджамин глухой туманной ночью, когда они входили в пределы Темзы.
Энтони, мечтательно смотревший в чёрное небо, на котором виднелись слабо сиявшие огоньки звёзд, кивнул.
- О да, сэр, - не без гордости за себя произнёс он, - если быть точным, то повидал всё, что есть между Дарданеллой и Перуанскими горами. Столько чудес на свете, скажу вам! И столько ещё хочется увидеть! Но в любом случае, родина мне более приятна. Милая Шотландия… А ещё мне очень нравится Лондон, хоть я и был там всего пару раз. Хотя другого такого места не найти.
Мнение Бенджамина по этому поводу звучало точно также. Разве что смысл отличался…
- В этом вы правы. Другого такого места не найти…
Что-то в его голосе показалось странным моряку, от чего он внезапно повернул голову.
- Мистер Тодд, сэр?
Ненависть, и отвращение, услужливо молчавшие эти несколько недель, внезапно отозвались глубоко в душе тупой болью. Это была другая боль, - не та, к которой он привык и которую научился почти легко переносить. Эта боль была другой, вызванной в нём его же воспоминаниями. Жизнь изменилась за пятнадцать лет, как изменились и его представления о жизни. Лондон, который он когда-то любил и который вот-вот должен был предстать перед ними во всём своём блеске, сейчас вызывал совсем другие чувства.
До сих пор, хоть времени и положено притуплять резкость, в нём острой иглой сидела несправедливость того, что с ним тогда сделали. Джеймс Терпин из Олд-Бейли решил быть судьёй во всех смыслах этого слова, одним точным движением сломав человеческую жизнь. От него избавились, как от ненужного хлама, мелкого мусора, которому бы надо знать своё место. И в это самое место он и был сослан, - туда, откуда не вернулся бы никогда.
Но только вот он! Стоит на палубе «Корделии», жив и даже, кажется, относительно здоров. Вряд ли судья рассчитывал, что Бенджамин вновь объявится. Пускай пятнадцать лет спустя, но всё же…
- Вы ещё молоды, - ответил Бенджамин, медленно высвобождаясь из омута собственных мыслей, - жизнь была добра к вам. Вы всё поймёте… позже…
«Отвратительная грязная яма, наполненная паразитами…, - сравнение было довольно ново, но Бенджамин вдруг почувствовал, что именно такие слова лучше всего выражают его мысли и нынешнее отношение к Лондону, - не стоят грязного плевка все его законы и морали…»
- Я тоже успел многое повидать, - продолжил он, чтобы пауза не стала слишком долгой, - однако, замечу, что жестокость людей не менее удивительна, чем Перуанские горы, о которых вы говорили.
Заметив, что Энтони по-прежнему не сводит с него взволнованных глаз, Бенджамин поспешил свернуть опасную тему. Так и лишнее рассказать не долго…
- Но уж в одном вы правы, Энтони, - добавил он, наконец, - места, подобного Лондону, нет……….

NATALIE, мне нравится) буду ждать продолжения))

NATALIE,все отлично тольео вот



разве так говорят?мне если честно всегда казалось что говарят просто не без гордости

Ну, тут гордость особая - он ещё молод, а уже везде побывал...
И вообще, спасибо, что читаете. Ведь фильм уже начался! И скоро будет прода!!!

NATALIE,ой поскорее бы прода джу не дождусь!

NATALIE,
очень интересное начало.

Одержимая,
критика также неплоха, но темы данного раздела не предполагают таких детальных разборов. Пожалуйста, в будущем выкладывай сюда краткие резюме своих оценок, а подробности можно направлять и в личку.

Ещё раз спасибо. Приятно, что читают. замечу, что прода будет завтра, скорее всего. Кстати, кто из знатоков английского может мне написать разговор Джоаны и Тёрпина, когда девушка собиралась бежать? Я там далеко не все реплики слышу, а переводить надо...

NATALIE, все реплики можно найти в полном тексте, вот тут.

