Суини Тодд - история на бумаге., История, которую мы видели... Опции

[NATALIE]

Так, ну, вот я и сделала ЭТО! Поскольку у меня как у писателя, сейчас творческий кризис и неполадки и вообще я себя ищу, то надо мне хоть на чём-то мастерство оттачивать. И я взялась за святое... Знаю, что вы скажете, что это - большая наглость с моей стороны. Но я попробую... Ладно?
Заранее прошу тапками не бить и не судить строго. Когда-то я уже делала нечто подобное с "Трупом Невесты", так, правда, и не дописала. Но кое-кому нравилось... А теперь я попробую себя над фильмом. Кое-что в диалогах я изменю, потому что не очень люблю перевод Каро. В остальном же - это своего рода фанфик. Описанная на экране история теперь описана для прочтения. Итак... вот начало...

Суини Тодд – история на бумаге.

Глава 1. Второй Дантес.
Человек предполагает, а судьба располагает. Когда-то это казалось смешным, потом пугало, а затем и вовсе перестало волновать. В самом деле, не всё ли равно, чего хочет человек? Жизнь всегда имеет своё мнение по любому поводу, а мнением человека интересоваться забывает. И Бенджамину Баркеру это было известно лучше, чем кому-либо.
Когда настал тот самый, решающий день, - день побега – он не знал. Просто почувствовал, что время пришло, что у него должно получиться на этот раз. Этот раз… А сколько было тех? Сколько раз он пытался предпринять очередную отчаянную попытку… Сколько раз знак неизбежного наказания – палка – врезался в его спину… Сколько раз подкатывал бессильный приступ ярости, клокотавшей внутри… Все эти «Сколько»… Он давно уже сбился со счёта, и лишь каким-то чудом ещё не сошёл с ума. А ведь сойти было очень легко, особенно здесь, у чёрта в зубах, в этой проклятой Австралии, где он оказался волей судьбы и… ещё одного человека…
Именно об этом подумал Бенджамин, ловя губами солёные брызги волн, бивших в лицо и ещё до конца не веря тому слову, которое начинало звучать где-то в глубине сердца. Свобода… У него наконец-то получилось! Он сумел! Сумел!!!
Свобода отдавалась в сердце тем чувством, которое было уже почти забыто – радостью. Он не знал наверняка, получится на этот раз или нет, старался не думать. Не думал эти последние полтора года, что выжидал, затаившись, своего часа. Не думал, когда в сердце вдруг что-то встрепенулось, и словно внутренний голос тихо произнёс: «Пора!», а надзиратели снимали ржавые кандалы, решив, что заключённый скончался. Хм, если верить памяти, вот так же поступил граф Монте-Кристо в прочитанном некогда романе. Только у Бенджамина не было доброго соседа по камере, завещавшего ему остров с кладом, не было и кинжала, которым Дантес распорол мешок. Вместо кинжала был остро заточенный осколок, настолько остро, что вполне мог бы заменить собой холодное оружие. Больше не было ничего.
Да, он не думал, что получится… Сделав очередной вдох, Бенджамин поплыл под водой, решив не рисковать понапрасну. А ещё нужно беречь силы, хотя их пока достаточно, но неизвестно, что будет дальше. На горизонте нет ни одного корабля. Хотя не так давно Индийский океан был сплошь усеян торговыми судами. Сколько же лет прошло? Восемь? Десять? Он давно потерял счёт времени, считая и читая лишь свои собственные мысли. Но мысли эти предназначались лишь для него одного.

