Девочки, я попыталась сделать перевод. Не судите строго
Ванесса Паради глазами Патти Смит
Несмотря на то, что она была международной поп-звездой, актрисой, заслужившей восторги критики и признанной красоткой бОльшую часть взрослой жизни, Ванесса Паради постоянно совершала невероятные поступки, от управления своей весьма занятой мульти-карьерой до присмотра за садом на юге Франции и создания семьи с Джеком Спарроу.
Мало кто из смертных может похвастаться многозадачным статусом Ванессы Паради, но любой, кто знаком с ней, сразу скажет, что хвастовство не в её натуре. Тридцатисемилетняя певица, актриса, модель, мама двух детей, постоянная любовь Джонни Деппа и известная скромная исполнительница, ставшая международной звездой в 14 лет, когда сингл "Joe le Taxi" с её дебютного альбома M & J(1987) взлетел на вершину чартов родной Франции. Но стремления Паради всегда были более творческие, чем коммерческие. Её вторая запись, Variations sur le Meme T' Aime (1990) была сделана в сотрудничестве с Сержем Генсбуром, и в том же году она получила премию «Сезар» - «Наиболее многообещающей актрисе» - за роль в фильме Жан-Клода Бриссо «Белая свадьба». Тогда же началась её двадцатилетняя история отношений с «Шанель»: она появилась в рекламе аромата «Коко». (Сегодня Паради можно увидеть в рекламах помады Chanel's Rouge Coco и сумочек Coco Cocoon).
Её первый англоязычный альбом был назван просто Vanessa Paradis (1992) и записан в сотрудничестве с Ленни Кравитцом. Но остаток 90-х она посвятила актёрской карьера, и десятилетие завершилось одним из лучших её фильмов. «Девушка на мосту». Тогда же она встретила Деппа, у пары сейчас двое детей, 11-летняя Лили-Роуз и 8-летний Джек, они делят сво ё время между домами в Лос-Анджелесе и на юге Франции.
Паради до сих пор записывается и выступает – сейчас выходит её «Vanessa Paradis:Concert acoustique a l'Opera Royal de Versailles»; она снялась в недавно вышедшей на экраны комедии «Сердцеед» с Роменом Дюри. Также она одолжила свой голос для озвучки 3D-мультфильма «Монстр в Париже», который должен выйти в следующем месяце, и сейчас снимается у Jeanmarc Vallee (режиссёра «The Young Victoria» в драме «Cafe de flore». Теперь она разговаривает со своей подругой Патти Смит, с которой пересеклась недавно во время торжеств в честь Дня Мира, в Париже, 17 сентября.
ПС: Итак, готовясь к интервью я села и задумалась. Шел дождь, так что я встала рано, просто думая о тебе, как ты выглядишь, какова ты вообще. И мне вправду кажется, что, несмотря на все свои обязанности по работе и твою роль мамы ты сохранила умение удивляться, что мне кажется поразительной, детской чертой. Поэтому мой первый вопрос такой: что ты любила, когда была моложе?
ВП: Я была ребенком только до 11 лет, когда родилась моя сестра. Так что 11 лет была только я. Думаю, я была спокойной. Проводила много времени с родителями. Они брали меня повсюду. Я просто была там. Когда я была не с ними, я проводила много времени с бабушкой по материнской линии. Мы занимались садоводством, а когда не было садоводства, занимала сама себя, что тоже было неплохо. Мне это нравилось.
ПС: Любила наряжаться?
ВП: Любила. А еще помногу рисовать. Еще я немного училась танцам, что мне тоже было по нраву. Я родилась а пригороде Парижа, где и жила до 16 лет, друзей, барбекю и садов было в достатке.
ПС: Как единственный ребенок ты, должно быть, познала и определенную долю одиночества – больше, чем другие дети?
ВП: Да, и это было замечательно. Думаю, когда не знаешь иного… Мне кажется, это заставило меня обратиться к моему внутреннему миру. Но я была окружена любовью и красивыми людьми.
ПС: Ты была счастливым ребенком.
ВП: Счастливый ребенок… я не говорю, что была пай-девочкой, просто со мной не было проблем.
ПС: А я вот была.
