Ларри Кинг, интервью с Джонни Деппом "CNN Presents: A Larry King Special: Johnny Depp", 16 октября 2011 г. Ларри Кинг: Мы сидим в офисе Джонни Деппа. Он не похож ни на один из офисов, которые мне приходилось раньше видеть. Позже у нас будет возможность немного его изучить. Он, конечно же, один из самых знаменитых и многогранных актеров своего поколения. А также режиссер, продюсер, музыкант. Его новый фильм "Ромовый дневник" выходит 28 октября. Единственный роман, написанный Хантером Стоктоном Томпсоном. Мы поговорим об этом немного позже. ЛК: Ты делаешь не так много вещей вроде этой (интервью – прим.) Ты не любишь быть интервьюируемым или… ДД: Нет. Просто я не слишком хорош в этом, вы знаете. Никогда не был в этом очень хорош. ЛК: Почему нет? ДД: Не знаю. Это, вы знаете, это странная вещь. Мне легко, когда я персонаж. Когда я играю, я могу сделать перед камерой практически все. Но когда я это просто я, я чувствую себя уязвимым и ли что-то в этом роде, и это дает ощущение неловкости. ЛК: Мы не будем делать вас уязвимым. ДД: Ок. Хорошо. ЛК: Вам нравится быть другими людьми? ДД: Да. Потому что я очарован людьми. Я имею в виду, я заворожен ими, люблю за ними наблюдать. И еще это одна из вещей, вы знаете, одно из условий актерской работы это возможность наблюдать за людьми, следить за ними, быть наблюдателем. Как журналист, вы понимаете - наблюдать. И это одна из моих любимых вещей, вроде заимствования разных черт. ЛК: Марлон Брандо сказал мне, что, когда вы знамениты, одна из проблем это то, что все могут наблюдать за вами. ДД: Это становится проблемой. ЛК: Ты не можешь – ты уже не исследуешь их по-настоящему. ДД: Да. Точно. Это становится проблемой. Ты оказываешься в центре внимания. И твоя способность наблюдать снижается. Знаете, это немного… да, все меняется довольно радикально. ЛК: Как вы перешли о гитары к актерству? ДД: Это несчастный случай. ДК: Как это произошло? ДД: Я переехал в Лос-Анджелес в 1983 и жил тут, играя музыку. Мы дали пару хороших концертов. Ну, знаете, группа, все такое. Мы поколесили немного. Все было ок. С точки зрения зарабатывания на жизнь это было довольно странно, можно было и ноги протянуть. Так что я перепробовал разную работу, в видеомагазине, да что угодно еще, знаете. И я случайно встретился со своим старым приятелем, Николасом Кейджем, который был тогда восходящей звездой. И он сказал это, знаете, – почему бы тебе просто… я думаю, ты должен встретится с моим агентом. Тебе нужно подумать об актерстве. ЛК: Вы об этом не думали? ДД: Нет. Правда нет. И вот я встретился с агентом. Она отправила меня на пробы. Мне перезвонили и взяли меня на роль. Вы знаете, что это был "Кошмар на улице Вязов". В 1984? В восемьдесят третьем или четвертом. ЛК: Вам понравилось сразу? ДД: Нет. ЛК: Это был работой? ДД: Просто дуракаваляние на один раз. Я подумал, что это поможет мне продержатся, пока с музыкой дела не пойдут на лад или что-то еще. Так что первые два, три, четыре фильма были для меня просто забавой. ЛК: Ты бы предпочел остаться музыкантом? ДД: Оглядываясь назад – нет. Потому что… Думаю, стань это моим хлебом с маслом, как говорят, главным делом жизни, я, должно быть, разлюбил бы это на каком-то уровне. А так я по сей день испытываю то же чувство любви к музыке, какое испытывал когда мне было 12. ЛК: Вы играете? ДД: Все время, да. Постоянно. До сих пор, да. ЛК: Как вы отреагировали на пришедшую славу? ДД: Я до сих пор реагирую, знаете ли. Я до сих пор вроде как пытаюсь сладить с этим. Не думаю, что это то, к чему можно привыкнуть. Я бы не смог, за все годы я никогда бы не смог поставить свое имя рядом со словом "знаменитость" или типа того. Я понял, что это очень некомфортно. Так что