* * *
Необходимо попасть в Англию, чего бы это не стоило. В Англию и только туда. В этот мир, который он вспоминал все эти годы, который любил и ненавидел. Бенджамин долго пытался понять, какие же чувства в нём вызывает Лондон и всё, что с ним связано. Чувств было много, но любовь, когда-то возглавлявшая список, отныне там отсутствовала.
Два самых дорогих ему существа – любимая жена Люси Баркер и крохотная дочка Джоанна были где-то там, далеко, где океан примыкал к небу, образуя горизонт. И он, Бенджамин Баркер, оказался на каторге в Австралии только из-за одного, - из-за любви к этим двоим, занявшим всё его существование и ставших смыслом его жизни. В своей любви он, похоже, перестарался и, как показалось кое-кому, занял чужое место…
В сущности, в чём же было его преступление? Какая-то ерунда, о которой он слышал впервые в жизни, помноженная надвое зачитывавшим приговор судьёй. Бенджамин не сомневался, что судья помножил бы и натрое, но присяжные бы начали сомневаться в реальности преступления. Собственно говоря, именно судья и был тем, по чьей милости он сюда попал. Дело в том, что Его Честь, достопочтенный судья из Олд-Бейли Джеймс Тёрпин в своё время страстно возжелал Люси Баркер…
Передёрнувшись от омерзительности воспоминания, Бенджамин прибавил прыти. Вода была ледяной, и он успел промёрзнуть до костей за те несколько часов, что находился в океане. Боже, неужели не будет ни одного корабля? В детстве он научился неплохо ориентироваться по звёздам, так что примерное представление о направлении имел. Однако, дело осложнялось тем, что ночь обещала быть туманной, а небо – облачным. Почувствовав, что радость от обретённой свободы начинает сменяться отчаянием, Бенджамин поплыл ещё быстрее. Если он и заблудится, то хотя бы согреется. А согреться было необходимо, тем более, что ноги, про которые он временно забыл, уже начинали отниматься… Вперёд, ещё вперёд… Он работал ногами изо всех сил, но, конечно, океан от этого меньше не становился. А вот силы явно заканчивались.
Неожиданно где-то рядом промелькнула огромная тень. Бенджамин разглядел её даже в темноте и стелющемся по воде тумане. Корабль! Стараясь не потерять из виду чёрный силуэт, он поплыл следом, пытаясь не отстать.
- Эй! На помощь! – закричал Бенджамин, силясь разглядеть на корабле силуэты людей. - На помощь!
Туман поглотил его голос практически полностью, так что пришлось крикнуть ещё несколько раз. Корабль двигался с прежней скоростью, словно ему не было никакого дела до одинокого сумасшедшего, оказавшегося ночью в океане.
- Помогите! – прокричал Бенджамин снова, понимая, что это, возможно, уплывает его спасение. - Помогите!!!
Похоже, силы покидали его быстрее, чем он мог ожидать. Рванувшись вперёд, он заработал руками и ногами так упорно, словно надеялся перегнать судно, всё так же маячившее чуть впереди. От холодной воды было уже ощутимо больно, но Бенджамин не обращал на это никакого внимания, как не обращал внимания на боль уже много лет подряд. Хотя боль сопровождала его постоянно.
- Ещё чуть-чуть, ещё немного…, - подгонял он сам себя, загребая руками воду.
Он готов был мчаться вперёд, если только это был шанс к его спасению. Но мчаться далеко не пришлось. На этот раз судьбе было угодно заметить Бенджамина Баркера. Заметили его и люди на корабле, сразу же спустившие шлюпку.
Из последних сил хватаясь за протянутые ему руки и с трудом выравнивая слабеющее дыхание, Бенджамин поднялся на палубу, встретившись взглядом с удивлённым молодым человеком. Молодой человек имел длинные волнистые волосы, а также большие и ясные, в силу возраста, глаза, которые смотрели на найденного так, будто это было интересное и неизвестное ещё миру существо, а не человек.
- Чей это корабль? – тихо спросил Бенджамин, не реагируя на наброшенную кем-то ему на плечи тяжёлую и тёплую накидку.
- Английский, сэр, - с готовностью ответил ему парень, так, будто всю жизнь этим и занимался, - торговое судно «Корделия» к вашим услугам, сэр. Позвольте представиться, Энтони Маккуин.
Бенджамин не удивился тому, что моряк так обстоятельно доложил о себе первому встречному. Он успел только кивнуть в ответ и потерял сознание, за что был впервые за долгие годы благодарен судьбе, позволившей ему ничего больше не чувствовать……….

