Юрий Гладильщиков "Бритва бредит горлом"

Черный киномюзикл Тима Бёртона "Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит" наконец-то выходит у нас 10 апреля. Выходит не без опоздания, зато, слава богу, и без дубляжа, так что арии вокального дилетанта, хотя и рок-н-ролльщика Джонни Деппа не переозвучены более звучным и безусловно совершенным голосом какого-нибудь Филиппа Киркорова (как это случилось с Ричардом Гиром в "Чикаго"). Массовую публику начинают приучать к субтитрам- это знак кинопрогресса. За годы существования нашей кинорубрики в "Русском Newsweek" речь в третий раз заходит о фильмах Бёртона: первыми двумя были "Чарли и шоколадная фабрика" и "Труп невесты". Мнения о "Суини Тодде" ходили разные. Еще не видя фильм, я расстроился, услышав от хорошего режиссера и большого киномана Алексея Попогребского, кинувшегося поглядеть "Суини" за границей, что фильм, увы, провальный. Но, похоже, я смотрю картины Бёртона сквозь розовые очки (хотя на "Суини Тодда" пристало бы прийти в кроваво-красных). Мне и этот фильм тоже по душе.

Ни один из прежних фильмов Бёртона не заставлял зациклиться на мысли, которая изредка одолевала при просмотре даже таких его картин, как "Бэтмены" или "Марс атакует!": фантазия Бёртона оттого неповторимо филигранна, что болезненна, слегка извращенна. Кто другой придумал бы таких марсиан с черепами вместо лиц и обнаженными мозгами вместо волос? Большинство нормальны - Бёртон именно что ненормален, поэтому мыслит и фантазирует не как все.

"Суини Тодд" - фильм стильный, монохромный, серо-стальной, суровый на вид, примерно как «Город грехов». Монохром по-прежнему кажется явлением артистическим, хотя и стал типичным эстетическим элементом гламура. Вдобавок это опера. Одноименное произведение Стивена Сондхейма, по которому снят фильм, язык не поворачивается назвать мюзиклом: музыка не "мюзикальная", не эстрадная, истинно симфоническая.

И вот в этой опере, монохромно перенесенной на экран,после классического вступления - рассказа о главном персонаже, которого несправедливо обвинили, упрятали в застенки и у которого угробили семью, - вдруг начинается такая кровища! Персонаж-мститель режет глотки, причем не только тем, кому собирался, а направо и налево. Нет-нет, отчего же направо-налево? Поскольку он цирюльник, то истребляет тех, кто сидит в его кресле, придя побриться. Трупы же с помощью механизма сваливает на нижний этаж, где обитает деловая миссис Лаветт, владелица пекарни (в главной женской роли Бёртон в очередной раз снял жену - Хелену Бонэм Картер). Мясо в Лондоне дорого, а пирожки печь надо. Вскоре пирожки приобретут статус фирменных.

В момент перерезания глоток фильм Бёртона, как и "Город грехов", теряет монохромность. Кровь ярко-красная. Более неожиданного перехода из стилистической игры в натурализм экран еще не знал. Более кровавого фильма-оперы тоже не бывало. Призрак оперы - явно отдыхает рядом с Суини Тоддом. Вы скажете: а при чем тут Бёртон? Не он же изобрел Суини Тодда? Ах, дамы и господа! Можно ли сравнить театральную кровь - и кинокровь? Разные степени условности (вы же никогда не поверите, что человека на сцене зарезали по-настоящему?). Разные планы. У кино есть один, именуемый крупным, - в театре такового нет и быть не может. Но Бёртон в сценах перерезания глоток предпочитает именно крупные планы.

Конечно, это отчасти стёб. Он уже в том, что Бёртон позвал на одну из проходных ролей Сашу Барона Коэна - Бората, которого мир не может воспринимать серьезно. Стёб в том, что кровь выглядит на экране не кровью и даже не клюквенным соком, а томатным.

Стёб в том, что фильм не случайно - не только количеством искусственной крови - напоминает об "Убить Билла". Есть гораздо более тесная связь. "Убить Билла" - фильм-балет. "Суини Тодд" - фильм-опера.

Стёб в том, что фильм можно рассматривать как экранизацию стишков про девочку, что "в поле гранату нашла". Впрочем, что наши стишки - Бёртон сам в этом стёбном жанре большой специалист. У меня есть его книжка (а вы ведь, признайтесь, и не подозревали о таком виде его деятельности) The Melancholy Death of Oyster Boy - "Скорбная смерть устричонка". Все стишки там иллюстрированы автором - теперь понятно, откуда стиль его анимационных "Кошмара накануне Рождества" и "Трупа невесты". Такой, например, стишок (написание бёртоновское):

The Boy with Nails in His Eyes

put up his aluminum tree.

It looked pretty strange

because he couldn’t really see.