это странно. Это что-то вроде… я думаю, что если вы привыкли к такому, то здесь что-то не так. Если вы привыкли к этой нескончаемой вещи, то что-то пошло не так. Все равно есть часть тебя, где-то там, которая жаждет анонимности. ЛК: Алан Алда однажды сказал мне, что он не любит давать автографы, потому что это унижает человека, его просящего. Это ставит его на ступеньку ниже. А Брандо очень не любил фотографироваться. Правда, что вы не любите фотографироваться? ДД: Я полагаю, что, когда ты делаешь что-то организованное, вроде фотосессии, это ошибка. Был кусок в Vanity Fair, где я должен был использовать слово "изнасиловать". Тем не менее, из-за бедного словарного запаса, в тот момент я употребил другое выражение, за что и принес глубокие извинения. Но, говоря о фотографировании, я имел в виду именно организованный процесс. Ты чувствуешь себя глупо. Ок. Вы просто проходите через это. Но что я по сей день считаю видом нападения на чувства, так это оказаться бомбардируемым папарацци. Вы знаете, я фотографируюсь с детьми, с людьми которые хотят со мной сфотографироваться. С теми, кто любит кино. С теми, кто меня поддерживает. Я делаю это все дни и ночи, это нормально. Но бомбежка папарацци, это просто так… как.. ЛК: И что они извлекают из этого? Я имею в виду, делая твое фото. ДД: Да. ЛК: А потом они делают это опять, минутой позже. И это ничуть не отличается от сделанного раньше. ДД: И не отличается от сделанного год назад, и еще год назад. ЛК: Так что, ты думаешь, это такое? ДД: Я правда не понимаю. Я думаю, это, должно быть, вроде… Не знаю. Ты ощущаешь, что это такой прожорливый, ужасный вид спорта. Как охота или что-то еще. ЛК: Следовательно, вы сворачиваете с пути, чтобы избежать их? ДД: Да. Я стараюсь избегать, вы знаете, прессу и это породу (папарацци – прим.) в особенности. ЛК: Так вы… ДД: Я не хочу чтобы мои дети знали меня как модную новинку. Я хочу, чтобы они знали меня как папу. И они, имея доступ к Интернету, уже понимают, как обстоят дела. Но я не хотел бы, чтобы они проходили через эти атаки. ЛК: Так что вы делаете, когда выходите поесть? ДД: Я не слишком часто выхожу. Часто остаюсь дома. Или если все же выхожу, это требует стратегического плана. ЛК: Выход через запасную дверь. ДД: Ок, мы выходим через черный ход. Проходим через скользкую кухню, идем в отдельный кабинет и все такое.. ЛК: Суровый образ жизни. ДД: Думаю, да.. Это карта, которую я вытянул, и я разберусь с этим. Это прекрасно. Но это не означает, что вас это устраивает каждую минуту. Я, конечно, не один из тех парней, которые не могут с этим справится и ноют о тяжком бремени славы. В глубине души я очень хорошо понимаю как мне повезло, что это привилегированное положение и что все это в конечном счете для меня, моей семьи и детей. Но в то же врем бывают моменты, когда вы просто хотите чувствовать себя отчасти обыкновенным. ЛК: Пол Ньюман однажды сказал мне, что если человек, успешный в какой-либо области жизни, рассказывая о своей карьере, не использует слово "везение" - он лжец. ДД: Да. Он абсолютно прав. Да. ЛК: То есть вы считаете себя удачливым? ДД: Очень удачливым, да. ЛК: Но вам нужен талант, чтобы поймать удачу, ведь так? ДД: Кто-то кидает тебе мяч и ты бежишь, знаете. Но я хочу сказать, что кто-то передал мне мяч в определенное время. И я был достаточно голоден, чтобы бежать дальше. И я бегу до сих пор. Поэтому… ЛК: Что, ты думаешь, делает тебя хорошим в том, чем ты занимаешься сейчас? Ты должен думать, что хорош. ДД: Я в порядке. ЛК: Ты не смотришь на себя, так? ДД: Нет. Мне не нравится. Я исповедую голод, а не амбиции. Знаете, я счастлив исследовать все возможности характера и погрузиться в роль. До точки, когда Дисней