Глава 3. Знакомство с миссис Ловетт.
«Корделия» вошла в порт, когда ночь уже заканчивалась, и где-то на горизонте поднималась светло-серая полоса предстоящего дня. Очередного дня очередного года, кои Лондон давно перестал считать…
Сходя на берег, Бенджамин испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он не мог остаться равнодушным уже к тому факту, что вернулся. Но с другой… радости особой тоже не было. Англия, какой он её знал, и какой она была когда-то, никогда не будет прежней. И это не обсуждалось. Мир успел измениться, и к этому придётся привыкать, хочет он того или нет.
Но всё же было своего рода удовлетворение. Малая часть того удовлетворения, которое ждёт его впереди. Не смотря на предстоящую встречу с Люси и Джоанной, ничего не изменить. Кто сказал, что он не станет мстить? О нет, месть, это как раз то, что поддерживало в нём жизнь столь долгое время. Желание во что бы то ни стало поквитаться с могущественным судьёй и его помощником.
У него тогда действительно был помощник. Пристав Питер Бэмфорд. Мелкий прихвостень, всегда готовый выслужиться и исполнить любое желание. Он всегда был рядом со своим лордом, получая разные мелкие поручения и устраняя разные мелкие ошибки. Одной из таких вот ошибок, досадным промахом судьбы был он, Бенджамин…
- Всё в порядке, мистер Тодд? – Энтони, стоявший позади, непонимающе смотрел на своего друга.
Он не знает… Конечно, не знает, иначе бы не вёл себя так спокойно. Этот мальчик ещё многого не знает о жизни и её превратностях. Но не в привычках Бенджамина было учить кого-то правильному поведению. Его самого до сих пор лишь учили. На свой, особый лад. А наставлять моряка на путь истинный он не станет, ограничиться можно уже тем, что он благодарен этому юноше. Благодарен как никому. У него было столько же шансов попасть сюда, сколько и утонуть…
- Будьте снисходительнее, Энтони, - не оборачиваясь, тихо проговорил Бенджамин, - мне пока ещё тяжело обо всём этом думать. Эти улицы, некогда мне знакомые, теперь полны призраков…
- Призраков?
- Теней…
Энтони, казалось, вот-вот пробуравит его спину своим взглядом. Наверняка он опасался ещё за состояние своего нового знакомого. Но Бенджамин за те недели, что длилось путешествие, перестал относиться к этому, как к излишнему любопытству. Таков возраст, и ничего с этим не поделаешь. Пока ты молод, ты не думаешь о себе, зато желаешь помочь всем вокруг…
В горле возник большой колючий комок, мешавший говорить, а заодно – и думать. Наверное, надо всё же что-то сказать ему. В конце концов, из всех человеческих особей, попадавшихся ему на пути, Энтони Маккуин заслуживал, по крайней мере, толику симпатии.
- Здесь жил когда-то брадобрей с красавицей-женой, - слова вырвались практически сами, такие горькие и обжигавшие. То, о чём умалчивалось пятнадцать лет, наконец, было произнесено. - Она была так прекрасна… так нежна и добродетельна… Можно ли пожелать лучшей жены? В ней был смысл его жизни. Хотя нет… Именно она была его жизнью, его существованием.
- А он, сэр? – спросил Энтони, подойдя чуть ближе.
- Он? – Бенджамин ответил не сразу. - Молодой и наивный глупец, вот, кем он был… О нём ничего особенного и не скажешь, об этом человеке. Не то, что о другом. Ведь был ещё другой… Некто увидел, как она прекрасна. Она не могла оставить равнодушным его сердце. Хотя, было ли у него сердце, у этого всемогущего стервятника, служителя закона? У него не было сердца, но зато была власть. И был закон.
Один лишь взмах когтя – и брадобрей был свергнут со своего места. От него избавились, легко и просто. А дальше – это вопрос времени. Ведь она неизбежно сорвётся в пропасть. Такая молодая, растерянная, она была совсем одна, и, - такая прекрасная…!
Они по-прежнему стояли на берегу. Энтони, молчавший всё это время, задумчиво глядел в пространство, не зная, что ответить. Что, в сущности, он скажет? Посочувствует несчастным? Будет сожалеть? Хорошо, что парень не ведает об истинном участнике этой истории, стоявшем сейчас перед ним. Бенджамину не нужно ни его сочувствие, ни, тем более, сожаление.
- Ужасная история…, - наконец, отозвался молодой человек, находившийся под впечатлением, - а что же леди, сэр? Что с ней стало?
Бенджамин вздохнул.
- О, это было слишком давно, - голос предательски дрогнул, - вряд ли ещё есть кто-то, кто мог бы вспомнить…
Обернувшись, он снова заговорил, чувствуя, как дрожь в голосе понемногу отходит.
- Я хочу ещё раз поблагодарить вас, Энтони. Если бы вы меня тогда не подобрали, я бы остался блуждать в океане.
Юноша только кивнул в ответ. Не стоит благодарить за это…
- Увижу ли я вас снова? – спросил он прежде, чем они расстались и явно надеясь на то, что увидит.
- Если хотите, можете навестить меня, - Бенджамин произнёс это, секунду помедлив. Он не знал наверняка, что стало с тем местом, куда он спешил и сможет ли там находиться. Но там ещё были некоторые дела… - Я буду на Флит-Стрит.
Энтони, довольный, кивнул.
- Так до свиданья, мой друг!
На радостях он протянул ладонь для рукопожатия. Но Бенджамин уже покидал порт, не обратив на этот жест никакого внимания. Не слишком дружелюбно с его стороны, но времени и так мало. Он не собирается тратить его на глупые церемонии.
Бенджамин покидал порт, идя по улицам Лондона и чувствуя, как каждый шаг делает его всё ближе и ближе к его цели. Той самой цели, о которой он грезил так долго. Он отомстит… Пускай Лондон прогнил насквозь, пускай он стал похож на выгребную яму, но ничто отныне не остановит Бенджамина Баркера!!!
Воспоминания, причинявшие боль и являвшиеся ему в кошмарах, всё прошлое, которое он старательно прятал в самые потаённые глубины своего сознания, вырвались, в конце концов, из плена, терзая его душу точно острыми когтями, и оставляя глубокие незаживающие следы. На этот раз Бенджамин не стал собирать осколки этих кошмаров, чтобы снова спрятать. Поддавшись, он позволил воспоминаниям захватить себя целиком…

А где тут миссис Ловетт? А вообще мне понравилось, только почему ты его Бенджамином называешь? Надо было, на мой взгляд описать момент, когда он решительно стал Тоддом, ИМХО. Всё-таки того Баркера в нём уже нет. А так класно! Ждём-с миссис Ловетт.

NATALIE,прикольно)))а это вроде еще не конец главы,верно?
Бантик,он стал Тоддом когда ему сказали что его жена умерла...то есть он окончательно превратился в Тодда)

lizon,
Вот! Верно, потом он и станет тем, кем станет. Правда, я не представляю себе Суини как имя в полном смысле слова. Оно, если честно, звучит больше как прозвище.
И это ещё не конец главы, как я и говорила, тут будут некоторые моменты, коих в фильме нет. В общем, сами увидите...

NATALIE,ждем с нетерпением)))знаешь, Суинни и Бенджамин два совершенно разных человека!Суинни должно звучать именно как имя!

Кстати, да. Совершенно верно. Как имя. И звучит это имя особенно гордо. Вернулся с каторги уже мистер Ти А не Бенджамин Баркер, от того Баркера в нём уже ничего практически не осталось. "Это было перерождение..."

Одержимая,только в конце он стал как будто бы сново перерождаться в бенджамина баркера...лицо стало более нежное и какое то...незнаю даж как обьяснить))))он был не Бенджамином но уже и не Суинни...как и в отрывке между No Place Like London и My Friends...он еще не Суинни но уже и не Бенджамин...