Вольный нестихотворный перевод автора этих строк: "Мальчик с гвоздиками, вколоченными в глазки, наряжал свою алюминиевую елку. Получилось хреновато, ведь он и правда ни фига не видел". Иллюстрация к стишку - смешной огромномордый условный мальчик, из-под вбитых в глазки гвоздиков течет кровушка - прямо как у ослепленного Джонни Деппа в "Однажды в Мексике". Шутник, однако, Бёртон.

Между тем у фильма есть и серьезный подтекст. Самый серьезный обнаруживают в нем его создатели - и нечего лишать их авторского голоса. Автор музыки Стивен Сондхейм: "Это история о мести и о том, насколько она саморазрушительна.В определенном смысле это классическая трагедия, повествующая о человеке, который решает отомстить, но при этом губит себя". Один из продюсеров фильма Уолтер Паркс: "В этом фильме наши самые жестокие порывы сочетаются с самыми нежными чувствами и эмоциями. Именно столкновение столь противоречивых качеств обусловливает невероятную силу и мощь этой картины". Ни прибавить. Только то можно прибавить, что герой-маньяк внезапно ощущает себя в финале не ангелом мести, а истинным слугой дьявола - хотя никак не претендовал на такую роль.

Про еще более серьезное: фильм можно рассматривать и как сатиру на человечество вообще. Сюжет про маньяка-парикмахера и популярный людоедский ресторанчик доводят до мрачного абсурда известную формулу: "Человек человеку - волк". Ведь неглавные персонажи фильма гораздо омерзительнее Суини Тодда: они не убивают напрямую, но пожирают других с еще большим остервенением.

Фильм можно рассматривать и как сатиру на идеи "зеленых". Идея о том, что есть мясо убитых животных плохо - мы же все одной крови, - перевернута с ног на голову. Равенство достигнуто, но другим путем: человеческое мясо рассматривается в общем ряду рекомендованных к употреблению продуктов. Один из ударных моментов - певческий дуэт Суини Тодда и миссис Лаветт про будущее их лавчонки-ресторанчика. Что лучше - мясо политика, адвоката или священника? Наверняка кто-то предпочтет постное мясо матроса - оно ведь вдобавок натурально просолено. Ах да, позовите меня, когда в вашем ресторане появится блюдо из жирного судьи!.. И впрямь, если ты ешь мясо, задумываясь лишь о его кондициях, то не все ли равно, чье мясо есть?

Однако от серьезных смыслов фильма вновь невольно возвращаешься к менее серьезным, которые возникают на краю сознания. И они вновь касаются нетрадиционного мироощущения Бёртона.

Один из странных смыслов фильма - превращение опасного, но позитивного (важного для становления политкорректного отношения к чужим) Эдварда Руки-ножницы, которого тоже сыграл Депп, во Фредди Крюгера (в какой-то из серий про Фредди Депп дебютировал как киноактер).

Упомянутая нами визуальная извращенность Бёртона проявляется в том числе в изображении собственной супруги. Надо по-особому обожать супругу, чтобы ни разу не показать ее с человеческим лицом. В "Суини Тодде" ее лицо отражается в разбитом зеркале, что делает ее посетительницей исчезнувших у нас аттракционов "кривых зеркал". В "Трупе невесты" она озвучивает невесту с того света, регулярно теряющую глаз. В "Большой рыбе" она была одноглазой ведьмой. В ремейке "Планеты обезьян" - мартышкой.

Я бы на ее месте призадумался - несмотря на пару общих детей. Когда он садистски изобретательно угробил в фильме свою прежнюю супругу Лизу Мари (ту, которая изображала марсианскую грудастую модель-шпионку в "Марс атакует!" и страшно погибла в пронзенном иезуитскими иглами саркофаге в "Сонной лощине"), Бёртон, словно бы избавившись от наваждения, тут же развелся.

ТОДД, ДА НЕ ТОТ

Суини Тодд – фигура легендарная, хотя и потерявшаяся в тени гораздо более скромного и более позднего Джека-потрошителя. Как рассказывают создатели фильма в официальном пресс-релизе, возможно, он тоже существовал на самом деле. Молва приписывает ему как минимум полторы сотни убийств. Но столь же вероятно, что Суини придумал Томас Пеккет Прест, чей роман "Нитка жемчуга" вышел в Англии в 1846 г. и вскоре был переложен в пьесу. После этого Суини Тодд не раз становился объектом внимания и в конце концов поразил воображение композитора Стивена Сондхейма. Его мюзикл "Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит" в конце 1970-х был поставлен на Бродвее, потом в лондонском Вест-Энде и получил восемь театральных "Оскаров" – "Тони". Делая кино про Лондон, Бёртон привлек прежде всего британских актеров. Поэтому его "Суини Тодд" оказался своего рода "филиалом" киношного "Гарри Поттера", откуда пришли сразу три значимых актера, играющих значимых персонажей: та же Хелена Бонэм Картер, а еще Алан Рикмен и Тимоти Сполл (в киношном "Гарри" – притворная крыса Рона Уизли).

http://www.runewsweek.ru/rubrics/?rubric=society&rid=2466

Материал подготовила: Анна