хочет меня уволить. ЛК: Уволить из "Пиратов"? ДД: Да. ЛК: По причине?.. ДД: Они не понимали, что я делаю. Не понимали персонаж. На самом деле они даже рассматривали возможность делать фильм с субтитрами. ЛК: Есть вещи, об отказе от которых ты сожалеешь? ДД: Нет. ЛК: Нет? ДД: Не жалею ни о чем. Все, что я отверг… странно, но отказаться от этого было важнее, чем принять, если мы говорим о фильмах, вы знаете. ЛК: Для вашего личного счастья? ДД: Угу. ЛК: Даже если это стало хитом? ДД: Да. "Пираты" были полной катастрофой, изначально, я хочу сказать. ЛК: Что вы имеете в виду? ДД: Ну, изначально, первые "Пираты Карибского моря", 2003 года. Я же был преимущественно известен в Голливуде как отрава для бокс-офиса, понимаете, о чем я говорю? В сущности, я построил свою карьеру на 20 годах неудач. ЛК: Он вас удивил, этот успех? ДД: Чрезвычайно. Я даже не представлял. ЛК: Вы собираетесь делать кино дальше? ДД: Знаете, это зависит... ЛК: Не становится ли это чересчур, может быть? ДД: Нет пока. Не для меня. Для массового зрителя, может быть. Не знаю. Если говорить о героях, капитан Дек Воробей это тот, кого я хотел бы еще исследовать. ЛК: Он все еще развивается? ДД: Да. Потому что он забавный. Это его забава. Это право быть в высшей степени неуважительным и выходить сухим из воды. ЛК: Тогда он должен будет постареть? ДД: Полагаю, ему придется. ЛК: Давайте обсудим другое. Вы сыграли некоторые невероятные роли. Эдвард Рук-ножницы. ДД: Вероятно, самый важный фильм, какой я когда-либо делал, в плане моего перехода – из времени, когда я, в основном, был известен как актер сериала, главным образом в глазах Голливуда. "Руки-ножницы" был одним из фильмов, которые как бы поставили меня на дорогу, на которой я хотел быть. Поэтому для меня это, возможно, самая важная роль из всех. ЛК: Безумный Шляпник. ДД: Восторг. Просто восторг. И опять же, один и тех случаев, когда звонит Тим и спрашивает, что я об этом думаю. И ты просто начинаешь это путешествие. ЛК: Вы только что закончили "Мрачные тени", так? ДД: Только завершили. ЛК: Завершили. Это была мыльная опера о вампирах. ДД: Да. ЛК: Что вас там привлекло? ДД: Знаете, я смотрел их еще ребенком. Фанатично. Помню, как несся из школы, чтобы это увидеть, не пропустить ни минуты. По иронии судьбы, Тим прошел через это тоже, знаете, этот спринт домой из школы. И во время работы над Свинни Тоддом – мы снимали его пару лет назад – однажды мы сели поговорить, и я сказал, знаешь, когда-нибудь мы должны сделать вампирское кино.Давай сделаем вампирское кино. Это было раньше всех "Сумерек" и прочей чепухи. И да, это хорошая идея. Я начал – о, Мрачные тени, парень. И так мы вышли на прямую "Мрачных теней". Тогда одно привело к другому. ЛК: Так "Вилли Вонка" был забавным? ДД: Абсолютно, да. По-настоящему смешным. ЛК: Вы должны получать удовольствие, играя? ДД: Думаю, что должен. Это должно быть весело. Сам по себе процесс должен быть веселым. Ты должен наслаждаться тем, что ты делаешь. Как всем известно, как вам известно, и так же хорошо, как и мне, это процесс сотрудничества. Это не просто – а давайте поставим актера перед камерой! Есть множество людей за кулисами, которые приводят все это в действие. И мне было бы по-настоящему тяжело, если б они приклеили меня к камере, а парни позади не могли бы провести хорошо время. И я пытаюсь заставить их смеяться. ЛК: Что вы думаете о том, что троица из Мемфиса была в конце концов освобождена? Вы участвовали в этой битве. Мы сделали целое шоу об этом. ДД: Да. ЛК: И мы вытащили их. Но все еще нет – они виновны. Они на свободе. Но это безумие. ДД: Штат Арканзас выкинул с ними очень странную штуку. По существу, скажем, ОК. Все что вам надо сделать это