коряво выразила свои мысли,но по другому не смогла)))

lizon, а для меня этот образ закончен и везде последователен... и Суини. Я всюду видела Суини, потому как о Баркере ничего не было сказано, впечатление о Бенджамине мы все сформировали сами только по нескольким кадрам в самом начале фильма и его собственным словам о себе любимом:))) Эх, а я люблю именно Тодда и не стесняюсь этой любви, поэтому мне тоже видится в тексте, или хочется видеть, именно Суини Тодда, а не Баркера:))

lizon,то есть, получается он имя сходу придумал? На корабле его же мистером Тоддом звали... Энтони, по крайней мере

Бантик,имя он на каторге придумал))) но стал внутренне мистером Ти он только когда ПО НАСТОЯЩЕМУ захотел мстить

* * *
Их брак был счастливым. Со всех сторон – как ни посмотри. В самом деле, каким ещё может быть брак, соединивший два любящих сердца? Бенджамин Баркер ни разу не усомнился, взяв в жёны Люси Гринвуд. Он слишком сильно любил её и, в силу своей молодости, не позволял себе в чём-либо сомневаться.
Молодой брадобрей, не так давно открывший дело и заимевший собственное заведение на Флит-Стрит, уже вовсю пользовался успехом у господ, коим требовалось не просто бритьё, а работа на самом высоком уровне. От клиентов просто не было отбоя, и мансарда, где он не только работал, но и жил, никогда не пустовала.
Люси Гринвуд была хороша невероятно. В свои двадцать два года она обладала такой живой прелестью, что затмевала всех своих сверстниц. Удивительные карие глаза, смотревшие с неиссякаемым теплом, очаровательная улыбка, золотистые волосы, которые на солнце просто сверкали, выбиваясь отдельными локонами из-под кружевной шляпки. Но мисс Гринвуд была не только красива, но и умна, и добродетельна. Она была той редкой девушкой, которую можно встретить всего лишь один раз в жизни. Девушкой, которая, подобно ангелу, мелькнёт совсем рядом, - и только успей разглядеть этого ангела.
Бенджамину повезло – своё счастье в лице этой девушки он встретил почти сразу, как-то не особо веря в то, что любит и ему отвечают взаимностью. Эта девушка была его мечтой, его жизнью, его существованием. Он уже тогда понял, что не сможет полюбить никого другого, если они не будут вместе. Но они были. Судьбе было угодно соединить двух молодых людей, которые полюбили друг друга.
А вскоре появилась Джоанна. Маленькая копия своей матери… Как радовался её отец, качая кроху на руках! Этой малютке уготовано было вырасти в такую же красавицу, как и её мама. И уже сейчас, глядя на её маленькое личико, он мог представить себе дивные золотистые волосы и нежную бледную кожу… Да, именно такой она и будет…
- Как это у тебя получается, Бен? – никто когда не называл его Беном, кроме неё. - По-моему, она готова спать только в твоих руках, ты не находишь?
- Я нахожу твоё мнение предвзятым, - обычно отшучивался он, - вчера, к примеру, тебе хорошо удалось убаюкать нашу принцессу, разве нет?
Люси Баркер, урождённая Гринвуд, только смеялась этим его словам. Она вообще любила смеяться… Как же ему нравилось видеть её в таком настроении? Её улыбка действительно была ангельской. Хотя он никогда не видел улыбавшихся ангелов, да и не улыбавшихся тоже, но, глядя на неё, отлично мог себе их представить…
Конечно же, он был самым обычным человеком, таким же, как и большинство других. У него было всё, - любимое дело, хороший доход, чудесная жена и славная дочь. Всё, что нужно для счастья.
Пожалуй, фортуна, известная своим вечным непостоянством, на этот раз смилостивилась, одарив его ещё в молодости. Уже тогда Бенджамину завидовали многие. А ведь ему ещё и двадцати шести не было…
Но счастье ослепляет. И эта истина непреложна. Она стара как мир, она не обсуждается и не может опровергаться. Счастье ослепляет своего обладателя, а затем фортуна, насмехаясь, наносит свой смертельный удар, проверяя человека на прочность.
Ему многие завидовали, но никогда, никогда не было такого, чтобы кто-то отважился посягнуть на счастье скромного брадобрея.
Ему многие завидовали. Но дальше этого дело не шло. Да и завидовать ведь тоже можно по-разному. В самом деле, что такого можно у него отнять? Как оказалось, очень даже многое…
Джеймс Тёрпин уже давно был неравнодушен к девице Гринвуд. Являлся, можно сказать, её тайным поклонником, не досаждая и никак себя не обнаруживая. Он просто был в стороне, страстно её желая и тем и удовлетворяясь. Начало весьма скучное, но…
Но однажды она вышла замуж… Кажется, история поклонника именно здесь должна обретать своё логическое завершение. Ведь поклонникам ничего не светит. Они теперь за чертой прошлой жизни. Но в данном случае история лишь начиналась…
Джеймс Тёрпин уже тогда, много лет назад, был судьёй в Олд-Бейли. Притом судьёй суровым и безжалостным. А ещё властным, капризным и упрямым. И ускользнувшую от него Люси он не желал отдавать. Даром, что законному мужу. Даром, что отцу её дочери. Джеймс Тёрпин ведь не даром был наделён властью распоряжаться над теми, кто неугоден закону.
Закон в данном конкретном случае был его собственным. И судья решил не пренебрегать своими возможностями и положением…
… Тот день был не просто важным, но очень важным. Люси с утра была невероятно взволнована, и Бенджамину не нужно было спрашивать, почему. Так получилось, что семье предстояло одно весьмасерьёзное событие. Бенджамин, произнося про себя это слово, уже в который раз ощутил всю его значимость. Семья… Его семья… И его жена, у которой сегодня День Рождения!
Люси всегда относилась к этому празднику довольно снисходительно, не понимая, зачем люди вообще делают столько шумихи. Но с тех пор, как она стала миссис Баркер (а ведь как звучит, подумать только!), Бенджамин убедил её, что День Рождения стоит того, чтобы его отмечать. И лично ему всегда приятен лишний повод сделать ей подарок.