ВП: (смеется) Могу представить.
ПС: Помнишь, когда ты начала петь?
ВП: Мне кажется, я делала это всегда. Первое, что приходит в голову, это американские мюзиклы, мюзиклы MGM. Было шоу под названием «That's Entertainment», состоящее из фрагментов музыкальных фильмов, там появлялись Джин Келли, Фред Астер или ведущий, они рассказывали о прошлых годах MGM и показывали клипы из всех этих фильмов. Много музыки цвета, большие оркестровые выступления и танцевальные номера, и все прочее…
ПС: Вещи проде «Поющих под дождем» с Дональдом О'Коннором и Джин Келли.
ВП: «Поющие под дождем» были для меня единственными в своем роде. Джин Келли мог просто раскачиваться и никогда не падать, он раскачивается и раскачиваясь танцует. Хотя это забавно, потому что я любила большие представления с оркестрами, струнными и духовыми. Я стала петь по-английски раньше, чем начала понимать его – я просто запомнила его фонетически из мюзиклов. Я пропускала слова, но спеть могла все. Кроме того, папа играл для меня некоторые песни. Он умел играть несколько вещиц, и он научил меня пению. Он играл, я пела, мне это нравилось.
ПС: Раз ты выпустила свои записи так рано, ты должно быть быстро обнаружила у себя голос?
ВП: У меня практически не было времени подумать об этом. Не было такого, чтобы кто-то сподвиг меня к пению, потому что я хотела это делать. Хотелось делать что-то похожее на шоу, которое вы вдруг решили замутить, сидя дома с друзьями. Заниматься хореографией, петь и танцевать. Я пела постоянно, и слышала, как люди вокруг говорили: «О, черт возьми, она умеет попадать в ноты». Неплохая штука, ты знаешь.
ПС: Да, это должно быть волшебно.
ВП: Я не сказала бы, что была так уж хороша. Когда я начала записываться, я могла бы петь и в поле или что-то в этом роде. Случалось, мой дядя (Дидье Пейн) – он не в музыкальном бизнесе вообще, он актер, но многие его друзья были музыкантами – брал меня с собой в кино, или на съемочную площадку, или в театр. Однажды взял в студию звукозаписи. Там записывала альбом молодая актриса, которая мне очень нравилась. Она предложила: «Хочешь посмотреть студию». «Да, конечно, круто». Мне было 12. Там я встретила композитора и поэта (Френк Лангольф и Этьен Рода-Жиль) той первой песни, которая стала большим хитом для меня – «Joe le Taxi». Лангольф собирался позже записать собственную пластинку, и, возможно из-за дружбы с моим дядей, пригласил меня спеть два-три трека. И я спела. Просто вошла в эту кабину с большими наушниками, в которых громко слышала собственный голос, довольно ужасный, на самом деле…
ПС: Когда я впервые появилась в «аквариуме» для записи, чтобы спеть всевозможные «ох» и «ах» у кого-то на подпевках, меня попросту услали домой, так плохо все вышло. Я написала песню для «Blue Oyster Cult» и они позвали меня спеть на бэквокале, но я была так напугана всей этой технологией, и я не работала в наушниках раньше, было очень трудно. Я и по сей день не лучшая фоновая певица. Терпеть не могу добиваться гармони, хотя я делала все это на ”Dancing Barefoot”. Это заняло часы времени и я была вымотана до слез. Решила – отныне больше никаких «ах» и «ох». Но сейчас я буду счастлива, если моя дочь поработает для меня над гармонией. Но ты, я вижу, не была…
ВП: …под впечатлением? Или напугана? Да, была. Не могу сказать, что сделала все правильно с первого дубля, но мне повезло, что люди рядом со мной не были похожи на тех, что хотят зарабатывать на поющем ребенке.
ПС: Значит ты не была на кастинге для «American Idol».
ВП: Нет (смеется) В действительности, они даже не создавали хитов в то время. Просто два глубоких, великолепных музыканта. И было настолько здорово, когда они создали «Joe le Taxi», мы записали это, и кто-то затем поверил, что это стоит того, чтобы выпустить в свет.