сказать – у нас есть все основания чтобы посадить вас снова, но время спустя их выпускают. Признать вину или отстаивать невиновность – это по-настоящему шаткая почва под ногами. ЛК: Почему ты участвовал в этом? ДД: Потому что, знаете, я мгновенно понял…. Я с самого начала примерил на себя эту ситуацию и понял что они невиновны. Я сразу понял, что они были обвинены неправомерно. И чем больше я это исследовал, чем с большими людьми об этом говорил, тем очевидней это становилось. ЛК: А вам никто не говорил – Джонни, не суй нос в такие вещи? ДД: Да-да, говорили, и многие. ЛК: Ну а что если они и правда это совершили? Ты будешь выглядеть не лучшим образом. ДД: Была такая штука. Да. Но я просто знал. Просто знал, понимаете. Это было… это было безобразное и с самого начала непроработанное дело. Еще в 1993 году. И представьте себе, один из этих детей, Демиен Эколс, идет путем смертника в 18 лет. 10 лет изоляции. За преступление, которого он не совершал. ЛК: Думаете, Обаме следовало бы помиловать их? ДД: Это было бы великолепно. Я думаю, что ему, вероятно, было над чем подумать кроме этого. Но да, да. Надеюсь. Расследование будет продолжаться за стенами суда прямо сейчас, и мы сможем поймать настоящих убийц. ЛК: Вернемся к некоторым ролям. Во-первых, я хочу показать вам один клип. Потому что вы сыграли в одном из моих любимых, одном из лучшем-на-все-времена фильме для меня с одним из моих дорогих друзей, Аль Пачино. Это был, конечно же, "Донни Браско". Поэтому давай послушаем, давай посмотрим, что Ал говорит о тебе. Видеоролик: ЛК: Работа с Джонни Деппом. АП: Я люблю его. Я люблю Джонни Деппа. ЛК: Что делает его особенным? Вы работали вместе в "Донни Браско". АП: Да. Да. Он сделал так много всего, прошел о А до Я. Это просто подарок. И у него есть индивидуальность. Я полюбил его как личность. Любил быть с ним, потому что он заставлял меня смеяться каждый день что я там был. Кроме того, он по-настоящему чокнутый. ЛК: Чокнутый. АП: О да. Он скажет, что это я чокнутый, но на самом деле он сам такой. Чокнутый в том смысле, что с ним просто весело. ЛК: Ответите ему тем же? ДД: Да. Хотя когда вы работаете с Пачино, вы понимаете, что он велик. В смысле, в тот момент ты замкнут, ты погружен в сцену и прочее. Но знаешь, как только идет команда "снято!", ты – господи Иисусе, парень! Вау! Он грандиозен. ЛК: Он сказал - вы чокнутый. ДД: Возможно он прав. Но он – он чокнутый по-настоящему. Просто патентованный псих. Один из славнейших смертных, которых я когда-либо знал своей жизни. ЛК: От Пачино к Брандо. Есть один сбивающий с толку аспект в вашей жизни, который занимает меня. Ты режиссировал фильм и сыграл в нем с Брандо. ДД: Да. ЛК: Который мы никогда не видели. ДД: Да. "Храбрец", да ЛК: Почему мы его не увидели? ДД: Я поспешил взять его на Каннский фестиваль. Взял его. А потом… ЛК: И его хвалили там, не так ли? ДД: Да, как будто. Первая ночь была поистине удивительной, знаете. Были Бертолучии, Антониони и Кустурица, все фильмейкеры, которыми которыми я действительно восхищался и восхищаюсь долгие годы, и все они они говорили "браво", "браво". А на следующий день американская пресса просто разнесла, знаете, меня и фильм, говоря – мы не видели более странной группы людей со времен Бунюэля, и другие странные вещи. И я просто… ЛК: Положил фильм на полку? ДД: Да, но я не отказался от него. Я владел правами на северо-американский прокат. И знаете, что я подумал? Знаете, в чем штука? Знаете? ЛК: Может, вы выпустите его? ДД: Да. Может быть. Я скажу вам, почему. Только по одной причине. Конечно, это не идеальный фильм. Что я могу сказать о фильме и о Марлоне в частности, это то, что это одна из лучших его работ после «Последнего