Ольга Маршева "Джабервоки как идея..."

http://gilliam.go.ru/rec01.htm

  Как-то один знакомый признался, что когда он курил травку, ему на ум приходили совершенно гениальные мысли. Он решил их записать. Будучи во вполне трезвом состоянии, он нашел этот листок бумаги и прочитал осенившее накануне: «Вот кто-то постучал в дверь...»

  Ненавидеть и бояться Терри Гиллиама? Это же не режиссер, это монстр какой-то. Культовый персонаж из сериала «Монти Пайтон», чей юмор особенно модно цитировать в среде интеллектуальной молодежи. Исковеркать Льюиса Кэрролла до такой степени, что узнать корни его поэзии можно только в состоянии глубочайшего алкогольного опьянения... Что он, собственно, такое, этот Терри Гиллиам, чем вызваны всплески восторга по поводу каждого его бурлеска, всякий раз объявляемого шедевром? Быть может, за этой реакцией — искреннее восхищение тем, что вот американец, а нахально снимает европейское «инди», да еще и с суперкассовыми актерами вроде Брюса Уиллиса и Брэда Питта!..

  Терри Гиллиам — freelance по природе. Как стартовал в конце 60-х в этом качестве, так и продолжает до сего момента. В «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе» это свойство «свободного художника», эдакого акына от современного американского кино, проявилось в полной мере. «Я кинодокументалист. Я просто наскребаю кино из того, что вижу вокруг». Ну да, вот и наскреб все, что и, главное, как он видит.
  Люди-змеи, люди-монстры. Расползающиеся по паркету придорожных гостиниц и медленно превращающиеся в крыс. Искусным компьютерным образом вывернутые шеи и безумно вращающиеся глаза. Спецэффекты, отличающиеся от искусственных взрывов «Армагеддона» и гигантского Годзиллы только тем, что там был мейнстрим, а у Гиллиама - арт-кино.

  Да, конечно, фильм снят по культовому роману Хантера Томпсона «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», которую печатали отрывками в Rolling Stone в 1972. Престарелые хиппи и подумать не могли, что кумира их юности будут смотреть, заедая попкорном и запивая «Кока-колой». Современные дети ухватывают лишь компьютерную графику, помноженную на вполне знакомые исходящие: кислота, кокаин, травка. Для них под этими исходящими нет никакой идеологической, а тем паче философской базы, какая была у их родителей (где книга Томпсона была звеном в цепочке "Никсон — Вьетнам — Джон Леннон". Еще дети ухватывают Джонни Деппа, а его идиотская панамка выполняет в данном случае функцию бритого черепа Уиллиса в «Двенадцати обезьянах».
  Идеализированная свобода героя Деппа - Рауля Дюка, для них вообще непонятна, наркотики, свободная профессия журналиста, девочки — все это для современных Раулей Дюков вполне обыденная вещь, не принесенная на заклание чему-то высокому и вечному. Времена изменились, Кастанеда развенчал сам себя объявив перед смертью, что никакого старика индейца не было — он просто все придумал.
  Аризона, куда непрерывно, как Алиса в Зазеркалье, движутся герои фильма — та самая «американская мечта», «Аризона Дрим» из безумного мира другого «инди», Кустурицы. Эту «Аризону Дрим», Лас-Вегас, призрачный город миражей посреди пустыни — банальная материализовавшаяся «американская мечта»! — напичкали актерами-символами независимого кино, как рождественского гуся яблоками. «Отметиться» у Гиллиама — хороший тон как для Джонни Деппа, так и для Кристины Риччи, звездочки из «Ледяного шторма» и «Противоположного пола». Гиллиам любит звездочек, считается что он один из «крестных отцов» Умы Турман, снявший ее в своем «Мюнхгаузене».
  «Не приспосабливайся» — так назывались два скетча Гиллиама, которые он продал одному телешоу в начале карьеры. Вся его жизнь в искусстве шла под знаком «неприспособленчества». Он, как советский диссидент на своей кухне не заметивший, что времена изменились и никто уже против него не воюет. Как та армия из «Подполья» Кустурицы.
  Уже в «Бразилии» зритель видел оруэлловские мотивы — тем более что «Бразилия» снималась в 1984 году. Но будущее наступило так внезапно, что все наперебой изумлялись больше формой получившейся картины, чем ее содержанием. Этого ли хотел Гиллиам? «Франц Кафка в ритме латинской самбы», — как сказал о его картинах неведомый поклонник в Интернете.

  Абсурд во имя абсурда, постоянное непопадание в актуальность. Кажется, что это нарочно, что так задумано, что это особый стилистический ход, и невольно начинаешь восхищаться...