- Не понимаю, почему именно сюда? – удивлённо спросила Люси, входя под крышу большого цветочного магазина. - С чего вдруг?
- Просто это – самый большой магазин, - охотно заметил Бенджамин, катя вперёд коляску, в которой лежала маленькая Джоанна. - Кроме того, здесь – самые красивые цветы. А только таких ты достойна.
Люси, рассмеявшись, легко взяла дочку на руки.
- Что скажешь, милая? Наш мистер Бен решил устроить праздник. А ведь у меня всего-то День Рождения…
Она ещё долго улыбалась, держа Джоанну, пока они вместе шли между цветочных рядов, и Бенджамин присматривался к окружавшим их роскошным букетам, стоявшим в высоких белых вазах. Всего-то… Она каждый раз говорит это так просто и естественно, а между тем, он ведь готов все эти цветы, стоявшие здесь, положить к её хорошеньким ножкам в белых туфельках. Видит Бог, он бы всё сделал ради неё, всё, что угодно…
- Бен, дай-ка мне Мисси, пожалуйста, - попросила Люси, выводя его из задумчивости своим спокойным тихим голосом.
Мисси, любимая кукла Джоанны, всегда лежала рядом с ней в коляске, если они куда-нибудь отправлялись. И даже дома, там, в их маленькой мансарде, где ухитрялись соседствовать жизнь и работа, его дочка никогда не выпускала из рук свою любимицу, засыпая и просыпаясь вместе с ней.
Он вытащил куклу из коляски, подойдя вместе с ней к Люси. Джоанна, сонно завозившись на руках матери, увидела куклу. Недовольно наморщенный носик моментально разгладился. Захватив игрушку крохотными ручонками, малышка пришла в восторг. Бенджамин погладил дочку, чувствуя, как её радость передаётся и ему тоже.
- Что? – спросил он удивлённо, заметив, что Люси не сводит с него глаз.
- Знаешь…, ты прекрасен сейчас, Бен, - проговорила она, взирая на него, - я так тебя люблю.
Он тоже любил её. Любил, ведь иначе быть просто не могло. Он был счастлив в этот самый момент, как никогда. Он даже не подозревал, что через мгновение его счастье оборвётся…
Джеймс Тёрпин тоже находился здесь, поблизости, вместе со своим помощником Бэмфордом, уже успевшим всё подготовить. Джеймс Тёрпин наблюдал за ними и хорошо видел обоих – эту восхитительную фею и её глупого молодого муженька, портившего всю картину. Но ждать оставалось совсем чуть-чуть, и он, Джеймса Тёрпин, должен был победить…
Никто не мог бы точно сказать, когда в магазине появились двое полицейских. Они вошли туда быстро и уверенно, поскольку им не нужно было медлить или сомневаться. Всё было готово…
Бенджамин тоже не видел их. Он не мог бы с уверенностью описать этих двоих позднее, поскольку далее проблемы шли по нарастающей. Но вот удары, нанесённые полицейской дубинкой, он запомнил хорошо. Он не успел понять, что происходит, и кто нанёс те самые удары, а две пары рук уже схватили его, попутно таща вон из магазина.
- Бен! Бен!!! Что происходит?! – Люси, крикнувшая довольно громко, услышала плач дочери, едва успевшей вновь заснуть у неё на руках. - О Боже, Бен!
Он что-то крикнул в ответ, но страж порядка лишь ещё раз приложился к дубинке… А потом она исчезла… Но прежде, чем его успели вытащить из магазина, он увидел.
Увидел человека, внезапно и сразу очутившегося возле неё. Возле его Люси.
- Не волнуйтесь так, мэм, - произнёс он мягко, кладя ей руку на плечо, - я уверен, здесь какая-то ошибка. За что его забрали?
- О, сэр! – взмолилась она, прижимая к себе ребёнка и испуганно глядя на него. - Я ничего не понимаю! Его просто утащили отсюда, вы, наверное, сами видели.
- Видел, - добавил он и поспешил поклониться, - позвольте представиться, Джеймс Тёрпин.
… Конец дня смазался в один сплошной чёрный кошмар. Он успел несколько раз поинтересоваться о том, что же всё-таки происходит. Но ответа не получил. Точнее, ответили ему не на словах. Именно те ответы, впервые познакомили его с болью…
Он сидел в сырой грязной камере, облокотившись о стену, и не веря до конца в то, что всё, происходящее с ним, происходит на самом деле. Это было похоже на бред сумасшедшего. На ужасную и нелепую превратность, которой никак нельзя было ожидать. Да на что угодно! Только не на очередной день из жизни Бена Баркера.
Он требовал сказать, в чём его преступление. Он хотел узнать, понять, в чём его вина. Что он сделал не так? Какую истину нарушил? Чем заслужил немилость?!
Он хотел увидеть жену. При всей абсурдности ситуации, именно Люси могла примирить его с этой абсурдностью. Но он её так и не увидел. Всё то время, что ожидал суда, он так и просидел в этой камере, мимо которой, словно серые тени, сновали люди. А может, никого и не было. Люди просто исчезли, отдав его на растерзанье несправедливости.
И несправедливость его уничтожила. Поглотила, целиком и без остатка. Слушанье было закрытым, на которое не пустили любопытных зевак и заинтересованных граждан. Впрочем, и интересоваться-то, кроме жены, было некому, родители к тому времени уже давно были мертвы. Следовательно, и пускать было некого.
А потом был корабль, ржавые кандалы, которые стали ещё одной точкой в последнем предложении его жизни. Это был конец. Это была неизбежность. Расплата за преступление. Кто сказал, что не придётся платить по счетам? Все платят, рано или поздно. Ему вот пришлось платить за собственное счастье…
Бенджамин, всё ещё пребывавший там, по ту сторону воспоминаний, помотал головой, отгоняя слишком зарвавшееся прошлое. Всё кончилось. Но всё и осталось. Он успел пройти уже достаточно, погрузившись в вязкую мрачную бездну собственных прожитых лет. Этих лет как раз хватило, чтобы дойти до начала Флит-Стрит, не слишком размениваясь на окружавшие его прелести Лондона…