танго в Париже». Одна из ролей, где он копнул глубоко и проявил себя монументально. ЛК: Он не нервничал, что вы не выпустили фильм? ДД: Нет, он не придавал этому значения. Он был спокоен. ЛК: В этом Марлон. ДД: Да. Он принимал это ЛК: И ты сделал фильм с ним. Работа была в удовольствие? ДД: "Дон Жуан"? ЛК: "Дон Жуан". ДД: Да, очень. Это была первая встреча. Мы тогда познакомились и сошлись, как в пылающем доме, мгновенно. И вот где мы сблизились – сблизились на "Дон Жуане". ЛК: Что он сделал, чего не сделали прочие из вас? ДД: Ну, на раннем своем этапе Марлон заново открыл актерское искусство. Революционизировал его. Он сделал это – это касалось не поведения как оно есть, это касалось просто нахождения в моменте. И он был опасным элементом. Он оставался им. ЛК: Рисковый парень… ДД: О да. "Все путем, парень". До своего последнего вдоха. Он был. Знаете, опасным элементом. Вы никогда не знали чего от него ожидать. ЛК: Личный офис Джонни Деппа. Такой же интересный и уникальный, как его хозяин. Стены внутри него увешаны личными сувенирами и фотографиями его жизни и работы. Вот кабинет раритетов из его фильма "Суинни Тодд". Трон Вилли Вонки из "Чарли и шоколадной фабрики", его тросточка и золотой билет. Одна из гитар Джонни, премии и награды. Возможно, одна из самых интересных вещей, стоящих того чтобы на нее взглянуть, это выполненный им портрет его и моего друга, легендарного Марлона Брандо. ДД: Я сказала ему: эй, я нарисовал твой портрет. А он – ты рисуешь? ЛК: Еще один удивительный человек в жизни Джонни, Хантер Стоктон Томпсон. Он показывает нам письмо и чек. То, что он получил по почте, когда Томпсон проигрался на Кубке Мира 1998. Джонни подружился с ним перед тем, как он снял "Страх и ненависть в Лас-Вегасе". Это была дружба, которая выдержала проверку временем и привела Деппа к его последнему фильму, "Ромовый дневник". Хорошо, давайте поговорим о Хантере Томпсоне. И вашей дружбе с ним. Ты подошел к этому фильму, основанному на нем. Вы нашли роман, не так ли? Он никогда не писал, вернее, мы не знали, что он написал роман. ДД: Нет, нет. Я случайно наткнулся на него. Хантер и я – это было когда я исследовал "Страх и ненависть" - я жил у него в подвале и наткнулся на коробку. Мы искали рукопись "Страха и ненависти" и я увидел эту папку, "Ромовый дневник" и подумал – вау, что это? Знаете, и мы начали читать его, сидя на полу, скрестив ноги. Читать эту удивительную вещь. И он – боже мой, а это совсем неплохо, верно? Да, это очень хорошо, Хантер. Ты уже знаешь, что будешь с этим делать? И тогда он подкинул мне идею… Он привык называть меня Полковник. Полковник Депп, ты знаешь. "Полковник, мы должны продюсировать его. Мы будем продюсировать его вместе. Он будет нашим" - такой у нас был план. ЛК: Он знал, что вы собираетесь воплотить это? ДД: Это заняло какое-то время. Знаете, прошли годы, годы. А затем Хантер ушел. Так что он так никогда и… ЛК: Так вы дали что-то вроде обещания закончить это? ДД: Да, абсолютно. Да. ЛК: То есть это обязательство? ДД: Конечно. Нет. Это было… было выполнением воли Хантера. Это определенно было главным обещанием ему, ведь мы собирались продюсировать фильм вместе. И даже до сих пор – вы знаете, у нас было кресло Хантера на площадке, каждый день. И был экземпляр сценария с его именем. Там была бутылка его Chivas. Стакан со льдом. Мы кропили себя Chivas. Его Dunhills, сигаретные фильтры… ЛК: Это весьма необычный фильм, вы согласились с этим. ДД: Это так. ЛК: Люди будут по-разному на него реагировать. ДД: Думаю, да. ЛК: Так может, объясните непосвященным, кто такой был Хантер Томпсон? ДД: Он, без всяких вопросов, был самым важным писаталем-небеллетристом XX века. ЛК: Когда он