[NATALIE]

…Она действительно привыкла. Ведь человек может привыкнуть ко всему, не так ли? Что же до конкурентки… Эвелина никогда не думала, что доживёт до того дня, когда Алиса начнёт творить такое. А ведь у неё ещё и муж есть, мистер Муни. Только вот пользы от него никакой. Может, оно и к лучшему, что дорогой супруг не спрашивает, с чем сегодня пирожки…
…Вздохнув, глубоко и безнадёжно, миссис Ловетт оперлась локтями о стол.
- Трудновато женщине пробиваться в одиночку. О, сэр! Времена трудны, что ещё скажешь?
Бенджамин заметил возле её руки прыткого и довольно крупного таракана. Но ещё прежде, чем таракан успел хоть что-то предпринять, миссис Ловетт ловко припечатала его скалкой. Времена рудные, но меткость просто отличная.
Он проглотил, наконец, Эль, успевший порядком осточертеть. Наверное, он зря пришёл сюда. Он её узнал, но что с того? Она, разумеется, его не помнит. Да и с чего бы? У женщин полно других забот, кроме как вздыхать о безнадёжных соседях и строить планы относительно их возвращения.
- Уж поверьте, дорогуша, - ласково сказала Эвелина, не сводя с него глаз, - мало одного Эля, чтоб смыть этот вкус. Пойдёмте-ка со мной, я вас угощу отличным джином.
Она жестом пригласила его в заднее помещение магазина, служившее владелице спальней и гостиной и не предназначавшейся для простых посетителей.
Сейчас всё это выглядело не лучшим образом, софа перед камином была протёртой и вообще, едва уловимый налёт одиночества витал в комнате. Но Бенджамин понял, что так, очевидно, было далеко не всегда. На полках, везде, куда хватало взгляда, стояли маленькие дамские безделушки. На стенах висело несколько дешёвых открыток с измятыми краями. Каждая изображала одну и ту же тему – морское побережье. Виды были разные, какие-то выполнены лучше, какие-то хуже. Судя по всему, хозяйка была неравнодушна к морю как к таковому.
Заметив его интерес к интерьеру дома, миссис Ловетт взяла с полки маленький пузатый тумблер и, наполняя его джином, продолжала:
- Занятные обои, верно? – она оглядела стены, украшенные цветочками, и протянула ему стакан. - Главное, достались мне почти даром. Они, правда, были слегка опалены, когда часовня сгорела…
Сев возле камина на предложенное хозяйкой место, он глотнул джина. Хм, а джин оказался вполне ничего… Явно лучше, чем всё предыдущее.
- У вас ведь есть комната сверху, не так ли? – спросил он, не мигая уставившись на всполохи пламени. - Если времена так уж трудны, почему бы не начать сдавать её?
…Она, мельком взглянув на него, подняла глаза к потолку. Комната сверху… Странно, что он о не й заговорил… Как правило, люди чураются этой мансарды, стараясь даже не поднимать глаза выше окон пирожковой. А ведь много лет назад там кипела весёлая и беззаботная жизнь…