NATALIE,здорово...у тебя с каждым разом получаеться все луше и лутше!молодец!

* * *
Её звали Эвелина Ловетт, и было ей всего-то… тридцать семь. Нельзя сказать, чтоб очень мало, в сравнении со всем остальным, с прочими трудностями жизни, это казалось сущей ерундой. А бороться с прочими трудностями приходилось буквально с рождения, то есть, всю свою сознательную жизнь.
Помешивая ложкой густую подливу в мисочке, издававшую, к сожалению, далеко не самый соблазнительный запах, Эвелина думала о том, почему всё выходит так странно. Нет, она не роптала на жизнь и никогда никому не жаловалась, считая, что судьба отсыпает каждому испытания по возможностям человека. Но иногда, наедине с самой собой, когда посетителей ещё не было, вот как сегодня, и она заранее знала, что их и не будет, она могла бы признаться себе, что всё не просто странно, но и не правильно.
С тех пор, как Альберт Ловетт отправился в лучший мир, дела её шли не по лучшей дорожке. Но Эвелина не отчаивалась, справедливо полагая, что слезами у судьбы подарок не выпросишь. Она предпочитала зарабатывать на подарок своим собственным трудом.
Конечно, матушка не одобряла этот брак. Но Эвелина и не думала, что матушка будет согласна. Уж больно кандидат выглядел непривлекательно, весь какой-то непонятный, состоящий из сплошных «не»: круг знакомств неясен, первый брак был неудачным, положение в обществе неизвестно, доход нестабилен, внешне… Хм, ну, это уж слишком большое «Не», даже для неё. Конечно, мистер Ловетт был не красавец, притом абсолютно. Но разве это главное? Зато он обладал многими другими качествами, весьма житейскими и уютными качествами, которые позволяли Эвелине видеть в супруге ещё и хорошего друга. Он был очень добрым и общительным, никогда не сердился, если она не успевала наводить порядок до конца, занятая ещё какими-нибудь рутинными делами. Пару раз он делал ей подарки, не самые дешёвые, кстати. А потом они неожиданно поняли, что прекрасно дополняют друг друга, и… открыли магазин.
…Услышав подозрительное шуршание возле локтя, Эвелина наугад шлёпнула скалкой по столу. Так, одним тараканом стало меньше в этом лучшем из миров. Надо сказать, она наловчилась их бить и могла это делать не глядя, вот как сейчас. Первое время такие незваные гости её шокировали, вызывая одно лишь чувство брезгливости, но ведь приходилось что-то делать! Не сидеть же, сложа ручки, и не ждать же, пока один такой настырный рыжий сосед грохнется в начинку!
Шлёпнув скалкой ещё пару раз, она занялась тестом…
…Магазин радовал глаз своих владельцев свеженькими хрустящими в руках занавесками, а посетителей – вкусными пирогами. Собственно, это и была больше пирожковая, чем магазин. Эвелина гордилась таким своим успехом и тем фактом, что может в этом мире и самостоятельно что-то делать. Что же до матушки, не давшей на её свадьбу ни пенни… То эту тему она всякий раз пинками выгоняла из своих размышлений, ссылаясь на вечную занятость и нежелание ковырять «старые мозоли».
А потом Альберт внезапно умер. Вот так, в один прекрасный вечер, когда сел у камина, погреться после прогулки, да так больше и не поднялся. То ли переедание стало роковым, то ли что ещё… Но сердце не выдержало. А спросить у мистера Ловетта, какой недуг он столь тщательно скрывал от жены, уже, к сожалению, было нельзя.
Само собой, она горевала. Нельзя сказать, что они любили друг друга до потери сознания, нет. Но вот сдружиться и фактически «прирасти» друг к другу успели. У них были схожие привычки, схожие взгляды на жизнь и на решение проблем… А теперь Эвелина осталась один на один не только со своими, но и с его проблемами тоже.
Денег стало не хватать, причём как-то сразу. Так же сразу, как она поняла, что помощи ждать неоткуда, и придётся самой изворачиваться любыми способами. Брать в долг? Некоторое время она ещё пыталась практиковать этот способ, но денег больше не стало, а вот друзей резко поубавилось, когда немногие из них поняли, что вряд ли увидят отданные ей фунты вновь. Она перестала зваться по-дружески Эвелиной, оставшись миссис Ловетт. Некому было по-дружески к ней обращаться. А тут ещё, как назло, цены на мясо начали стремительно расти…
Некоторое время поклонники делали ей недвусмысленные предложения, обещая помочь в поднятии бизнеса. Но она лишь презрительно фыркала, зная, что, как только выполнит свою часть этого договора, они о своей сразу же позабудут. И дело вовсе не в том, что она была безнадёжной. Вытащив с полки маленькое зеркальце, миссис Ловетт придирчиво взглянула на своё отражение. Ну да, всё верно, в последнее время ей совершенно не хватает свободной минуты заняться собой. Густые каштановые волосы не мешало бы слегка расчесать, - она никогда не любила возиться со своими длинными кудрями, просто собирая их в высокую причёску. Удобно – ну и ладно. Глаза выглядят слегка уставшими. Слегка? Она нервно усмехнулась, пряча зеркальце обратно. Ещё на пару-тройку лет её, разумеется, хватит, если не обанкротится окончательно. Но ведь не мешало бы слегка отдохнуть, выспаться, обновить рюши на поизносившемся платье, а то вон, корсаж уже ни к чёрту! А щёки какие бледные…
- Тьфу, опять я замечталась! Миссис Ловетт, вам пора работать! – уверенно-спокойным тоном произнесла она, возвращаясь к начинке для пирогов. Боже, не дай ей вдохнуть этот запах!
Ну да, пахло, как уже и говорилось, не очень. Но, можно подумать, у этой Алисы Муни в пирогах… Эвелина передёрнулась от собственных мыслей. Ох уж эта Муни! Клуша какая, просто сама наивность! С тех пор, как у соседей кошки попропадали, она – нет, вы только представьте! – наивно хлопает ресницами, мастерски изображая на лице полное недоумение! Какие кошки? О чём вы, господа?
Эвелина-то отлично знала, что сама Алиса Муни приложила руку к пропажам животных. Гадость какая! Класть кошек в фарш! И ведь продаёт! Продаёт эту свою дрянь с останками несчастных животных, даже не думая, что они, может быть, не только были больны, но совсем не заслужили такой участи. Ведь в чём вина кисок? В один далеко не самый удачный день и час они попались Алисе на пути! А она и рада стараться, что-то мелет про специфический вкус и дорогие приправы.
Смахнув волосы со лба, Эвелина насыпала на стол ещё муки, ровным слоем распределив её по всей поверхности. Почему она такая нежная? Почему у неё не получается идти на отчаянные меры и совать кисок в мясорубку?
- У тебя слишком любящее сердце, Эви, - говаривал ей муж когда-то. А она только посмеивалась этим его словам. Подумаешь, сердце любящее! Разве это важно для бизнеса?
- Подумаешь! – вслух произнесла она, точно отвечая своему супругу. - В такие времена, дорогой муженёк, хоть кто-то же должен любить!
Она бы долго ещё так стояла над засыпанным мукой столом, если б в эту минуту не подняла глаза и не поняла, что в магазин вошёл человек. И неуверенно смотрит на неё…