ПС: Это подводит к тому, о чем я хотела поговорить: интерпретации. Мы обе выступали на Peace Day в Париже. Ты сделала версию «Алиллуйя», которая, на мне показалось, была очень неожиданна. Никогда не слышала у тебя это раньше. И трактовка была столь утонченной и сильной, что заставила меня услышать эту песню в совершенно новом ключе. Мне интересно, как ты пришла к выбору этой песни.
ВП: Речь действительно идет о песне, любимой многие годы. Зная, что предстоит Peace One Day, я решила подготовить вещь не из моего привычного репертуара. Я хотела говорить о мире, но это сложно – найти песню, которая не отдает дурновкусием и не «развалится» на сцене. Так, я слушала великолепную пластинку Джефа Бакли («Grace», 1994), включающую версию ”Hallelujah”, и думала: мой бог, вот оно. Эта песня говорит о мире внутри вас. О любви. О борьбе. О поднятии оружия и его сложении. Там мечты о мире, и как мы хотим чтобы он прошел через все, как солнце, пробивающееся сквозь бурю. Думаю, я сделала правильный выбор той ночью. Я поняла, что не знаю всех слов наизусть (смеется), я слушала ее всегда, но ни разу не пела вместе с ней.
ПС: Но ты с интерпретацией «Hallelujah» была похожа на поэта-романтика, тихо напевающего самому себе. Вместо того чтобы сделать это «в лоб», ты заглянула в себя.
ВС: Но было же так страшно, ты знаешь. Трудно зубрить лирику, я часто путаю слова и мне не хотелось что-то испортить. И, конечно, нужно быть абсолютно сосредоточенной. Так что я закрыла глаза и представила, что вижу эти слова внутри, до тех пор, пока не осталось ни одной неправильной точки или запятой. Когда все чувства этой песни проявились в полной мере, и я подумала – боже, какая же я плакса… не хочу плакать, не плачь! Все, готова песня. Я все еще слышала, как дрожит голос и подкатывают слезы. Я решила, что если сделаю это совсем чуть-чуть, то, возможно, удержусь от слез? Вот так оно и случилось.
ПС: Мне было интересно услышать исполнение «Hallelujah» женским голосом, потому что я знаю мужские версии и прекрасное исполнение Джефа Бакли, конечно, тоже. Но твоя была тоже чудесна.
ВП: Слышать это от тебя – лучший комплимент.
ПС: Мне вот интересно. Ты так много путешествуешь. А есть ли особое место, которое ты предпочитаешь, где бы ты больше хотела находиться и где больше ощущаешь себя самой?
ВП: Это определенно наш дом на юге Франции. Среди полей и деревьев. Удивительный свет, удивительная природа. Самая простая, удивительная жизнь. Даже когда вы просто едете в город – мы ездим за хлебом и прочим – люди вокруг настолько приветливы. Им все равно, кто ты. Их волнует, хорошо ли ты воспитан, и мне это небезразлично тоже, так что все хорошо.
ПС: Работая на сцене, ты держишь у себя какой-нибудь особый амулет или талисман на удачу? Монетка, камешек…
ВП: Их несколько, прошедших со мной через годы. Но последнее время это обычно талисман любви, который каждый из детей дарит мне в начале приключения. Потому что каждая запись, турне это как отдельные части моей жизни. Порой мне приходится быть далеко от них, и они дарят мне что-нибудь, что я берегу при себе везде. И когда все заканчивается и мы вновь оказывается в том же дому на юге Франции, я беру это и вспомню – да, это было то время…
ПС: И это становится особой реликвией. Одна из первых вещей, которые сын подарил мне, было ожерелье из макарон, которое я должна была везде носить. Нить все больше запутывается и макароны немного потемнели, но я не променяю его ни на какие рубины.
ВП: О нет. И у меня такое есть. Я люблю их. Они делают эти странные маленькие поделки из пластилина, цвета смешиваются, и потом их трудно бывает различить.
ПС: Думаю, такие вещицы из пластилина это универсальные подарки, потому что у меня есть такие же. Есть что-нибудь, что бы хотела сделать и чего не делала раньше?