умер, вы выстрелили его прахом? ДД: Да. ЛК: Как вы к этому пришли? ДД: Это было… ЛК: Из пушки? ДД: Да, из построенной пушки. Это была его последняя воля. И знаете? Это было нечто, о чем мы говорили там и тут. Но я знал, что он хотел этого. А я знал, что это должно быть исполнено во что бы то ни стало, любой ценой. Таким образом я познакомился с некоторыми людьми, одним архитектором, например, и другими. И мы построили, разработали пушку 153 футов длиной в форме кулака Гонзо, которой и выстрелили Хантером в стратосферу. ЛК: Это произвело сильный шум? ДД: О боже. Огромный. Он снизошел на нас всех. Мы все были покрыты его прахом. Но идея была в том, чтобы собрать его прах и смешать с порохом. Есть в этом что-то поэтичное. Что-то симметричное Хантеру, как будто ставшему большой пулей. Ему понравилось бы, знаете. Так что, опять же, это нужно было сделать и мы это сделали. ЛК: Хотели бы когда-нибудь заняться театром? ДД: Да. Частичка меня. Какая-то частичка меня хотела бы этого. ЛК: Я имею в виду – работать перед аудиторией и получать ее реакцию. ДД: Да, да. Есть частичка во мне, которая хочет этого. Но в то же время я полагаю, перспектива делать это по-настоящему пугающая. ЛК: Это пугает вас? ДД: О, да. ЛК: У вас там нет защитного "снято". ДД: Да. У тебя там нет этой защитной команды. Но еще – ты просто выходишь туда и вдруг идет твоя реплика. Вы знаете, я готов, но это могло бы получится действительно натянуто. ЛК: Существует ли пьеса, когда бы вы сказали себе, что сыграли бы ее? ДД: Была одна. В разговоре Марлон сказал мне как-то, спросил, сколько фильмов в год я делаю. И тогда я сказал, не знаю, может три или около того. Он сказал – это слишком много, малыш. Этого слишком много. У нас не так много масок в кармане. Ок, говорю, я понял. А он – почему бы тебе не сыграть Гамлета? Тебе следует его сыграть. Я сказал – не знаю, Гамлет ведь что-то вроде клише. Он – нет, парень. Сделай это прежде, чем станешь слишком стар для этого. Он сказал, у него никогда не было шанса сыграть его. Иди сделай это. Ты должен. Так что это по-прежнему сидит у меня в голове, возможность сыграть Гамлета прежде чем я стану слишком стар. Это просто… ЛК: Что может подкосить тебя? ДД: Ну, не знаю, на протяжении жизни многие вещи, но, конечно же, потеря Марлона, вы знаете, определенно меня подкосила. Потеря Хантера подкосила меня. Потому что, знаете, это друзья, наставники, учителя, прообразы отцов, те, кого ты… было удивительно быть принятым и любимым ими. И вдруг они уходят, знаете. Да. Это может сломить тебя иногда. ЛК: У тебя есть вера? ДД: Я верю в своих детей. ЛК: Я тоже. ДД: Да, я верю в своих детей. И еще я верю, что до тех пор, пока ты движешься вперед, просто продолжаешь идти вперед, все будет хорошо, я полагаю. Я не верю в религиозном смысле слова. Религия не моя специальность. ЛК: Успех приносит вам удовольствие? Сейчас вы знаете что успешны. И вам приятно это? Приятны плоды успеха? ДД: Безусловно. Хочу сказать, я был очень очень, очень удачлив, вы знаете. И сознаю как это иронично… ЛК: Вы ведь работали на заправке. ДД: Работал на заправке, определенно. Штамповал принты на футболках, продавал ручки, делал все и вся. А затем – факт, что у тебя 20-летняя карьера, состоящая из неудач, потом ты делаешь пиратское кино, которое покупает тебе остров - в этом есть хорошая ирония. ЛК: Вы думаете о тех временах, когда дела будут совсем не так хороши? ДД: Да, да. О да. Вы знаете, был парень, с которым я работал много лет назад. Мы говорили об успехе, о деньгах и всех этих вещах. И он сказал мне одну вещь. Он сказал, знаешь, деньги не меняют людей. Они проявляют людей, вы знаете. То же самое с успехом. И я верю в это всем сердцем. И думаю, что