* * *
- Ох, посетитель! – женщина кинулась к нему со всех ног. Ещё прежде, чем он успел её рассмотреть, она захлопотала рядом. - Незачем спешить! Вы ведь не торопитесь?
И, не став дожидаться ответа, она подтолкнула его на один из свободных стульев, стоявших у окна.
- Садитесь. Да сядьте же, сэр! Вы, признаться, меня напугали… Я уж решила, что привидения и по утрам бродят.
Бенджамин, не сопротивляясь, сел на стул, внимательно глядя на неё. Собственно, он пришёл сюда не за тёплой компанией, у него дела поважнее. Но раз уж она упомянула пирог… Он почувствовал, что голод даёт о себе знать. Он ужинал на корабле, ужин сопровождал Энтони, а отделить одного от другого не представлялось возможным. А потом полночи стоял на палубе… Сейчас уже утро, и Бенджамин понял, что нужно срочно что-нибудь съесть. Срочно. Не потому, что очень хотелось, а потому, что необходимые физиологические процессы притупляли все остальные мысли, так важные для него.
Он плохо помнил её. Конечно, узнал, увидев, но вот помнил плохо. Наверное, оттого, что воспоминание о миссис Ловетт не представлялось для него наиболее значимым. Значимыми были другие воспоминания, его личные…
А вот Люси была с ней хорошо знакома. Она частенько забегала в магазин, где иногда они втроём обедали, если клиентов было немного. Что-то такое Люси про неё ему рассказывала. Если б он ещё мог вспомнить…
Её зовут Эвелина. Так, это он вспомнил. Сейчас она распространялась о каких-то своих проблемах, но он слушал не слишком внимательно, по-прежнему глядя на неё. Она мало изменилась, почти такая же, как тогда. Значит, он ещё помнит, как выглядела эта женщина…
…Продолжая рассуждать о неожиданной, но вполне логично возникшей эпидемии чумы в городе, вследствие чего люди стали сторониться общественных мест, миссис Ловетт смахнула со стола ещё парочку раздобревших наглых тараканов, отправив их под подошву собственных туфель.
- Худшие пироги в Лондоне! А знаете, это даже мило! – вынув пирожок из маленькой печи, она положила его на тарелку, слегка подув. - Если не верите, - вот шанс попробовать самому. Не волнуйтесь, меня этим вряд ли обидишь… Но вкус у этого такой же, наверняка. Гадость, верно?
Она продолжала поносить свои кулинарные изыски, замешивая очередную порцию теста. Бенджамин осторожно откусил, опасливо косясь на высокую кружку, наполненную Элем. Во имя всех демонов, что за дрянь она туда положила?! Ну и вкус!
Почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота, он покатал во рту скользкий кусочек непонятного происхождения и быстро выплюнул, едва хозяйка успела отвернуться. Нет, голод голодом, но если у неё всегда так… Лучше уж просто напиться.
Миссис Ловетт, очевидно, в самом деле давно не видела у себя посетителей, поскольку теперь, заполняя начинкой готовые формы из теста, она спешила вывалить на неожиданного гостя весь тот ворох информации, который успел у неё собраться. И дела у неё идут не лучшим образом, и соседка-конкурентка тут как тут… А знаете, что она в начинку кладёт? Ох, вам повезло, что вы не к ней пришли! Это же что за дело, - совать кошек в пирожки?! Правда, соседи до сих пор недоумевают, куда животные подевались. Но ей-то сразу стало понятно, что эта миссис Муни ведёт нечестную игру! А самой ей претит гоняться за бедными животными, да и расторопны они слишком…
Бенджамин не разделял такого энтузиазма на словах. Набрав в рот побольше Эля, он старался смыть тот мерзкий вкус, что прочно осел на языке. Бррр! Хорошо ещё, хозяйка не стала на него обижаться. Привыкла, видать.

…Она действительно привыкла. Ведь человек может привыкнуть ко всему, не так ли? Что же до конкурентки… Эвелина никогда не думала, что доживёт до того дня, когда Алиса начнёт творить такое. А ведь у неё ещё и муж есть, мистер Муни. Только вот пользы от него никакой. Может, оно и к лучшему, что дорогой супруг не спрашивает, с чем сегодня пирожки…
…Вздохнув, глубоко и безнадёжно, миссис Ловетт оперлась локтями о стол.
- Трудновато женщине пробиваться в одиночку. О, сэр! Времена трудны, что ещё скажешь?
Бенджамин заметил возле её руки прыткого и довольно крупного таракана. Но ещё прежде, чем таракан успел хоть что-то предпринять, миссис Ловетт ловко припечатала его скалкой. Времена рудные, но меткость просто отличная.
Он проглотил, наконец, Эль, успевший порядком осточертеть. Наверное, он зря пришёл сюда. Он её узнал, но что с того? Она, разумеется, его не помнит. Да и с чего бы? У женщин полно других забот, кроме как вздыхать о безнадёжных соседях и строить планы относительно их возвращения.
- Уж поверьте, дорогуша, - ласково сказала Эвелина, не сводя с него глаз, - мало одного Эля, чтоб смыть этот вкус. Пойдёмте-ка со мной, я вас угощу отличным джином.
Она жестом пригласила его в заднее помещение магазина, служившее владелице спальней и гостиной и не предназначавшейся для простых посетителей.
Сейчас всё это выглядело не лучшим образом, софа перед камином была протёртой и вообще, едва уловимый налёт одиночества витал в комнате. Но Бенджамин понял, что так, очевидно, было далеко не всегда. На полках, везде, куда хватало взгляда, стояли маленькие дамские безделушки. На стенах висело несколько дешёвых открыток с измятыми краями. Каждая изображала одну и ту же тему – морское побережье. Виды были разные, какие-то выполнены лучше, какие-то хуже. Судя по всему, хозяйка была неравнодушна к морю как к таковому.
Заметив его интерес к интерьеру дома, миссис Ловетт взяла с полки маленький пузатый тумблер и, наполняя его джином, продолжала:
- Занятные обои, верно? – она оглядела стены, украшенные цветочками, и протянула ему стакан. - Главное, достались мне почти даром. Они, правда, были слегка опалены, когда часовня сгорела…
Сев возле камина на предложенное хозяйкой место, он глотнул джина. Хм, а джин оказался вполне ничего… Явно лучше, чем всё предыдущее.
- У вас ведь есть комната сверху, не так ли? – спросил он, не мигая уставившись на всполохи пламени. - Если времена так уж трудны, почему бы не начать сдавать её?
…Она, мельком взглянув на него, подняла глаза к потолку. Комната сверху… Странно, что он о не й заговорил… Как правило, люди чураются этой мансарды, стараясь даже не поднимать глаза выше окон пирожковой. А ведь много лет назад там кипела весёлая и беззаботная жизнь…