ВП: Ну, эта идея мюзикла, которая сидит у меня в голове с тех пор, как я едва начала ходить. У нее две стороны. Хочется сделать кино-мюзикл, но и сценическую версию тоже. В последнем турне я неделю выступала в Casino de Paris, старом месте, где ставились все эти ревю, вроде «Мулен Руж» Ив Танги, туда приходили все эти люди. Есть лестница, по которой поднималась поющие девушки. В Париже есть и другие места вроде этого. Но в течение той недели, что я делала там акустическое шоу, я повторяла себе: «Боже, и я могу приходить сюда каждый вечер!» Несколько месяцев думала сделать нечто такое, эта игра, когда приходишь каждый вечер на работу, накладываешь макияж и перья, выходишь и играешь... Да, о чем-то подобном я мечтаю. Не знаю. Кто-то должен придти с готовой идеей, чтобы я могла двинуться в том направлении.
ПС: Это было бы синтезом вещей, которые ты любишь: пение и наряды, маленькое, но прекрасное зрелище. Бороться за справедливость и делать добрые дела это прекрасно, но в том, чтобы развлекать людей есть своя собственная красота. Слово «развлечение» может быть и красивым, не обязательно коммерческим.
ВП: Именно так. Многие считают, что это лечит душу.
ПС: И это передышка, пока нет ничего другого. О, хотела спросить: когда ты пригласила меня побывать с квартире Коко Шанель в Париже, это было такое событие. Карл Лагерфельд встретил нас и любезно устроил небольшую экскурсию. Было так славно смотреть на вас двоих, очевидно, вы имеете особые отношения. Как это – работать с ним? Это совместная работа?
ВП: Мы встретились давно, но по-настоящему я узнала его в последние несколько лет. То, что мы делаем с ним для Шанель, это, безусловно, общая работа, но кроме того, это попросту замечательно иметь его в качестве режиссера. Потому что он гений - гений с огромным чувством юмора – и с ним так весело находится рядом. Он появляется готовым к фотосессии, но в нем живет и душа большого ребенка, это чудесно, потому что его непосредственность невероятна. Он генерирует идея на месте, и они еще лучше, чем те, с которыми он пришел. Его воображение непрестанно живет и движется. Никогда не думала, что могу сказать такое о фотосессиях, но работа с ним это нечто более глубокое, чем просто картинка. Он не ограничивается банальным «ок, накладываем макияж, выбираем одежду и идем делать симпатичные фото». Он глубже всего этого. Чем больше ты узнаешь его, тем больше любишь. Есть что-то в его глазах. Он всегда в этих темных очках, но иногда снимет их, и тогда ты видишь его глаза. Такие чистые и прекрасные. По-настоящему удивительно, потому что у него достаточно впечатляющий образ, костюмы, галстуки, украшения и все прочее, но под ними прячется маленький мальчик.
ПС: Ты знаешь секрет Лагерфельда: его глаза. И у меня последний вопрос: твои дети – это идеальный сплав тебя и Джонни. Мне интересно, как появление детей отразилось на твоем восприятии мира. Рождение детей было огромной переменой для меня, как художника. Ты чувствовала то же самое?
ВП: Да, каждый день. Дети меняют сам образ мыслей. Вы прежний, но становитесь осмотрительней в том, что вы говорите и как сказали бы сначала, и в этом уже перемена. Мое сознание уже не только мое. Я использовала это, чтобы сконцентрироваться и добиться желаемого, сейчас же становится трудно сфокусироваться на одном, это как будто половина разума больше не твоя. Дети еще маленькие. Может, все изменится когда они подрастут, но я сомневаюсь. Не могу составить длинное предложение о том, что изменилось во мне после рождения детей. Я имею в виду, что не делаю каких-то гигантских усилий, чтобы изменить мир к лучшему ради нас и наших детей. Но я пытаюсь понемногу, и каждый день. Поэтому, если дети спрашивают меня о чем-то, я хочу чтобы у меня всегда находилось время чтобы показать и объяснить им все так, чтобы они поняли.
ПС: Маленькие поступки порой самые важные. Никто из нас не в силах решить мировые проблемы. Н если мы можем помочь решить одну маленькую проблему для своего ребенка, значит, мы сделали свою работу.
ВП: Раз за разом.