я тоже проявил себя через это. Я не думаю, что я изменился, я все еще тот самый парень, качавший бензин, который становился на минутку механиком. В точности тот же самый. Просто теперь мне случилось иметь странную работу, знаете. ЛК: Это странная профессия. ДД: Марлон говорил – а у него было лучшее определение для актерской работы из всех существующих – он говорил что это странная работа для взрослого человека. И это правда. ЛК: Вам хорошо это дается. ДД: Это странная работа для взрослого человека, верно? ЛК: Марлон Брандо сказал также, что люди в этом бизнесе не в себе. Сказал это на нашем шоу. Назвал его "враньем ради жизни". ДД: Правильно. ЛК: А большинство актеров утверждает, что они не лгут. ДД: Хм… ЛК: Думаете, это необъективное утверждение? ДД: Думаю это абсолютная, абсолютная правда, да. Это вранье. Почему бы ему этим не быть? Ты можешь играть, обманывая. Может играть, не кривя душой. Знаете, можно найти собственную правду. Но это все равно будет ложью. Понимаете, что я имею в виду? Ты собираешься подойти к общему столу на съемочной площадке. Ты не Генрих VIII, парень. Ты не будешь есть чипсы и все такое. Понимаете? ЛК: Пончик – и за работу, да. ДД: Вот-вот. Понимаете? Он не собирается съесть огромную куриную ножку, отбросить в сторону остатки и начать орать "девка!". Верно? И это не… ЛК: Вы любите камеру? Берт Рейнольдс обычно подходил и говорил в камеру: люби меня сегодня. ДД: Серьезно? ЛК: Люби меня, пожалуйста. Вы ведь не смотрите свои фильмы? ДД: Нет. Не смотрю. Но что я делаю, так это вещь, которая происходит в определенный момент, по словам Марлона о том, как быть наблюдаемым или наблюдателем. Ты находишь место, определенную точку, где тебе более комфортно перед камерой быть, работать, чувствовать себя, чем в реальной жизни. Например, в ресторане или где-то еще. Камера становится только частью. ЛК: То же самое в моей профессии. Я не хочу обсуждать самого себя. ДД: Но вы понимаете, о чем я? ЛК: Да. ДД: Это просто есть и это часть всего. ЛК: Это ваша зона комфорта. ДД: Да. Да. ЛК: Вас нет в "National Enquirer"? ДД: Нет. Я хочу сказать, и слава богу. На первых порах они пытались выливать это все на меня, но сейчас уже не так сильно. Знаете, после почти 14 лет с Ванессой и детьми они вроде как… ЛК: Как вы встретили Ванессу? ДД: Я встречал ее прежде. Но очень кратко. Затем был 98 год, когда а я поехал в Париж делать этот фильм с Романом Полански. Я сидел в лобби отеля, разбирая свои сообщения… И когда я развернулся и пошел к своему номеру, я взглянул через комнату - увидел эту спину, кожу на спине и примыкающую к ней шею… Я подумал, бог мой, что это? И тут же это все повернулось и направилось в мою сторону, сказало "привет!". И это была Ванесса. И это был момент, когда я понял что у меня большие проблемы. Я попал. Я просто знал это. Я попал. И она – потом мы уже ждали ребенка. Знаете, меньше чем через три месяца она была беременна. И это было все. ЛК: Дети – какие они? ДД: Они прекрасны. Такие забавные. ЛК: Сейчас вы живете здесь, правильно? Вы живете в Лос-Анджелесе? ДД: Да, да. В основном мы стараемся проводить время поровну там и там. Дети чудесны, они просто – как вы знаете, они растут так быстро! Это просто шокирует. ЛК: Вы с сестрой очень близки, так ведь? ДД: Моя сестра, да. Кристи мой лучший в мире друг. Она навсегда мой ангел-хранитель, с тех пор, как я был маленьким. ЛК: То есть вы с ранних лет ориентированы на семью. ДД: Очень сильно. ЛК: Может быть, вы изменились. Измениться трудно. ДД: Ну, к сожалению, есть тенденция, особенно сейчас, в эти дни, когда… вы знаете, как появляется работа, я работаю много. И даже, возможно, слишком много. Если бы я мог изменить это, я хотел бы