* * *
Когда-то там жили её соседи. У неё ведь действительно были соседи, и кажется, буквально вчера. Молодое семейство Баркер. Брадобрей, успешный и популярный, его жена, настоящая леди, и их малышка-дочка.
Эвелина почувствовала что-то странное. Будто воспоминание, неожиданно пробудившееся, вдруг завозилось в душе, переворачиваясь и мешая тем самым всем прочим мыслям и воспоминаниям. Не так, чтобы очень, она любила своего муженька, а брадобрей… Он ей тогда нравился. Именно таким представлялся ей её собственный супруг. И матушка бы наверняка одобрила такого…
Как и мысли о собственной матери, так и мысли о соседе-брадобрее Эвелина всегда выгоняла из своей головы, понимая, что глазеть на чужого мужа и вздыхать о нём не просто неприлично, но и вообще неправильно. Ну нельзя, нельзя так делать! Чего ей в жизни не хватает? Муж есть, дело есть, доход есть, детей, правда, нет, ну, да это ерунда!
Иногда, забегая вечером в гости к ним, когда посетителей в пирожковой не было, а он добривал последнего сегодня господина, Эвелина с Люси тихонько переговаривались о чём-нибудь, пока последняя укачивала в колыбели дочку.
Иногда она просто кивала в ответ, пока Люси что-нибудь рассказывала, а сама нет-нет, да и косилась мельком на Бенджамина. Как же ей нравилось наблюдать за его работой! Бритва просто жила в его руке, она сама была продолжением его руки и мысли. Один взмах сверкающего лезвия, второй… И щетина очередного клиента уступала место гладко выбритому подбородку, на котором не оставалось ни единого пореза!
Вот он брался за один конец широкого кожаного ремня, висевшего на поясе, и начинал направлять бритвы. Вперёд… Назад… Снова вперёд… Он делал это медленно и уверенно, всегда повторяя, что «Лезвие – мой друг, оно не любит суеты и шума». Он направлял их по несколько минут, затем ещё долго приглядывался к лезвию, точно проверяя одному ему видимые линии металла. Они были безупречны, эти линии.
Никто больше не умел работать так! В глазах миссис Ловетт одно это слово выражало уже очень многое. Работать так, что каждый взмах остро заточенного инструмента творил чудо. Ведь именно этим, можно сказать, брадобреи и занимаются. Да только куда да него было остальным!

* * *
- Наверху? О, туда вряд ли кто-то сунется…
Присев на софу возле него, она снова посмотрела на своего гостя. Запретная тема… Она не любила подолгу размышлять о семействе Баркер и том, что с ним стало. Ничего хорошего. У истории не было счастливого конца.
- Люди думают, что там живут призраки…
- Призраки?
Он на секунду оторвался от остатков джина, повернувшись к хозяйке. Она, мгновение назад смотревшая на огонь в камине, смотрела теперь на него. Внимательно, будто силясь прочесть что-то на этом лице, где отсутствовали эмоции. Но он явно слушал…
- И нельзя сказать, сэр, что люди неправы… Видите ли, много лет назад кое-что произошло там, - кивком головы она снова указала на потолок, - кое-что, не очень хорошее…
Пламя освещало её лицо подрагивавшим тёплым светом, отражаясь в глазах. Он по-прежнему смотрел в огонь, она – на него. Ничто не нарушало тишины, пока она вновь не заговорила.
- Здесь жил когда-то брадобрей… Красивый был парень. И явно одарённый. Если б вам видеть это! Он был настоящим художником с лезвием в руке, но… Всё вышло очень плохо. Его сослали на пожизненную каторгу. А ведь он был красив…
Красив… Она произнесла это слово задумчиво, словно вспоминала его прежнее лицо. Красив… Давно ли это было? Давно ли он был таким, каким она помнила своего соседа? Когда-то, ещё до брака, он частенько ходил по улицам, а юные леди, потихоньку оглядывались на красивого молодого человека, наивно пряча розовеющие стыдливые щёки в тени кружевных зонтиков. Пятнадцать лет…
- Его звали Баркер, - продолжала хозяйка тихо, понизив голос почти до шёпота, - Бенджамин Баркер…
Он, слушая свою собственную историю, стойко выдержал на себе её взгляд, спросив как можно спокойнее:
- Сослали? В чём же было его преступление?
- В глупости, - быстро ответила Эвелина, наконец, переведя взгляд на камин, чем существенно снизила растущее в госте напряжение…

NATALIE, классно. жду продолжения)))

NATALIE,кстать по идее миссис лаветт звали Нэнси...я где то читала..

lizon, не совсем... Везде по разному пишут. Нэнси, Нелли, Мэгги, Сара...

Dark Angell,ну...может быть)

В общем, ясно... Как там в уголовном деле бы написали? Миссис Ловетт, она же Нелли, она же Ненси, она же Мэгги, она же Сара, она же Эвелина. Длинновато, но зато всё верно...

Привет всем! Надеюсь, никто не решил, что я пренебрегая своими читателями? Просто сессия замучила, поэтому проды пока мало. Но скоро будет ещё.