* * *
Когда-то там жили её соседи. У неё ведь действительно были соседи, и кажется, буквально вчера. Молодое семейство Баркер. Брадобрей, успешный и популярный, его жена, настоящая леди, и их малышка-дочка.
Эвелина почувствовала что-то странное. Будто воспоминание, неожиданно пробудившееся, вдруг завозилось в душе, переворачиваясь и мешая тем самым всем прочим мыслям и воспоминаниям. Не так, чтобы очень, она любила своего муженька, а брадобрей… Он ей тогда нравился. Именно таким представлялся ей её собственный супруг. И матушка бы наверняка одобрила такого…
Как и мысли о собственной матери, так и мысли о соседе-брадобрее Эвелина всегда выгоняла из своей головы, понимая, что глазеть на чужого мужа и вздыхать о нём не просто неприлично, но и вообще неправильно. Ну нельзя, нельзя так делать! Чего ей в жизни не хватает? Муж есть, дело есть, доход есть, детей, правда, нет, ну, да это ерунда!
Иногда, забегая вечером в гости к ним, когда посетителей в пирожковой не было, а он добривал последнего сегодня господина, Эвелина с Люси тихонько переговаривались о чём-нибудь, пока последняя укачивала в колыбели дочку.
Иногда она просто кивала в ответ, пока Люси что-нибудь рассказывала, а сама нет-нет, да и косилась мельком на Бенджамина. Как же ей нравилось наблюдать за его работой! Бритва просто жила в его руке, она сама была продолжением его руки и мысли. Один взмах сверкающего лезвия, второй… И щетина очередного клиента уступала место гладко выбритому подбородку, на котором не оставалось ни единого пореза!
Вот он брался за один конец широкого кожаного ремня, висевшего на поясе, и начинал направлять бритвы. Вперёд… Назад… Снова вперёд… Он делал это медленно и уверенно, всегда повторяя, что «Лезвие – мой друг, оно не любит суеты и шума». Он направлял их по несколько минут, затем ещё долго приглядывался к лезвию, точно проверяя одному ему видимые линии металла. Они были безупречны, эти линии.
Никто больше не умел работать так! В глазах миссис Ловетт одно это слово выражало уже очень многое. Работать так, что каждый взмах остро заточенного инструмента творил чудо. Ведь именно этим, можно сказать, брадобреи и занимаются. Да только куда да него было остальным!

* * *
- Наверху? О, туда вряд ли кто-то сунется…
Присев на софу возле него, она снова посмотрела на своего гостя. Запретная тема… Она не любила подолгу размышлять о семействе Баркер и том, что с ним стало. Ничего хорошего. У истории не было счастливого конца.
- Люди думают, что там живут призраки…
- Призраки?
Он на секунду оторвался от остатков джина, повернувшись к хозяйке. Она, мгновение назад смотревшая на огонь в камине, смотрела теперь на него. Внимательно, будто силясь прочесть что-то на этом лице, где отсутствовали эмоции. Но он явно слушал…
- И нельзя сказать, сэр, что люди неправы… Видите ли, много лет назад кое-что произошло там, - кивком головы она снова указала на потолок, - кое-что, не очень хорошее…
Пламя освещало её лицо подрагивавшим тёплым светом, отражаясь в глазах. Он по-прежнему смотрел в огонь, она – на него. Ничто не нарушало тишины, пока она вновь не заговорила.
- Здесь жил когда-то брадобрей… Красивый был парень. И явно одарённый. Если б вам видеть это! Он был настоящим художником с лезвием в руке, но… Всё вышло очень плохо. Его сослали на пожизненную каторгу. А ведь он был красив…
Красив… Она произнесла это слово задумчиво, словно вспоминала его прежнее лицо. Красив… Давно ли это было? Давно ли он был таким, каким она помнила своего соседа? Когда-то, ещё до брака, он частенько ходил по улицам, а юные леди, потихоньку оглядывались на красивого молодого человека, наивно пряча розовеющие стыдливые щёки в тени кружевных зонтиков. Пятнадцать лет…
- Его звали Баркер, - продолжала хозяйка тихо, понизив голос почти до шёпота, - Бенджамин Баркер…
Он, слушая свою собственную историю, стойко выдержал на себе её взгляд, спросив как можно спокойнее:
- Сослали? В чём же было его преступление?
- В глупости, - быстро ответила Эвелина, наконец, переведя взгляд на камин, чем существенно снизила растущее в госте напряжение…