Роман Волобуев, "Трижды герой"

  Через три года после завершения съемок Роберт Родригес выпустил наконец давно обещанную финальную часть своей "мексиканской трилогии" - полупродолжение, полуримейк трехкопеечного "Музыканта" и не столь дешевого, но тоже вполне самопального "Десперадо" - картины, изменившей наши представления о траектории полета пули, канонизировавшей Антонио Бандераса и Сальму Хайек и навсегда вписавшей семиструнную испанскую гитару в реестр самых смертоносных предметов, какие бывают.

  За 11 лет экранной жизни лирический герой Роберта Родригеса прошел путь от жертвы обстоятельств до национального символа. В "Музыканте" это был деревенский вахлак, по ошибке угодивший на линию огня в войне провинциальных наркодилеров. В "Десперадо" - уже вполне квалифицированный убийца, мучимый приличествующими профессии демонами. "Однажды в Мексике" решительно возводит стрелка и гитариста Эль Мариачи на пьедестал народного героя: о нем слагаются песни, молва приписывает ему мистические способности, а старое прозвище сокращено фольклором до благоговейного Эль - в странах, где артикли не используются, его, наверное, и вовсе обозначали бы многозначительной тишиной.

  Миф, как и положено, находится на изрядной дистанции от реального человека, понуро сидящего у чахлого фонтана, перебирая струны искалеченной рукой. Его жизнь лишена всякого смысла. Денег нет. Прекрасная библиотекарша Каролина (Сальма Хайек), с которой он счастливо укатил за горизонт в финале "Десперадо", теперь живет лишь в его горьких воспоминаниях - и если смерть предыдущей подруги приводила Мариачи в макабрическое, но при том боевое состояние, то сейчас он раздавлен и смят и даже мстить не особенно собирается. Плечи его опущены, а гитарный футляр с нестандартным стрелковым оружием сдан на вечное хранение.

  Из этого губительного ступора героя выводит некто Сэндс (Джонни Депп), агент американского влияния в Мексике, расхаживающий в футболке с надписью "ЦРУ", стреляющий зачем-то в поваров и пытающийся между делом рулить местной политикой. Сэндс хочет предотвратить им самим спровоцированный военный переворот и пытается завербовать персонажа народных сказок себе в помощники. В истории также участвуют колоритная мексиканская военщина, роскошная мексиканская спецназовка, страшный забинтованный человек и даже очень свежо выглядящий Микки Рурк, чья сюжетная функция сводится к манипулированию очень маленькой собачкой. Однако весь этот любовно подобранный паноптикум меркнет, когда в дело вступает Джонни Депп, сотворивший из своего героя образ необычайно выпуклый, яростный и решительно не лезущий ни в одни из имеющихся в кинематографической традиции ворот. Ему удается невозможное - поднять планку безумия и крутизны выше заоблачных стандартов, установленных в 90-е гг. Достаточно сказать, что по ходу действия его герой лишается своих замечательных серых глаз, получает несколько пуль в живот, приращивает механическую руку - и все это без малейшего ущерба для хорошего настроения и общей решительности в достижении своей невразумительной, но важной цели. В ситуации, когда Бандерас все больше пребывает в тени (из своего сумрачного угла он выдвигается лишь в середине фильма, а спутанные волосы с темного лица отбрасывает только к главной финальной перестрелке), именно Депп решительно подхватывает переходящий вымпел главного "десперадо". Не случайно в реплике классической родригесовской сцены, где израненный герой призывает на помощь невинное дитя, торгующее жвачкой, и при его помощи сокрушает врагов, этим героем на сей раз оказывается не Бандерас, а Депп.

  "Однажды в Мексике", как и вся трилогия об Эль Мариачи, есть пример беспрецедентной концентрации кинетической энергии на квадратный сантиметр экрана и столь же беспрецедентного композиционного раздолбайства. Всякий, кто сможет объяснить, что именно происходит в данной картине (не говоря уже о том, чтоб увязать историю с тем, что творилось в двух предыдущих), достоин быть награжден почетной трехцветной лентой - вроде той, которую Бандерас снимает с пиночетоподобного эль президенте ближе к концу фильма. Как всякий энтузиаст своего дела, Родригес совсем не умеет отказать себе в желании повториться, переснять новенькой камерой то, что в прошлый раз не вполне получилось из-за нехватки денег или технологий. Его пренебрежение здравым смыслом, однако, странным образом идет на пользу его фильмам: относись он к сочинению сценариев более ответственно, не было бы в них такой смелой легкости, да и замечательный актер Дэнни Трехо, отдавший богу душу во второй серии, в третьей никак бы не мог воскреснуть и сыграть человека по имени Кукуй.

  Родригес принадлежит к узкому кругу молодых революционеров, совершивших в первой половине 90-х кровавый, но в целом благотворный переворот в мировом кино. Для революционера самые трудные времена наступают после победы: тут есть хороший шанс стать жирным и вялым, завязнуть в больших бюджетах и творческих планах и в конечном счете оказаться беспомощным перед лицом контрреволюции - когда в ушах отзвенит, пороховой дым рассеется и массовый зритель, подобно пресловутой библейской собаке, потянется к прежним своим удовольствиям - мюзиклам и дорогим раскраскам из древнеримской жизни. Оттого не может не вызывать удовольствия то, что даже в условиях повсеместной ползучей реакции Роберт Родригес, как и прежде, практикует совершенно партизанский революционный кинематограф. И, как никто другой, умет собрать друзей, съездить на выходные в Мексику и снять там за пятачок такое, от чего у людей глаза лезут на лоб, а в отдельных случаях даже покидают его пределы.

Роман Волобуев, "Ведомости" (Москва), N179 02.10.2003

Материал подготовила: Иришка