иметь возможность… ЛК: Вы можете это изменить. ДД: …проводить больше свободного времени. Да, вы можете. Но однажды ты уже посвятил себя определенным вещам. ЛК: Вам нужна эта камера. ДД: Именно, я должен занимать чем-то мозг. Знаете, мозг занят чем-то все время. Иначе я сдвинусь. ЛК: Зачем тату? ДД: Это как журнал, знаете. ЛК: Вы ведете журнал своей жизни на теле? ДД: Да, в основном. Я начал первой татуировкой в 17 лет. И каждая из них что-то означает, и все они… ЛК: И детям нравится это? ДД: Да. Они нормально на это смотрят. Я хочу сказать, сейчас они успели привыкнуть. Когда я прихожу домой с очередной тату, они просто – а, да, отлично. Красиво, пап. ЛК: Что случилось с "Одиноким рейнджером"? ДД: Там все остается в силе и работает. Они… ЛК: Я слышал, что бюджет был слишком высокий и они не собирались снимать фильм. Вы собираетесь играть Тонто, так ведь? ДД: Да. ЛК: У вас есть индейская кровь, верно? ДД: Да, да. ЛК: Какого племени? ДД: Мне всегда говорили, что это ответвление Чероки, и все такое. Это могут быть Чероки. Может быть Крик. Я не знаю точно, знаете. ЛК: А есть сценарий? ДД: Сценарий есть. Хороший, смешной сценарий. ЛК: Это взято из старого "Одинокого рейнджера"? ДД: Да. ЛК: Забавно. ДД: Там есть юмор. Лодка, груженая юмором. ЛК: И Тонто будет говорить "kimosabe"? ДД: Да. ЛК: Кто будет играть Рейнджера? ДД: Должно быть Арми Хаммер. Кажется, все стартует в январе. ЛК: Так это должно случиться. ДД: Да. Мы снизили бюджет да. ЛК: Приятно слышать. ДД: Да. ЛК: Так вы играете Тонто в шутливой манере? Как собираетесь к нему подойти? ДД: Думаю… что мне всегда нравилось в Тонто, это то, что этот персонаж был задуман как закадычный друг, вы знаете, это то, что меня всегда цепляло в "Одиноком Рейнджере" - почему приятель именно индеец? Почему он должен быть им? Почему он… ЛК: Потому что он раб. ДД: Правильно. Я всегда терпеть этого не мог. И мой подход к Тонто в том, что он вид ненормального, есть в нем лисий стоицизм, вы знаете, он возможно думает, что это Рейнджер его раб, его правая рука, поэтому он говорит – иди туда, иди сюда… Нет, нет… ЛК: Он собирается говорить "нет"? ДД: Ну, вы поняли. Вы тот, кто носит забавные вещи. Просто носите их. ЛК: Они собираются сделать вступление, где группа рейнджеров убита, а Тонто спасает Одинокому жизнь, и он… ДД: Да, это обязательный элемент, вы знаете, конечно да. Вы хорошо это помните. ЛК: Ок, а есть там любовная линия? ДД: Не для Тонто. ЛК: Я понял, он не… ДД: Не для Тонто, нет. ЛК: Вы сделаете свой личный грим для Тонто? ДД: Сделаю ли я ему свой грим? ЛК: Вы уже определились, Тонто будет – одно маленькое перышко? ДД: Думаю, немного больше. Думаю… Я пришлю вам его фото. ЛК: Будьте любезны. ДД: Я сделал кое-какие пробы. Я пришлю вам его фото. Потому что это немного иначе. Что мне нравится в нем, что я хорошо чувствую в Тонто, это то, что ощущаю я себя так же. Когда у меня в голове родился Кэп Джек, я подумал, ок, вот я нашел что-то отличающееся. И Тонто стоит с ним рядом, он как второй Джек Воробей для меня. ЛК: Вы снимаете фильм о докторе Сьюзе? ДД: Да, это то, над чем мы работаем. С вдовой Сьюза, вы знаете. Жизель, вдова. И это очень захватывающая возможность. Потому что это комбинация живой игры и… ЛК: "Кота в шляпе"? ДД: Не совсем "Кота в шляпе", скорее, персонажей. Персонажи определенно будут играть роль. ЛК: Спасибо, Джонни! ДД: Спасибо. Какое удовольствие, какая честь! ЛК: Давайте обойдемся без этого. ДД: Это было по-настоящему здорово, правда. ЛК: Джонни Депп! Английский транскрипт интервью Видео Перевод: evochka

Copyright © Джонни Депп, неофициальный сайт/Johnny Depp unofficial russian site. Все права защищены.

Опубликовано на: 2011-10-31 (7635 Прочтено)