- Сослали? В чём же было его преступление?
- В глупости, - быстро ответила Эвелина, наконец, переведя взгляд на камин, чем существенно снизила растущее в госте напряжение… - У него, знаете ли, была жена, очаровательная и милая. Да.. милая… Бедняжка! Она была не одна, нет. Существовал ещё и судья, возжелавший её до умопомрачения. Ох, каждый день он приходил и стоял под окнами мансарды. Каждый день. Со своим помощником и с очередным букетом цветов. Она никогда не спускалась к нему. Но порой этот судья оставлял возле её двери цветы. И так было постоянно, день за днём. Я видела всё это, видела и засохшие цветы, лежавшие в комнате. Бедняжка! Её положение было не из приятных. Но самое ужасное, как оказалось, было только впереди.
Судья не собирался отступать. И он придумал отличный план, как с ней увидеться. Его помощник, натянув на лицо маску почтения и печали, пригласил её на бал-маскарад в дом господина. Бедняжка! И можно подумать, судья действительно так сожалел об её положении! Но все были вежливы и безукоризненно осторожны. О, бедняжка! Могла ли она знать, что случится?
Конечно, она ничего не знала. И никого. Все вокруг были в масках. И помощник судьи куда-то пропал. Она там никого не знала. Она лишь ходила среди гостей, держа в руках бокал шампанского и вопрошая: «Где же судья Тёрпин?» Она его не видела. Да уж, она была так уверена, что он раскаивается, бедняжка! Да куда ему!
Он, само собой, там был. Далёкий от угрызений совести. Он её видел, видел смущение, усталый взгляд, пытавшийся выискать его среди масок. Её силы были на исходе…
Миссис Ловетт продолжала рассказ, и перед Бенджамином, одна за другой, проносились картины событий, давно похороненных в прошлом: Люси, его милая дорогая Люси, находившаяся в окружении гостей, так близко от этого развращённого подлеца, который никогда не умел сдерживать своей похоти, живя одними желаниями. Вот он снимает маску, глядя на неё, выпуская своих демонов наружу… А танцоры, стоявшие вокруг, подбираются всё ближе, глумясь и буквально умирая со смеху… Они просто в восторге от спектакля!... Они смотрят и смеются, развлекаясь, заглушая своими шутками и хохотом крики несчастной жертвы, умоляющей о помощи…
- Не-е-е-е-ет!!!
Бенджамин вскочил с места, только сейчас поняв, что это кричит он сам. Кошмар, увиденный как наяву, всё ещё стоял перед глазами, а сердце стучало так, что удары отзывались в ушах. Горло словно сдавило толстым ледяным обручем.
- Нет… неужели… никто над ней не сжалился? – прошептал он, не узнавая свой собственный голос.
Эвелина смотрела на него во все глаза. Ещё не веря до конца той догадке, что закралась в мысли и теперь переросла в уверенность, она смотрела на него, с трудом пытаясь узнать человека, стоявшего перед ней, и… узнавая…
- Так это вы, Бенджамин Баркер…
Стоя всего в паре шагов от неё, он по-прежнему, не мигая, смотрел на огонь, не обратив никакого внимания на то, что его назвали по имени.
- Где Люси? Где моя жена?

NATALIE, а я уже испугалась, что продолжения не будет)) Мне нравится, пиши дальше)

Интуиция, превратившаяся у него за годы заточения в почти звериное чутьё, вселяла в сердце тихую, но отчётливую тревогу. Где Люси? Проходя по Флит-стрит, он поднял глаза на большое окно-делюкс, находившееся как раз над дверью магазина. И сильное чувство, что за ним нет никаких признаков жизни, вдруг буквально обожгло Бенджамина. Хотя… Она ведь могла и съехать, его Люси… Всё могло измениться, теперь он это понимает.
Однако, сейчас, выслушав рассказ миссис Ловетт, он понял, что произошло куда больше, чем он представлял себе даже в самых жутких кошмарах. Где Люси? Где она? Почему тревога в его сердце крепнет с каждой секундой?
- Она отравилась… мышьяком, купленным в аптеке на углу. Ужасно… Я пыталась отговорить, но ваша жена не стала меня слушать…
Ему показалось, что в этот момент внутри оборвалась какая-то струна, натянувшаяся до предела. Нет! Вся его жизнь, всё, ради чего он существовал… чем дышал и во что верил… Он опоздал. Опоздал! Люси не дождалась его. Она не вынесла позора, некому было защитить её честь и доброе имя.
На лице Эвелины мелькнуло странное выражение, как будто смесь сожаления со скорбью и чем-то ещё, не поддающемся описанию. Вздохнув, женщина добавила:
- А у него ваша дочь.
- У него? – переспросил Бенджамин, понимая, что дурные вести не окончились. - У судьи Тёрпина?
- Именно. Он удочерил её и растит как собственную.
Невозможно… Только не это! Грязный мерзавец! Джеймс Тёрпин, подонок, каких ещё не знал свет!!! Мало ему того, что он уже совершил? Зачем? Для чего? Это что, попытка искупить вину? Или… или дочке уготована судьба матери, и всё уже решено?
Думал, что получить можно всё и всех? Но Люси не такая, она не уличная девка, которой можно овладеть по первому желанию и забыть об этом!!! Нет…! Пусть она умерла, но справедливость должна восторжествовать! Иначе быть не может! Не Бенджамин перешёл судье дорогу, но наоборот. Прошло пятнадцать лет, но теперь Тёрпин проклянёт тот день, когда впервые увидел миссис Баркер.
- Пятнадцать лет кромешного ада, которые я получил по ложному обвинению…, - Бенджамин, сняв тяжёлое пальто, бросил его на спинку стула, - пятнадцать лет мечтать о том, что я вернусь к моей жене и дочке…
Боль, ненависть, жажда мести, - всё смешалось в нечто единое, чёрное и обжигающее. Почему так? Неужели мало того, что судьба уничтожила его? Неужели этого недостаточно? Зачем Люси? Зачем Джоанна? Что за жертвоприношение? У него отняли всё, что было.
- Да, мистер Баркер, не могу сказать, что годы вас пощадили, но всё же…
- Нет! – в ярости воскликнул он. Всё человеческое, что в нём было, давно уже истлело, став просто воспоминанием. Воспоминанием, которое поглотили демоны его души. - Больше никакого Баркера, этот человек мёртв. Его место отныне займёт Тодд. Суини Тодд. И он будет мстить.
Сказав это, он сам удивился той лёгкости, которой отозвалось в нём произнесённое имя. Баркера больше нет. Глупого простофилю отправили на каторгу, где и будут гнить его кости, никто не узнает правду. И да здравствует Суини, пока никому неизвестный, но это не надолго. Очень скоро о нём пойдут слухи. Он станет известен во всём Лондоне. Он будет карающей рукой правосудия. Правосудия, каким оно должно быть во всей своей красе. И он восторжествует над своими палачами!
Что ж, да будет так……..

NATALIE,извени конечно дорогая, я не хочу быть жёстким критиком... Но мне твой Суини (которого ты всё-таки Бенджамином называешь) уж слишком какого-то романтика с израненной душой напоминает... не порядок

Не могу не согласиться про израненную душу. Но про романтика... Хм, не уверена, что это именно так называется. Скорее это зачатки того, что позднее стало у него какой-то слепой страстью к им же самим созданному образу, манией и наваждением. Возможно, какая-то унция романтики и проглядывает, но не могу сказать, что Тодд романтик.

Я имела в виду, что читая, представляю себе именно этот образ. Образ именно Бенджамина, а не холодного Суини. Надеюсь ты поняла меня и не обиделась